Гарри Поттер и Орден Феникса (Анна Соколова) - Джоан Роулинг

«Это я знаю», — вяло шевельнулось у Гарри в голове. Перед мысленным взором встал заголовок, написанный почерком Гермионы: «Образование Междумагической Конфедерации»… эту лекцию он читал как раз сегодня утром.

Гарри начал писать, изредка поднимая глаза на песочные часы, стоявшие на столе рядом с профессором Марчбанкс. Прямо перед ним сидела Парвати Патил, ее длинные черные волосы падали на спинку стула. Стоило Парвати повести головой, как в них появлялись золотистые блики, и пару раз Гарри ловил себя на том, что неотрывно следит за игрой света в ее волосах, приходилось самому встряхивать головой, чтобы собраться с мыслями.

«…первым Верховным Главой Междумагической Конфедерации стал Пьер Бонаккорд, но его назначение оспаривалось магическим сообществом Лихтенштейна, потому что…»

Вокруг стоял сплошной скрип — перья царапали пергамент, будто крысы возились в норе. Солнце страшно напекло макушку. Чем же этот Бонаккорд так провинился перед магами Лихтенштейна? Гарри смутно помнилось, что там были замешаны тролли… Он снова тупо уставился в затылок Парвати. Вот бы применить Легилименцию, заглянуть ей в голову через затылок, как через окно, и посмотреть, чего такого натворили тролли, чтобы поссорить Пьера Бонаккорда с Лихтенштейном…

Гарри зажмурился и уткнулся лицом в ладони, чтобы унять, погасить обжигающее пламя под веками. Бонаккорд выступал за запрет охоты на троллей и за то, чтобы они получили права… а у Лихтенштейна были сложности с племенем особенно злобных горных троллей… да, точно.

Гарри открыл глаза — резануло ослепительной белизной пергамента и навернулись слезы. Он апатично нацарапал пару строк о троллях, потом перечитал написанное целиком. Получилось весьма бессодержательно и скупо, а ведь у Гермионы на эту тему была исписана не одна страница.

Гарри опять закрыл глаза, пробуя мысленно все вспомнить… Конфедерация впервые собиралась во Франции… да, об этом он уже написал…

Гоблины хотели принять участие, их выставили… об этом тоже написал…

А из Лихтенштейна никто не пожелал явиться…

«Сосредоточься», — приказал себе Гарри, прижимая ладони к лицу.

А перья вокруг все строчат нескончаемые ответы и там, впереди, тонкой струйкой течет песок в песочных часах…

Он опять шагает по прохладному темному коридору Департамента Тайн, шагает уверенно и целеустремленно, время от времени переходя на бег, движимый решимостью достичь, наконец, своей цели… черная дверь как обычно распахивается, и вот он уже в круглом помещении с множеством дверей…

Вперед, по каменному полу, через вторую дверь… на стенах и на полу пляшут световые блики, и снова это странное механическое пощелкивание… но откуда оно — нет времени посмотреть, нужно спешить…

На последних шагах, отделяющих его от третьей двери, он переходит на бег, дверь распахивается так же, как и предыдущие…

И снова он в огромном, как храм, зале, уставленном стеллажами со стеклянными сферами… сердце рвется из груди… добравшись до ряда под номером 97, он сворачивает налево и спешит по проходу…

Но в самом конце, на полу — чья-то фигура, черная, она шевелится там, как раненый зверь… Внутри все сжимается от страха… от возбуждения…

С его собственных губ срывается приказ: высокомерным, холодным, полностью лишенным человеческой теплоты тоном…

— Возьми это и дай мне… снимай с полки, быстро… мне нельзя прикасаться… а тебе можно.

Черная фигура на полу делает слабое движение. На глазах Гарри его собственная рука поднимает волшебную палочку, зажатую в длинных бледных пальцах… раздается надменный, ледяной голос:

— Crucio!

Человек на полу кричит от боли, пытается подняться, но опять падает в конвульсиях. Гарри хохочет. Поднимает палочку и снимает проклятие, человек стонет и обессиленно замирает.

— Лорд Волдеморт ждет.

Опираясь на трясущиеся локти, человек с трудом отрывается от пола и вскидывает голову. Лицо с запавшими щеками все перепачкано кровью, искажено от боли, но упрямо и непреклонно…

— Придется тебе меня убить, — шепчет Сириус.

— Именно это я потом и сделаю, — произносит холодный голос, — но сначала, Блек, ты мне послужишь… Думаешь, до сих пор была настоящая боль? Все еще впереди… времени у нас много, а твоих воплей никто не услышит…

И когда Волдеморт опять опустил палочку, кто-то завопил. Вскрикнул и повалился с нагретого стола на холодные камни пола. Ударившись об пол, с пылающим как в огне шрамом, Гарри очнулся, но все кричал и кричал, а вокруг клокотал Главный зал.

Глава 32. Игра с огнем[268]

— Не пойду… Не нужно меня в больницу… Не хочу… — сбивчиво отнекивался Гарри, пытаясь избавиться от профессора Тофти, который под взглядами всех присутствующих помог ему выйти в вестибюль и теперь рассматривал с крайней озабоченностью. — Нормально… Все нормально, сэр… — выдавил он и вытер мокрый от пота лоб. — Правда… Я просто заснул… И приснился кошмар…

— Вот до чего экзамены доводят! — старый маг сочувственно похлопал Гарри по плечу трясущейся рукой. — Бывает, юноша, бывает! Ну-с, может водички холодной попьете и вернетесь в Главный зал? Экзамен почти закончился, но надо бы напоследок, честь по чести, подвести черту, а?

— Да, — брякнул Гарри. — То есть… нет… я уже… по-моему, я уже все, что мог…

— Вот и славно, вот и славно, — ласково откликнулся старый маг. — Тогда я ваш экзаменационный лист сам заберу, а вам советую пойти прилечь маленько.

— Уже иду, — энергично закивал Гарри, — спасибо большое.

Как только старик скрылся в Главном зале, Гарри бегом пустился по мраморной лестнице, промчался по коридорам с таким топотом, что вслед ему посыпался поток упреков от портретов, взлетел еще на несколько пролетов и, наконец, вихрем ворвался в больничное крыло, распахнув двустворчатые двери и заставив мадам Помфри, которая как раз вливала порцию ярко-синей жидкости в открытый рот Монтегю, испуганно взвизгнуть:

— Поттер, вы в своем уме?

— Мне нужно видеть профессора Макгонаголл, — с трудом переводя дыхание, выпалил Гарри.

— Ее здесь нет, Поттер, — опечаленно отозвалась мадам Помфри. — Сегодня утром в клинику святого Мунго переправили. В ее-то возрасте четыре Поражателя, прямо в грудь. И как еще жива осталась?..

— Ее… нет? — ошеломленно повторил Гарри.

Снаружи, прямо за дверьми палаты прозвенел звонок, и выше, и ниже этажами раздался отдаленный топот учеников, хлынувших в коридоры. Гарри застыл как вкопанный, не сводя глаз с мадам Помфри. Его охватил ужас.

Рассказать некому, никого не осталось. Дамблдора нет, Хагрида нет, но всегда казалось, что уж профессор Макгонаголл никуда не денется, пусть вспыльчивая, суровая, но основательная, надежная и неизменная…

— Не удивляюсь, Поттер, что вы так потрясены, — с каким-то свирепым одобрением на лице заявила мадам Помфри. — Попробовал бы хоть один из них одолеть Минерву Макгонаголл лицом к лицу, да среди бела дня! Трусы, вот кто они такие… жалкие трусы… Если бы за вас, за учеников не переживала, я бы в знак протеста уволилась тут же!

«Конечно», — беспомощно кивнул Гарри.

Он повернулся кругом и, не разбирая дороги, побрел из больничного крыла в переполненный коридор, где и встал. Толпа толкала его со всех сторон, изнутри ядовитым газом растекалась паника, голова кружилась и мысли путались…

«Рон и Гермиона», — подсказал внутренний голос.

Гарри опять бросился бежать, расталкивая с дороги учеников и не обращая внимания на их рассерженные протесты. Сломя голову слетел на два этажа и, тормознув у ведущей вниз мраморной лестницы, увидел, что друзья уже спешат навстречу.

— Гарри, — с перепуганным видом тут же воскликнула Гермиона. — Что произошло? С тобой все в порядке? Или нет?

— Где ты был? — потребовал ответа Рон.

— Идем со мной, — быстро решил Гарри. — Идем, нужно кое-что рассказать.

Он потащил их за собой по коридору второго этажа, заглядывая во все двери, наконец обнаружил пустой класс, юркнул туда и, как только Рон и Гермиона оказались внутри, захлопнул за ними дверь, и прислонился к ней спиной.

— Волдеморт схватил Сириуса.

— Что?

— Откуда ты?..

— Видел. Только что. Когда заснул на экзамене.

— Но… но где? Как? — побелев, как мел, спросила Гермиона.

— Как — не знаю, — ответил Гарри. — Но точно знаю — где. В Департаменте Тайн есть зал, там полно стеллажей, а на них маленькие стеклянные шары, и они в конце девяносто седьмого ряда… он хочет использовать Сириуса, чтобы там что-то раздобыть… он его пытает… говорит, что под конец его убьет!

Гарри обнаружил, что колени у него дрожат не меньше, чем голос. Перебрался к столу, присел на него, попробовал взять себя в руки и задал вопрос: