Цветочек. История о заигравшемся лицедее. Том 1 - Екатерина Гичко

Дел мрачно смотрел на пластинку в своих руках и бросал взгляды на узкий полутёмный проулок. Точнее, тупик между домами. Позади него стоял Ссадаши, облачённый в сочно-красное одеяние. От совершенно серьёзного наагалея веяло стужей. Лицо бледное, белые волосы морозными нитями рассыпаны по плечам, губы едва розовеют, а вот глаза налились яркой краснотой.

Чуть в стороне стояли помятые Арреш и Оршош, виноватые и обеспокоенные. Они отправили господину вестника перед тем, как сунуться за Дейной в тайный ход. И вылезли под дворцовой стеной как раз в тот момент, когда господин вместе с наагаришем Делилонисом выползали в ворота. Наагалей был так зол, что не пощадил и племянника, досталось обоим.

На насыпи под дворцовой стеной нашлась горсть амулетов Дейны, среди них был и амулет, недавно созданный князем Хенесием. Женщина избавилась от всего, явно подозревая, что наагалей мог подсунуть ей следилку.

Но ужа, на кончике хвоста которого был серебряный колпачок, вроде не выбросила.

Дел прополз вперёд, наклонился и поднял с земли маленькую серебристую штучку. Колпачок хищным блеском отразился в красных глазах Ссадаши. Наг склонил голову, прищурился и почти спокойно — слишком уж спокойно — распорядился:

— К Инан.

Глава LII. Головная боль Инан

Ссадаши, конечно, предполагал, что после учинённой «несправедливости» Дейна всеми силами постарается вырваться из-под его опеки. Но думал, что сделает она это более деликатно и окажется не столь решительна в действиях. Всё же над ней довлеет чувство долга, она сто раз подумает, что делать, чтобы не навредить своими поступками господину, принцессе, его императорскому высочеству и ещё куче других особ. Когда приходится учитывать удобство стольких людей и нелюдей, размышления растягиваются и побег откладывается на неопределённое время. По крайней мере, Ссадаши считал, что сутки у него в запасе точно есть, потому решил быстренько наведаться в город к господину Рину Омецку — представителю одного из богатейших купеческих родов, с которым семья Фасаш имела давние партнёрские отношения. Эта встреча и так долго откладывалась из-за других более важных дел.

Но Дейна не стала ждать сутки. Отоспалась и, даже не позавтракав, нагло и решительно сбежала. Словно имела в запасе тщательно продуманный план.

Или была так взбешена, что на всякие там планы плевать хотела.

Когда в дом господина Рина приполз запыхавшийся наг, Ссадаши заподозрил второй вариант. И, крайне обеспокоенный, поторопился вернуться во дворец. Но уже там заволновался, что поспешил с выводами.

Было бы совсем неплохо, если бы Дейна сорвалась с места от бессильной ярости. В таком состоянии связно мыслить могли только психопаты. Остальные же путались, ошибались и их было не так сложно поймать. Дейна явно соображала хорошо. Пары минут, которые потребовались Аррешу и Оршошу, чтобы выломать кусок стены и прорваться в подземелья, хватило, чтобы женщина скрыла свой запах, запутала следы и избавилась ото всех амулетов, среди которых имелось несколько следилок, подсунутых заботливым господином. Мало того, поганка оказалась достаточно хладнокровна, чтобы убедить императора в своей покорности, и достаточно решительна, чтобы врезать в челюсть его высочества. В последнем император не признавался, смущённо пробормотал, что девушка запихнула его в один из отвилков-коридоров и там заперла, но на лице наливался синяк.

И этот синяк озаботил Ссадаши больше, чем сам побег. Если Дейна настроена так решительно, что не побоялась смертной казни за нападение на члена императорской семьи, то что же она намерена сотворить?

Неужто искать своего «муженька»?

Одна мысль об этом вызывала дурноту.

Ссадаши часто трепал нервы другим, но и ему самому трепали нервы не меньше. Он жил в окружении довольно самостоятельных женщин семьи Ширрадошарр. Одна наагашейдиса с её частыми отлучками чего только стоило. И никакая охрана её удержать не могла. Единственный выход — сбегать вместе с госпожой, тогда за ней ещё можно присматривать. Но Тейсдариласа могла сама за себя неплохо постоять. Её растили как воина, воинской науке её обучали не для защиты, а для боя. Выйдя замуж за наагашейда, она продолжила учиться у мужа и у своей охраны. Нынешняя наагашейдиса в бою была не менее опасна, чем наагашейд. Поэтому Ссадаши переживал за её сохранность уже не так сильно. Кроме того, сбегая прогуляться, госпожа не забывала прихватить своего друга с собой.

Дейна не обладала и сотой долей опыта госпожи и очень сильно уступала ей в боевых умениях. И сбегая прогуляться, Ссадаши или кого-то другого с собой не брала. Если она встрянет в переделку, то шансов остаться целой у неё немного.

— Дел, что происходит?

Делилонис через плечо посмотрел на ползущего позади друга и непонимающе нахмурил брови. Ссадаши выглядел бледнее обычного и казался настораживающе серьёзным.

— Ты о побеге Дейны? Ну это было предсказуемо. И вообще зря вы так с императором, можно было спокойно с ней поговорить, предложить и обсудить план, а вы с ней как с ребёнком. Сказали нельзя и заперли. Если относишься к кому-то как к ребёнку, будь готов, что он так и будет себя вести.

— Я не об этом.

Дел напрягся ещё больше. Голос Ссадаши звучал больно уж ровно для нага, из-под охраны которого сбежала искать неприятности женщина. Некоторые психи так себя ведут перед вспышкой истерии.

— Вчера, если бы не Шширар, я бы не успел выдернуть её из-под удара. И сейчас я подозреваю, что вновь могу не успеть. Что происходит, Дел? Я стал слабее?

— Ох, Ссадаши, сложно кого-то защищать, если ты сам отвлекаешься на то, чтобы найти себе неприятности, — тяжело вздохнул Дел.

— Я серьёзно, — вскипел Ссадаши.

— Да и я не шучу. Приползли.

Дел замер, окидывая взглядом здание борделя. Вышибалы у двери заинтересовано осмотрели его, а затем, с некоторой опаской, и остальных нагов. И облегчённо выдохнули.

— Почему ты решил, что она может быть здесь?

— Это единственная знакомая Дейны в городе, о которой я знаю, — Ссадаши пополз вперёд.

— Госпожа на вас всё ещё зла, — на всякий случай сообщили ему вышибалы, но препятствовать не стали. Даже гостеприимно посторонились.

Инан будто бы его ждала. Сидела одна в почти пустом зале — сновали только готовящиеся к ночному открытию девушки, — забросив ноги