Босфорский поход Сталина, или провал операции «Гроза» - Сергей Захаревич

К тому же, как стало известно из трофейных карт и документов, командование немецких войск произвело сосредоточение собственно на границах в самый последний момент, а его бронетанковые войска, находившиеся на значительном удалении, были переброшены в исходные районы только в ночь на 22 июня» [27, с. 257].

«Только за май и 10 дней июня 1941 года границу СССР нарушил 91 германский самолет… С 10 по 19 июня зафиксировано 86 случаев нарушения границы СССР иностранными самолетами… 20–21 июня имели место 55 случаев нарушения границы» [21, с. 204].

И о чем сие свидетельствует? О подготовке к агрессии? Летом 1939 года финны неоднократно совершали разведывательные вылеты на советскую территорию и разве свидетельствовало это о подготовке к агрессии? Полеты разведывательной авиации в первую очередь могли свидетельствовать о беспокойстве за собственные рубежи и о контроле за безопасностью границ и не более того.

Немцы стали производить снятие проволочных заграждений и разминирование на некоторых направлениях! Но в первую очередь это может свидетельствовать о том, что твой сосед не ожидает с твоей стороны никаких агрессивных поползновений.

III группа 52 JG находилась 22 июня 1941 года в районе Бухареста (аэродром Пиппера) и «шуметь» несколько месяцев у советских границ не могла. Части штурмовой StG 1 еще 31 мая 1941 года находились в Греции, в районе Ираклиона (аэродром Молаой), а переброшена в Котбус она была только в начале июня, а на аэродроме Прашнитц (Восточная Пруссия) появилась только после оснащения новыми самолетами, накануне вторжения в СССР. Тот же путь и в те же сроки проделали и части эскадры StG 2 (SG 2).

Только 20 июня «штуки» StG 77 прибыли из Греции на аэродром Бяла-Подляска. Буквально за несколько дней до начала вторжения в СССР появились у советских границ (Sch)/LG2 Отто Вейса и SKG 210 Гюнтера Тонне.

Так что нечему было шуметь у советских границ в апреле — мае и начале июня 1941 года, когда якобы этот пресловутый «шум» начали слышать и когда якобы происходила скрытая концентрация немецких войск.

Первоклассная немецкая армия все умела делать первоклассно, в том числе и скрывать подготовку к удару, что она не раз затем продемонстрирует даже в 1945 году. Данные Суворова о том, что немцы якобы в открытую концентрировались у границы, в корне ошибочны. Не было и никаких немецких авиабаз «вплотную к границе», там были подготовлены лишь аэродромы подскока, сами же подразделения базировались на основных аэродромах в глубине Польши и Румынии. Например, 51JG — на четырех (а не на одном) аэродромах: в Стара Веже, Поддове, Кравнице и Сидельце. На площадки подскока самолеты перелетели непосредственно перед ударом.

Парадоксально, но факт — удар немцев был действительно внезапным для Красной Армии (как утверждала советская пропаганда до перестройки) ибо о подготовке вермахта и Люфтваффе ни Сталин, ни Генштаб даже не догадывались.

Но где же тогда, с точки зрения Сталина, находились после разгрома Франции основные силы немецкой армии? Все очень просто — Сталин полагал, что они на побережье Ла-Манша.

«Битва за Британию» или роковая ошибка «отца народов»

20 мая 1940 года авангардные соединения танковой группы Клейста отрезали 1-ю группу армий союзников от материка и прижали к Ла-Маншу. В окружении, в районе Гравлин, Аррас, Брюгге, оказались 10 английских, 18 французских и 12 бельгийских дивизий. Положение союзников в Бельгии и Северной Франции стало катастрофическим.

Пользуясь случаем, поспешим опровергнуть устоявшееся мнение, будто бы Красная Армия по боевым качествам превосходила британские и французские части той поры. Мол, с французами немцы разобрались за месяц, а об нас обломали зубы!

Основной проблемой западноевропейских держав во времена военных кризисов являлась незначительность занимаемых этими государствами территорий в сравнении с той же Россией. Европейские страны в случае военной агрессии были начисто лишены такой «роскоши», как возможность поражения в первом (пограничном) сражении. Это Россия и СССР могли позволить себе быть разбитыми в пух и прах, потерять 2/3 состава довоенных вооруженных сил и бежать без оглядки не одну тысячу километров в глубь страны. У французов и англичан подобной возможности не существовало. Поражение в первом же серьезном сражении автоматически угрожало этим государствам оккупацией: от немецкой границы до Парижа всего около 350 км по прямой, от бельгийской и того меньше — 250. Это 4 часа на электричке.

Проигрыш пограничного сражения 1914 года едва не привел к захвату французской столицы, остановить немцев удалось только в битве на Марне почти под самыми стенами города. Летом же 1940 года подобного шанса у французов и британцев уже не было. Тем не менее это вовсе не означало, что союзники сражались постыдно плохо или совершенно «никак», особенно в сравнении с Красной Армией.

Приведем простой пример. Эти самые 350 км до Парижа (в город немцы вошли 14 июня) вермахт шел не 4 часа, а более месяца, преодолевая ожесточенное сопротивление противника. А давайте полюбопытствуем, за сколько дней подобное же расстояние преодолели немцы в 1941 году в СССР?

350 км — это расстояние от Бреста до Барановичей. Упростим подсчеты читателю — вермахт преодолел это расстояние за 4 дня! А теперь давайте посмотрим, где находились передовые части вермахта через месяц после начала кампании на Востоке. Они к этому времени уже взяли Смоленск и находились в 800 км от советско-германской границы. Теперь посмотрим, где находились бы немецкие части летом 1940 года, через месяц после начала наступательной операции, если бы маршировали по Франции с такой же скоростью, как по Советскому Союзу. Они бы уже миновали всю Францию с севера на юг и находились бы на пути в Африку. Ну и кто же после этого лучше сражался — Советы или французы? Как справедливо отмечал один из основоположников научного коммунизма Ф. Энгельс, Россию во все времена, в решающий момент истории выручала численность «пушечного мяса» и необъятные просторы. Если бы взять да и поменять русских и французов местами, первых заставить защищать Францию, а вторых СССР, то в исходе боев ровным счетом ничего не изменилось бы. Немцы оккупировали бы Францию (только сделали бы это еще быстрее, чем в действительности), а французы благодаря необъятным просторам остались бы непобежденными. Точно так же «выиграл» войну с японцами и Китай — огромные просторы, плюс необъятная, хотя и малобоеспособная армия (20 китайских дивизий равнялись одной японской по боеспособности). Чан Кайши ежемесячно готовил по 98 тысяч бойцов.

Но вернемся в лето 1940-го.

«Гудериан наступал к северу от Абвиля и 22 мая атаковал Булонь. Танковый корпус Рейнгардта, наступавший правее, 23 мая захватил Сент-Омер. Таким образом, передовые танковые дивизии оказались лишь в 18 милях от Дюнкерка, то есть гораздо ближе к порту, чем главные силы англо-французских войск в Бельгии» [42, с. 39].

Но 23 июня генерал фон Рундштедт отдал, а 24 июня Гитлер одобрил приказ, остановивший бронетанковые соединения вермахта на рубеже Сент-Омер — Бетюн. Гитлер не стремился к уничтожению англичан и решил продемонстрировать свою добрую волю Лондону, рассчитывая на заключение необходимого ему договора между двумя «братскими» (по мнению фюрера) странами. Не дождался.

Британский флот, воспользовавшись моментом, провел блестящую операцию «Динамо», в ходе которой было эвакуировано на британские острова 338.226 человек (при потерях 9291 бойца). Уже один эпизод с остановкой немецких танков под Бетюном должен был подсказать Сталину, что фюрер не желает решительного столкновения с британцами. Однако справедливо отмечают китайцы, что желание — отец действия. Когда 12 августа разгорелась воздушная «битва за Британию», Сталин посчитал, что тот самый счастливый случай, на который генсек и рассчитывал, волшебным образом сам идет в руки. Определенно назревало вторжение немцев на британские острова — во всеуслышание было объявлено о подготовке операции «Морской лев» по высадке десанта в Англии, в воздухе и на море шли ожесточенные бои между Люфтваффе и Кригсмарине с одной стороны, и RAF с королевским ВМФ — с другой. Долгое время неясен был исход боев в Норвегии.

«На 2-м этапе (Битвы за Англию. — С.З.) (7.9—13.11.1940) основные усилия немецкой авиации направлялись преимущественно на бомбардировку Лондона и других крупных городов с целью нарушить управление страной и подорвать моральный дух населения» [10].

Для Иосифа Виссарионовича все более прозрачной становилась заманчивая перспектива проведения элегантной комбинации, позволяющей нанести тяжелейший удар двум своим противникам (Германии и Великобритании) и получить желаемые территории, не вступая при этом (по крайней мере на первом этапе) в противоборство с главными силами вермахта. Каким образом?