Колесо в заброшенном парке - Борис Тараканов

Точнее сказать, кабины никакой не было — всего лишь узкий проход между топкой и тендером, так Аркадий обозвал смешной прицеп с углем. Черная панель над топкой была утыкана всевозможными кранами, вентилями, рукоятками, переключателями, рычагами и клапанами. Справа от пышущего жаром котла красовалось весело раскрашенное колесо, напоминающее штурвал, а над ним — концептуальная табличка: «Машинист! Проезд на запрещающий сигнал семафора — преступление перед ГОСУДАРСТВОМ!», несомненно, обосновавшейся тут с того самого 1929 года.

Сразу над топкой шипел самоварного вида краник, закрепленный на медном змеевике. Он сердито плевался кипятком с периодичностью в пять-шесть секунд.

— Так, ребята, посторонились — подтопить надо.

Мальчишки буквально вжались в стены. Аркадий тем временем вооружился большой лопатой.

Сам процесс напоминал кадры из фильма о Гражданской войне — боевая подруга Аркадия, Галя, отточенными движениями открывала и закрывала пасть топки, а ее вихрастый друг закидывал в ревущее пламя очередную лопату угля. Для сохранения антуража не хватало только чумазого белогвардейца с винтовкой…

Через несколько минут безмолвного наблюдения за процессом топки и оглядывания интерьера кабины со стороны мальчишек посыпались глупые, но выразительные вопросы:

— А что это у вас такое, все время без пятнадцати восемь? — поинтересовался Бурик.

— Гхм… — сказал Андрей Владимирович. — Это манометр.

— Что вы говорите… Я смотрю, здесь вообще много этих… манометров. И вообще, приборов.

— Меньше, чем в самолете, — усмехнулся Аркадий.

— Как же вы в них разбираетесь? — спросил Добрыня.

— Да на них же все написано. На рукоятках тоже.

«Форсунка…» — прочитал Бурик на одной из них.

— И в самом деле…

— А этот что показывает? — осведомился Добрыня.

— Этот? Давление в котле. Дойдет стрелка до двенадцати — видишь, черта — можно будет ехать.

Аркадий покрутил продолговатую ручку на котле, бросил взгляд на приборы и начал спускаться по лесенке вниз. Бурик потихоньку переводил Антонио весь разговор.

— Неужели в самом деле можно? — удивленно спросил он.

— Не знаю… Но очень хочется. Нас, наверное, не возьмут…

— А поедете? — спросил Добрыня Андрея Владимировича.

— Ребята, ну какие могут быть гарантии? — ответил тот. — Машина старая, неизвестно еще, что выкинет. Вот завтра поедем точно, будем его на «боеготовность» проверять… А сегодня — так, профилактика…

— За-автра…

— Ну что вы там, клапан открыли? — закричал снизу Аркадий, — Давай, трави помаленьку!

Предохранительный клапан проверили с карлсоновской ловкостью. Сбоку с шипением полетели клубы белого пара. Совсем как в кино… Давление в котле начало расти, стрелка медленно, но неумолимо поползла вверх.

Андрей Владимирович велел полить уголь в тендере. Бурик хотел было спросить: «А зачем?» но в этот момент Аркадий решил в очередной раз «проверить легкие» и дернул гудок. Паровоз истошно заорал. От неожиданности мальчишки подскочили на месте. Очевидно, это смотрелось довольно комично, потому что Галя с Аркадием, глядя на них, не смогли удержаться от смеха. Затем Аркадий подсоединил к какой-то блямбе возле котла черный шланг с узким наконечником и полил уголь водой.

Каждый член команды занимался своим делом. Казалось, о мальчишках уже забыли.

— Ну вот, похоже, и конец приключению, — подвел итог Добрыня. — Наверное, не стоит дожидаться, пока нас погонят, а лучше уйти самим.

— Все равно — было замечательно! — со вздохом сказал Бурик.

Собрались спуститься, чтобы осмотреть паровоз снаружи и тогда уж попрощаться с гостеприимными хозяевами.

— Подождите! — вдруг взмолился Антонио. — Мне кажется, вот сейчас ни в коем случае нельзя уходить…

— Почему? — настороженно, но с робкой надеждой спросил Бурик.

— Не знаю… — ответил Антонио. — Пока не знаю.

— А давай пока оставим тут добрынину сумку. Будет повод опять сюда подняться. Добрыня, дашь сумку?

— Да возьми, пожалуйста, жалко, что ли!

Бурик положил сумку возле тендера, и мальчишки начали спускаться по отвесной лесенке. Добрыня шел первым.

— Э… Не так слезаешь, — сказал Владимир Андреевич. — Повернись лицом к паровозу, теперь… вот, молодец.

Спустившись, ребята обошли вокруг паровоза — полюбовались, какой он смазанный и ухоженный. Непонятное устройство, венчаемое узкой трубкой, периодически выпуская кружевное облако пара, издавало веселый «чух-чух». Бурик потрогал огромные, выкрашенные красной краской колеса — метра полтора в диаметре, не меньше — и вдруг сказал:

— Слушайте, полезли назад, пока не гонят?

— Давай, — ответил Добрыня. — Была не была!

Следом за мальчишками в кабину поднялся Андрей Владимирович.

— Ребят, встаньте в сторонку. Сейчас прошвырнемся немного.

Бурик с Добрыней переглянулись. «Yes-sss!!!» — правый локоть сам пошел к левой коленке одновременно у обоих. Антонио не понял жеста и Бурик эмоционально пояснил.

Все трое восторженно посмотрели друг на друга. Члены паровозной команды с разных сторон поднялись в кабину — кто по лесенкам, а кто из тендера. Бурик, Добрыня и Антонио постарались если уж не размазаться по стенке, то как минимум «прикинуться ветошью», чтобы не мешать слаженной работе машинистов, кочегаров и помощнице Гале, вновь взявшейся за управление ненасытной топкой.

Несколько непонятных манипуляций с рычагами и рукоятками — и тяжелая машина тронулась. Задний ход.

Антонио посмотрел на Бурика. «Неужто в самом деле едем???» — говорил его взгляд.

Бурик улыбнулся в ответ — действительно, не верится. Старинная машина, а движется! Остановились. В чем дело? А, это Андрей Владимирович вышел перевести стрелку. Теперь вперед. Полный вперед! Паровоз постепенно набрал скорость. Мимо пронесся небольшой домик-станция, напоминающий пристань для катеров.

По затерявшимся в траве вспомогательным веткам чудо прошлого века выехало к платформе «Щербинка». Аркадий вновь дал гудок. В окнах подъезжающей электрички появились расплющенные о стекло носы — пассажиры удивленно глядели на невесть откуда взявшийся паровоз. Бурик и Добрыня, одуревшие от счастья, принялись махать им. Пассажиры махали в ответ.

Платформа быстро осталась позади. Мимо пронеслись массивные ворота, ангары и другие железнодорожные сооружения, допотопные электрички и локомотивы, стоящие на вечном приколе, какие-то приземистые кирпичные будки с незнакомой надписью «ПОНАБ»… И вдруг за окнами замелькала березовая роща. На соседнюю насыпь взобрался взъерошенный мальчишка лет десяти и, увидев паровоз, застыл в недоумении. Андрей Владимирович поднял рацию: «Выезжаем на Кольцо».