Великий магистр (Тамплиеры - 2) - Октавиан Стампас

Едва не сорвавшись в ущелье, Роже спустился со склона и выбрался на дорогу, прислушиваясь к приближающимся всадникам. Он успел как раз вовремя. Показавшиеся из-за холма Гонзаго и Туокай натолкнулись на выступившего из-за деревьев рыцаря.

- Решили прогуляться? - осведомился Роже, щуря свой единственный глаз. Комендант побледнел, а рука его потянулась к мечу на поясе. Его движение не ускользнуло от тамплиера.

- Но-но! - предостерегающе сказал он. - Не балуйте, сеньор Гонзаго!

- Прочь с дороги! - заорал комендант, обрушивая сильный удар на рыцаря. Роже, отбив щитом выпад Гонзаго, ударил своим мечом плашмя по голове звездочета: на всякий случай, чтобы тот не улизнул под шумок, и лишь после этого принялся за коменданта. Гонзаго недаром пользовался в войсках славой отменного рубаки - иначе бы он и не поднялся столь высоко; меч его летал возле головы Роже, словно шмель, а натиск был неудержим. Но и Роже де Мондидье слыл искушенным и опытным бойцом. Оба рыцаря спешились и рубились на середине дороги, возле лежащего навзничь звездочета.

- Зачем вы хотели удрать? - поинтересовался Роже, отступая под натиском противника. - Казенный хлеб надоел? Захотелось отведать восточной кухни? Я могу порекомендовать вам одну харчевню, где отменно готовят седло барашка по-арабски!

- Не надо, сейчас я вас сам угощу баклажанами с перцем! - отозвался Гонзаго, едва не выбив оружие из рук Роже.

- Это блюдо мне не по вкусу, - заметил тамплиер, переходя в наступление. - Не желаете ли откушать бургундской вырезки?

Меч Роже рассек коменданту руку и тот выронил оружие.

- Вот так! - сказал тамплиер, подставляя острие к горлу Гонзаго. Предпочитаете сесть в седло сами или с вами поступить, как со звездочетом?

Скрежеща зубами, придерживая раненую руку, комендант взобрался на своего коня. Туокая Роже взвалил поперек седла.

- Как бы бедняга не растерял свои способности после такого удара! озабоченно произнес он. - Поехали!

Измена Гонзаго, его попытка увести с собой Туокая, вызвала гнев всех рыцарей и солдат Фавора. Кичливого коменданта едва не растерзали тут же, возле крепостных стен. Гуго де Пейн велел надеть на предателя железо и поместить в темницу, а комендантом Фавора назначил капитана Гронжора, принявшего командование над гарнизоном. Туокая привели в чувство, омыли, накормили сытным ужином и приготовили к обмену на маркиза де Сетина. К этому времени в цитадель вернулся Джан, немногословно рассказав о своей неудачной попытке освобождения маркиза.

- Больше никакой самодеятельности! - предупредил Раймонда и Сандру де Пейн. - Завтра же вы отправитесь в Петру вместе с ранеными.

Состояние Виченцо Тропези оставалось очень тревожным. Речь его была прерывистой, бессвязной, порою он снова терял сознание. Открылась рана и на ноге Андре де Монбара, доставляя ему мучительные боли. Ясно было, что и маркиз де Сетина после пыток и плена вряд ли сможет оказать какую-нибудь пользу в защите Фавора и цитадели. Так и оказалось, когда де Пейн с Сент-Омером и Зегенгеймом отправились вечером на встречу с Умаром Рахмоном к развилке дорог. Принц Санджар сдержал слово, еще раз показав свое благородство. Обмен маркиза де Сетина на Туокая состоялся в назначенное время, но при полном молчании обеих сторон. Лишь старые противники Рахмон и Зегенгейм, увидев друг друга, обменялись едва заметными улыбками. Затем, получив пленников, обе группы разъехались в разные стороны. Ослабевшего маркиза закутали в шерстяной плащ и привезли в цитадель, где за него тотчас же принялись Гораджич и Джан со своими лечебными снадобьями. Пытки и издевательства египтян не сломили маркиза, хотя все тело его было в кровоподтеках и ссадинах, а левая рука висела плетью, вывихнутая мамлюками. Но уже через час он не без юмора стал рассказывать собравшимся о своем пребывании в плену, с философским спокойствием воспринимая свою неволю.

- Мужчина должен пройти в жизни три испытания, - изрек он, терпя боль от вправляемой Гораджичем руки. - Это испытания войной, тюрьмой и семьей. В моей судьбе не было лишь тюрьмы, и я рад, что наконец-то сподобился этому счастью.

- Но завтра вы пройдете четвертое испытание, - ответил на это де Пейн. - Отдыхом в тылу, поскольку отправитесь вместе со всеми ранеными в Петру.

- Праздность - самое коварное искушение для человека, - вздохнул маркиз. - По-существу, она сродни смерти.

- Сколько раз вас уже объявляли покойником? - спросил Роже. - По-моему, вы просто бессмертны.

- Я - нет, - возразил маркиз. - Но такие люди действительно существуют. На это указывают архивы, которые я раскопал в Цезарии. И секрет бессмертия тянется к тайнам Соломонова Храма, на котором стоит наш Тампль.

- Не связаны ли они со Святым Граалем, о котором вы толковали нам у деревушки Ренн-ле-Шато несколько лет назад? - спросил Бизоль, любивший слушать разные сказки.

- Конечно, - отозвался маркиз. - И со многим другим.

- Тогда ищите его поскорее, а когда найдете, дайте взглянуть хотя бы одним глазком, - сказал Роже, на что Бизоль шутливо заметил:

- А двумя-то у тебя и не получится... Поздним вечером в цитадель заглянул Рудольф Бломберг, принесший для поправки здоровья целую корзину с бутылками фалернского вина из погреба Гонзаго. Заслушавшись рассказами маркиза и подкрепляя себя вином, рыцари засиделись далеко заполночь, а Бломберг так и остался ночевать в. цитадели, устроившись прямо на полу. Никто не догадывался, что к этому времени сторожевые посты уже были вырезаны подкравшимися к вышкам мамлюками, а к крепости Фавор и цитадели неслышно стягивались египетские войска. Султан Насир готовил последнее, решительное наступление, поскольку уже целых два месяца безрезультатно топтался возле Син-аль-Набра, так и не продвинувшись в Палестину, не в силах преодолеть магическое сопротивление тамплиеров.

К рассвету крепость была полностью окружена и начался ее штурм. Одновременно с ним часть египетских войск была брошена на цитадель, но наступление на нее велось лишь снизу - по нескольким тропам, которые можно было защищать малым количеством воинов. Да султан Насир и не стремился немедленно расправиться с цитаделью и тамплиерами, хватило и того, что он просто блокировал ее, а главные силы кинул на крепость. Его войска прибывали с каждым часом и все поле возле Фавора уже покрывали вражеские части. Казалось, что он решил обрушить на крепость всю свою мощь, все стотысячное море людей! Страшное зрелище предстало взорам тамплиеров с высоты Синая: осадные машины били в крепостные стены, трещавшие под их ударами; тучи стрел с зажженной паклей летели на головы защитников; небывалый грохот и вой стоял в воздухе... Мамлюки ползли и по горным тропам, пробираясь между камней и кустарников к цитадели, но первую их атаку отбили еще на подступах: стрелы, дротики и копья полетели в их головы из окон и бойниц, не позволяя им продвинуться дальше. На всех подступах к цитадели, везде, где мог бы пролезть враг - Гуго де Пейн выставил вооруженных людей. Вместе с тем, он отдал приказ заранее перенести тяжелораненого Виченцо Тропези в пещеру, отправив туда же маркиза де Сетина, Монбара и Сандру. Барон Бломберг, оставшийся в цитадели, с досадой бил себя в грудь, не зная, как пробиться к своим иоаннитам в крепости. Но похоже, что это было уже и не нужно, поскольку вся крепость пылала, охваченная огнем. И ее не могло спасти ничто: ни "греческие штучки" Монбара, ни вновь появившееся над местом боя странное серебристое облако-диск, ни сам Господь!