Путь эльдар: Омнибус - Энди Чемберс

К несчастью, в шестидесяти шагах впереди улица Ножей разветвлялась на три расходящихся в стороны закоулка. А они, в свою очередь, быстро утопали в лабиринте ходов под рабскими фабриками, точно ручьи, впадающие в болото. Относительная безопасность, обеспечиваемая инкубами, здесь заканчивалась. Войти в подземный лабиринт в одиночку значило без слов признать, что ты устал от жизни и надеешься вскоре от нее избавиться. Скрытные мандрагоры, которые там обитали, прилежнейшим образом взялись бы за эту работу, довольствуясь скудной наградой в виде предсмертного вопля.

Ничего не оставалось, кроме как пройти Короткой Лестницей до канала и рискнуть, попытавшись добраться до Берилловых Врат. Если повезет, на него просто не обратят внимания, но эпикурейцы всегда были такими непредсказуемыми…

Харбир крадучись двигался вслед за прислужником, не замечавшим его. Скользя сквозь тени, он чувствовал подъем духа, от которого едва не кружилась голова. Приходилось бороться с желанием броситься вперед и вогнать клинок между лопаток ничего не подозревающего глупца. Мертвецы покачивались над ним на цепях и одобряюще ухмылялись зияющими ртами. «Иди сюда, к нам, — как будто говорили они, — мы тоже не справились со своей страстью к убийствам. У нас всегда есть место для новичка».

Харбир сглотнул и попытался сконцентрироваться. Инструкции, которые он получил, касались только посылки. Нет ничего постыдного в том, чтобы проследить за несущей ее целью, наблюдая и подслушивая. Беллатонисом интересовались многие, и им хотелось бы узнать, где ходят и что делают его миньоны. Возможно, будет какая-нибудь встреча или обмен, о которой он потом сможет доложить.

И все же какую-то часть Харбира раздражало столь скучное задание. Может быть, слуга имеет при себе что-то важное, так что убийство в любом случае окупится. Или же можно заставить его поведать что-нибудь полезное, прежде чем он умрет. К сожалению, пытки, которые Харбир мог бы учинить над слугой гемонкула в каком-нибудь переулке, без всякого сомнения вызовут у того лишь смех — но вот если его похитить…

Харбир настолько глубоко погрузился в раздумья, что лишь через мгновение осознал, что слуга пропал из виду. Его моментально захлестнула паника, граничащая с иррациональным гневом. Дурак! Бей, когда можешь — не медли!

Ксагор скачками понесся по изящным ступеням Короткой Лестницы, будто козел по горному склону, изо всех сил прижимая к себе сосуд и перемахивая через три ступени за раз. За секунду до того, как он повернул сюда, у него возникло неприятное чувство, что кто-то действительно следует за ним, и на сей раз это говорила не его хорошо развитая паранойя. Лестница предоставляла хорошую возможность оторваться от каких-либо хвостов, если только ему удастся обойтись без того, чтоб сломать себе шею.

Короткая Лестница петляла между воротами, ведущими в ярусы города, принадлежавшие Хай'крану и Метзух, извиваясь причудливыми завитками из камня, металла и стекла, которые в нескольких местах выдавались над гладкой, темной шелковой поверхностью Великого Канала Метзух. От нее беспорядочно ответвлялись другие ступеньки, винтовые лестницы и площадки, подчиняясь собственной непостижимой логике. Она называлась Короткой Лестницей, так как соединяла лишь два яруса, в то время как Длинная Лестница за владениями Хай'крана пересекала полдюжины. Ксагор как-то слышал байку, будто Короткая Лестница образует слово или сообщение, которое видно издали, но, похоже, никто не мог точно сказать, что там написано.

Ксагору вскоре пришлось замедлить шаг. Здесь было полно открытых площадок, где Короткая Лестница просто обрывалась в воздухе, открывая потрясающий вид на Великий Канал и дрейфующие по нему прогулочные барки. Куда ближе на канал могли посмотреть те, кому не удалось вовремя заметить эти внезапные обрывы. Однако были и свои плюсы — народу здесь было больше, и это было именно то, что в чем он сейчас нуждался. Он сбавил скорость, пробираясь среди них и пытаясь не думать, что случится с Короткой Лестницей во время Разобщения, когда ярусы начнут двигаться.

Он оказался среди рабов и ценных слуг, вроде себя самого, которые спешили по поручениям своих хозяев или хозяек. Но были тут и высокородные, которые прогуливались по одному или в группах. То и дело пересекающиеся потоки рабов и слуг обходили аристократов стороной, будто вода, обтекающая камни, старательно держась на расстоянии, большем расстояния удара. Ксагор сменил направление, двинувшись к двум крупным группам высокородных, которые поднимались по лестнице.

Наплевав на осторожность, Харбир побежал по улице Ножей, ища взглядом слугу Беллатониса. К тому времени, как он добрался до ступеней, два инкуба смотрели на него уже с явной заинтересованностью. Он ринулся на лестницу и тут же притормозил, с презрением глядя на открывшиеся взору отвратительные толпы. Тощие полуголые рабы бегали вверх и вниз, будто крысы.

Он видел прислужника, направляющегося к горстке воинов, отмеченных знаками Алой Грани. Харбир снова пришлось пуститься бегом, в ярости оттого, что этот глупый, не способный заметить погоню кусок отходов создает столько проблем. Ему пришлось пережить пренеприятную потерю лица, когда он пробежал мимо каких-то аристократов, и они обменялись едкими замечаниями у него за спиной. На их месте он бы сделал то же самое, но позволить колкостям остаться без ответа — это было почти невыносимое унижение. Харбир зарубил какого-то особо тупоумного раба, который недостаточно быстро убрался с дороги, и почувствовал себя немного лучше. Отвратительное создание гемонкула умрет за это, будь оно слугой Беллатониса или нет. О последствиях он может побеспокоиться позже.

Подле канала было темно — настолько темно, что Ксагор пробрался по последнему завитку лестницы практически на ощупь, в ужасе от мысли, что стоит ему оступиться — и он уронит сосуд. Ярко освещенные прогулочные барки, скользившие мимо, скорее подчеркивали, чем рассеивали мрак.

Великий Канал описывал широкую плавную петлю через ярус Метзух, с одной стороны отделенный преградой, с другой — ограниченный дворцами архонта. Предположительно, канал некогда был заполнен чистым, ароматным наркотическим маслом, однако теперь это была странная смесь снадобий, отходов, химикатов и выделений, не поддающихся классификации. Один ее запах мог навлекать мощнейшие галлюцинации, а окунуться в это вещество означало безумие или забвение.

Набережная канала уже давно стала заповедной территорией высокородных из кабала Метзух, наиболее преданных гедонизму и чувственности и избравших их в качестве основного развлечения — эпикурейцев. Любой раб, достаточно глупый, чтобы спуститься сюда, в мгновение ока стал бы объектом охоты, да и прислужникам тут лучше было не мешкать. Шикарные притоны и залы плоти переполняли дно яруса и расползались по широким плитам набережной — точно так же, как их посетители. То там, то сям от берегов канала отходили доки и пирсы, где стояли всевозможные вычурные транспортные средства.

Ксагор знал, что за изгибом канала, невидимый отсюда, есть узкий мост, который пересекает преграду через Берилловые ворота. За воротами находились Птичники Маликсиана, которого некоторые именовали Безумным. Благородный архонт Маликсиан был одним из наиболее почетных клиентов Беллатониса, во многом благодаря комплекту лабораторий, который архонт подарил гемонкулу. Это был знак подлинного признания, учитывая, что в то же время многим гемонкулам приходилось довольствоваться чердаками и подвалами, какие только удалось раздобыть, чтобы оборудовать там мастерскую. По Птичникам можно было безопасно добраться до самой Визжащей Башни, где Беллатонис на данный момент вел свои работы.

Харбир остановился, давая проход паре одетых в маски гуляк, прежде чем слезть по шпалерам вниз, в гостеприимную темноту на набережной. Он погрузился еще глубже в тени, озираясь в поисках своей цели. Мрак подходил под его настроение. У него было дурное предчувствие, что он потерял след. Если слуга собирался с кем-то встретиться у канала, сейчас он может быть в любом салоне или притоне из доброй дюжины. Он мог даже сесть на барку и оказаться вне досягаемости — все равно, как если бы отрастил крылья и упорхнул.

Взвешивая варианты, Харбир обдумал то немногое, что ему было известно. Прислужник покинул Красный Дом с чем-то, чего у него не было, когда он пришел. Он был один, и уходил в спешке. Последние два факта не очень сочетались с версией насчет встречи. Он бы не торопился, если бы планировал что-то заранее, и Беллатонис едва ли поручил бы слуге выполнять что-то важное в одиночку. Наверное, в Красном Доме случилось нечто нежданное, раз уж прислужник поспешил прочь, не дождавшись сопровождения. Так куда же он в действительности собирался? Харбир воспрял духом, когда к нему пришло понимание.