Ожоги сердца - Иван Падерин

Было решено взять контрольного «языка». Дело нелегкое, но войсковые разведчики вскоре привели с той стороны трех немецких солдат. Однако они не дали четкого ответа на этот вопрос. Пришлось организовать охоту за «языком»-офицером. Удалось захватить командира одной батареи. Он-то и раскрыл весь план: ложные позиции оборудованы как действующие. Батареи и орудия перемещались с одной позиции на другую, и создавалось впечатление, что все они действующие.

Так день за днем прояснялась до мельчайших деталей мгла по ту сторону переднего края. На квадраты карты фронтовой разведки наносились синим карандашом все новые и новые детали вражеской обороны. Чем больше синих штрихов на карте, тем светлее на душе у разведчика.

Но вот это белое пятно юго-западнее Варшавы… Остались считанные часы до представления полного доклада о противнике. Но разве можно идти к командующему, когда на карте белое пятно? Не ответить на вопрос, что так тщательно замаскировал противник на том участке, — значит признаться в своей беспомощности, отказать себе в праве называться разведчиком. Нет, надо еще и еще раз проанализировать поведение противника, его психологию, мысленно вернуться в мир изощренных хитростей немецких генералов, которые пришлось разгадывать в прошлом.

Хотя бы какая-нибудь зацепка, необходимая деталь, приоткрывающая тайный замысел противника! Но такой детали пока не было.

Но вот воздушные разведчики доставили свежую пленку. Она была проявлена. Сфотографированная на ней местность, казалось, ничем не привлекала внимание: все как прежде, как уже изображено на знакомых квадратах карты. Лишь напряженным взглядом можно было уловить один еле заметный штрих: минувшей ночью ветер смел снег перед оврагом, и там обозначилась колея с отпечатками широких гусениц. Наконец-то есть за что уцепиться!

Прошло еще несколько дней напряженной работы, и на заседании Военного совета фронта было внесено предложение нанести по опушке лесного массива юго-западнее Варшавы мощный удар авиацией. Это целесообразно сделать накануне или в самом начале наступления.

— Какие силы там сосредоточены? — спросил маршал Жуков.

— Свыше шестидесяти самоходных артиллерийских установок типа «фердинанд» и «пантера».

— Мощная противотанковая засада, — уточнил начальник штаба. — Целое соединение. Это, так сказать, сюрприз противника.

Начатое 14 января сорок пятого года наступление войск Первого Белорусского фронта развивалось без серьезных осложнений. В районе белого пятна юго-западнее Варшавы удалось блокировать свыше ста тяжелых танков и самоходных орудий, которые так и не смогли нанести неожиданный удар по нашим танковым соединениям, устремившимся в прорыв, на оперативный простор.

Войска 9-й армии противника, пытавшиеся сдержать мощные удары Первого Белорусского фронта, были расчленены и с большими потерями покатились на запад. Попытки гитлеровских генералов закрепиться на Варте, используя форты и цитадель Познанской крепости, а затем в Мезеритцком укрепрайоне не увенчались успехом. Наши войска, заранее предупрежденные о приготовлениях противника на этих участках, приняли необходимые меры.

За двадцать дней наступления войска фронта достигли Одера и 1 февраля овладели плацдармом на его западном берегу, невдалеке от крепости Кюстрин, в пятидесяти семи километрах от Берлина.

Через два с половиной месяца, утром 16 апреля сорок пятого года, разведанная и хорошо изученная система оборонительных сооружений на Зееловских высотах была накрыта огнем многих тысяч орудий, минометов и авиации.

Кюстринский плацдарм напоминал в то утро центр вулканического извержения. Лавина раскаленного металла, лавина танков, огонь пулеметов, автоматов, порыв человеческих сердец — все устремилось к цели — на Берлин. Развернулись тяжелые бои. И было отрадно сознавать, что ни один наш танк, ни один орудийный расчет, ни одно стрелковое подразделение не действовали вслепую. Все они знали о приготовленных противником препятствиях, действовали нацеленно, сноровисто, решительно. Это и есть высокое воинское мастерство, которое немыслимо без разведки.

Глубоко эшелонированная оборона с множеством естественных и искусственных препятствий, усиленных дотами, дзотами, крепостными сооружениями, была прорвана на всю глубину от Зееловских высот до стен Берлина за считанные дни.

Непреодолимые, казалось бы, барьеры из железобетона и каменных стен в самой фашистской столице, включая превращенный в крепость рейхстаг, также покорились советским воинам, штурмовавшим последние укрепления главарей третьего рейха.

Второго мая сорок пятого года гарнизон Берлина капитулировал.

Разумеется, в приказе Верховного Главнокомандующего в честь взятия Берлина не было сказано поименно о всех тех, кто на пути к Берлину умирал без солдатских медальонов, кто своим напряженным трудом обнаруживал опасность и тем приблизил час победы над врагом. Да и разве можно назвать их всех, если это были тысячи!

Идет по Таганской площади столицы внештатный пропагандист Петр Никифорович Чекмазов. Идет неторопливо. Походка у него прямая, армейская, нога ложится на асфальт плотно, всей ступней сразу. О чем он думает сейчас — нетрудно догадаться: через несколько минут он начнет лекцию для молодых рабочих по очередной теме истории партии.

Генерал в отставке, пенсионер, участник многих сражений… Казалось бы, теперь ему не грешно позаботиться и о личном отдыхе, но взгляните ему в глаза, и станет ясно, что думает он не о себе и не о своем благополучии. В напряженном взгляде опытного руководителя фронтовых разведчиков и теперь не угасает забота о воспитании верных патриотов Родины, таких, какие были у него в разведывательных группах на Брянском, Центральном и Первом Белорусском фронтах…

Май 1986