Великие зодчие Санкт-Петербурга. Трезини. Растрелли. Росси - Юрий Максимилианович Овсянников

конце концов так и случилось. В декабре Александр потребовал представить ему план будущей площади перед дворцом. К счастью, зодчий вовремя успел завершить все чертежи и рисунки.

Наступивший 1822 год выдался на редкость трудным и хлопотным. Предстояло завершить все работы на Елагином острове, продолжить строения Михайловского дворца и здания Главного штаба на Дворцовой площади. Но самое главное, что именно в этот год произошли события, определившие последующую личную жизнь зодчего.

Несколькими страницами ранее уже шла речь об Анне Больцини — подруге Карла Росси, матери его первенца. Более поздние документы рассказывают, что помимо Александра родились сыновья Михаил, Карл и дочь Зинаида. В 1824 году 29 мая Росси подал прошение на «высочайшее имя»: разрешить ему усыновить трех внебрачных сыновей, рожденных Анной Больцини, итальянкой, католичкой по вероисповеданию.

Заметим, что подача всякого прошения — удобный для чиновника случай свести счеты с независимым просителем. От архитектора запрашивают массу каких-то сведений, справок, объяснений, представить которые кажется немыслимым. В результате на сей раз дети остаются неусыновленными…

Как сообщают документы, 10 июня 1822 года у Карла Росси появляется четвертый сын — Лев, но его мать — не Больцини, а дочь шведа, причетчика из Ревеля (Таллина), Софья Елена Андерсон. Остается только предположить, что Анна Больцини скончалась в 1820 году при родах дочери Зинаиды или в первой половине 1821 года от болезни. Итак, к середине лета 1822 года Росси еще не женат, но вместе с тем отец пятерых малюток. Архитектору стоит всерьез задуматься…

И вот в начале ноября 1822 года ближайшие друзья зодчего получают приглашение на торжество: 21-го числа состоится венчание Карла Росси и Софьи Елены Андерсон. Можно, конечно, описать съезд гостей к церкви Святой Екатерины, что на Невском, жениха в темном фраке и светлых панталонах — только-только утвердившаяся мода, и счастливую двадцатидвухлетнюю невесту. Но все это удел романистов, которые руководствуются правилом «так могло быть». В историческом жизнеописании автор обязан строго следовать фактам, в первую очередь — достоверным.

Придворный архитектор, коллежский советник, личность достаточно известная в петербургском свете, и вдруг венчается с какой-то провинциальной мещаночкой. Мезальянс. Общество не любит прощать такие поступки. Но Карлу Росси нужна не просто милая и верная жена, а еще и заботливая мать для маленьких сирот. Вряд ли девица из почтенной столичной семьи готова взвалить на свои плечики столь тяжкую обузу. А Софья Елена Андерсон согласна…

Серебряным юбилеем называют четверть века супружеской жизни. И вовсе не случайно портик церкви Святой Екатерины глядит на Серебряные ряды, построенные Дж. Кваренги. Это хорошая примета. Изящная, женственная и нежная Софья Елена стала верной подругой архитектора. Они прожили в мире и согласии двадцать четыре года. Жизнь подтвердила правильность выбора Карла Росси…

Непростой 1822 год завершился несколько неожиданно. За неделю до Рождества посыльный вручил архитектору большой синий конверт за красными сургучными печатями. В конверте письмо:

«Милостивый государь мой

Карл Иванович!

Императорская Академия художеств в Чрезвычайном собрании 16 сего сентября, в полном присутствии наличных своих почетных и действительных членов, общим согласием избрала Вас, милостивый государь мой, в Почетные вольные Общники, на основании высочайше конфирмованного доклада в 21 день декабря 1766 года, о чем, как Президент сей Академии, уведомляю Вас, милостивый государь мой, за истинное удовольствие себе поставляю, иметь с Вами надлежащие совещания по делам, касающимся до усовершенствования художеств в России, и в таких случаях пользоваться Вашими советами.

В скором времени я не премину доставить Вам надлежащий Диплом на звание Почетного вольного Общника, на основании привилегии сей Академии дарованной.

Имею честь быть с истинным почтением к Вам, милостивый государь мой, покорным слугой

№ 112

Сентября 17-го дня

1822 года

Алексей Оленин».

В почетные академики в сей раз предложено избрать Аракчеева, Гурьева, Кочубея. Правда, на выборах смелый и прямодушный вице-президент А. Лабзин заявил: если упомянутые сановники избираются за близость к особе императора, то раньше них следует назначить академиком царского кучера Илью Байкова — он ближе всех сидит к государю. Петербург смеялся, а Лабзина сослали в Симбирскую губернию.

Итак, Карл Росси почетный вольный общник Академии художеств. Этого же звания был в свое время удостоен Франческо Бартоломео Растрелли. Академиками изберут архитекторов В. Беретти, И. Бернаскони, К. Вильстера, М. Месмахера и многих других. Но разве когда-нибудь звание определяло меру таланта и право на благодарность потомков?..

III

Чтобы поспеть за Росси, чтобы уследить за рождением его новых проектов и познать особенности возводимых им зданий, возможно, следует превратить жизнеописание архитектора в годичные хроники.

Достигнув к своему сорокалетию признания и вершин мастерства, Карл Росси за пятнадцать последующих лет создал в Петербурге полдюжины таких ансамблей, что каждый из них в отдельности мог принести славу любому другому зодчему. Другому, но не Росси, ибо для него один ансамбль — слишком мало. Жажда творчества все время гонит его дальше и вперед. Для него, как он сам пишет в 1831 году, существует только одно правило — «любовь и честь своего звания». Вот почему волей-неволей приходится делать остановки почти на каждом годе. Чтобы оглядеться, осмыслить происходящее и не пропустить чего-нибудь…

В тот 1823 год март выдался холодным и вьюжным. Ветер с моря до костей пронимал солдат, охранявших недостроенный Михайловский дворец. Хриплыми голосами часовые окликали друт друга во тьме, пугая людишек, готовых позариться на сухие доски, брусья, звонкие кирпичи.

Густо оплетенный строительными лесами дворец в сумерках представал огромным фантастическим зверем в тесной клетке. И чудилось, что тоскует он о тепле, несущем движение и жизнь. Тепла с нетерпением поджидали и архитекторы, и подрядчики, и мастеровые. Достаточно пройти льду по Неве, как оживет стройка, засуетится на лесах человеческий муравейник, заскрипят блоки, вознося над землей доски, балки, бадьи с известью. Строение Михайловского дворца надо было завершить в этом году. А отделка и украшение его — заботы последующих лет. Еще предстояло до начала новых холодов устроить гранитную набережную во дворцовом парке на берегу Мойки, возвести конюшни и прачечный корпус дворца, что должен смотреть фасадом в сторону Инженерного замка (так стали именовать бывший дворец Павла I, отданный теперь Инженерному училищу).

Наблюдать за окончанием строения дворца Карл Иванович доверил верному Никите Ткачеву, сам же опять занялся Павловском. Еще в прошлом, 1822 году вдовствующая императрица изъявила желание построить в своем загородном доме библиотеку. Сделать это надлежало, не нарушая общей композиции. Исполнить подобное, по твердому убеждению Марии Федоровны, мог только Росси.

Из представленных Карлом Ивановичем двух проектов одобрен был тот, который дешевле. И тут же последовал приказ: «Апробовав сделанный архитектором Росси план и фасад надстройки, предполагаемой в Павловском дворце над расписанной Гонзагом галереею для помещения там главной моей библиотеки, я прошу Вас приступить немедленно к произведению работ…»

Встречи с местами, где прошли детство и юность, всегда порождают странное чувство радости и печали, слитых воедино.