Вычислитель (тетралогия) - Александр Николаевич Громов

корабельный румпель в положении «право на борт», Крысий Хвост являл собою типичный человеческий шлак Астероидной системы. В том не было его вины, таким он родился, а остальное довершила скудная жизнь. К двадцати годам с ним все стало ясно: неквалифицированный рабочий. Навечно. Выше не прыгнет и не заползет. Слишком глуп, чтобы имело смысл учить его, слишком хил для особо тяжелых работ, чересчур инертен, чтобы иметь цель, и даже слишком тих, чтобы заинтересовать службу внутренней безопасности. Почти никчемная человеческая единица, отброс эволюции.

Крысий Хвост родился на Цирцее и отроду не покидал пределы этого спутника. Он никогда не выходил в безвоздушное пространство и не мечтал о том, а трудился на никелевом комбинате в вечной пыли и удушливой атмосфере. Своего мастера он боялся до слабости в коленях, но в тот день на участок прислали сменного мастера – он-то и пхнул Крысьего Хвоста в спину, досадуя на его медлительность.

Подгонять вялого от рождения – занятие вообще неблагодарное, а тут оно оказалось неблагодарным в кубе. Споткнувшись, Крысий Хвост потревожил свой нарыв на пальце ноги и завопил благим матом. Если бы мастер не пхнул его вторично, может, все и обошлось бы.

Но мастер пхнул. Крысий Хвост с воем упал на стальной пол и начал кататься, баюкая ногу. В это время немолодой хмурый крепыш из той же бригады молча подошел к мастеру и без слов въехал ему кулаком в челюсть. В цехе не поддерживалась искусственная гравитация, так что мастер совершил впечатляющий полет.

Будь мастер нокаутирован, может, и теперь дело кончилось бы разбором и дисциплинарным взысканием, но сознания мастер не потерял и, едва приземлившись, возопил о помощи. Как на грех, по смотровой зоне цеха, куда порой водили гостей с Терры, именно в данный момент шел полицейский патруль. Двое, как обычно.

И опять-таки: не будь старший в патруле раздражен нагоняем, за полчаса до того полученным от начальства в присутствии стажера, еще неизвестно, чем обернулось бы дело. Смотровая зона помещалась на балконе под самой крышей, откуда просматривалось почти все цеховое пространство. Обнаружив беспорядок и определив его виновника, старший в патруле тотчас сдернул с плеча лучемет, навел его на цель и… нажал на спуск.

Возможно, случайно. Возможно, в качестве естественной реакции и без того расшатанной психики на обвинения в разгильдяйстве, попустительстве и отсутствии порядка. Возможно, лишь потому, что застрелить человека, находящегося на расстоянии, психологически легче, чем в упор. А может быть, у полицейского с этим рабочим имелись старые счеты, узнать о которых впоследствии никому не удалось, да никто и не пытался.

Обидчик мастера умер раньше, чем на нем вспыхнула одежда. Внизу опешили, кое-кто отпрянул. Даже в этот момент ситуацию еще можно было вернуть под контроль. Конечно, Правлению пришлось бы иметь дело с массовым недовольством, вероятно, забастовкой, а может быть, и порчей оборудования, но наказание виновных в комбинации с незначительным улучшением условий труда, несомненно, притушило бы пожар. Однако старший в патруле, сделав одну ошибку, немедленно совершил и вторую: дробно стуча ботинками, ссыпался с балкона вниз по железной лестнице. Стажер поспешил за ним.

Глупый…

Внизу опомнились – если можно так назвать быстрый переход от испуга и растерянности в ярость. Крысий Хвост все еще выл, держась обеими руками за свой нарыв. В данную секунду именно он как самый шумный казался главным нарушителем порядка и спокойствия. К нему и устремился полицейский, опрометчиво посчитав, что мундир и лучемет одним своим видом заставят чумазую рвань держаться подальше.

При низкой гравитации железный лом весит мало, чего не скажешь о его массе. Нанесенный сзади удар снес полицейскому черепную крышку вместе с форменным кепи, а мозг, выскочивший следом, был уже не нужен мертвецу. Стажер вякнул, попятился, но был сбит с ног и растерзан рабочими раньше, чем успел применить оружие. С этой минуты кровавый бунт стал неизбежен, как неизбежно обрушение треснувшей плотины.

Ох, сколько раз в человеческой истории униженные и оскорбленные брались за оружие, а при отсутствии оного вооружались чем попало! Два лучемета были захвачены, а что до «чего попало», то в цеху и подсобках нашлись не только ножи, увесистые инструменты и куски металла, но даже самодельные ручные гранаты, тайком изготовленные и постепенно накапливаемые к часу «Икс». Какой там «Икс»! В тот день на никелевом комбинате не оказалось никого из руководителей подполья, кто мог бы убедить рассвирепевших рабочих повременить с выступлением, но если бы даже нашелся такой человек, что он мог бы сделать? Разве что сотворить чудо.

Чуда не случилось. В пределах комбината очень скоро не осталось в живых ни одного инженера или менеджера с Терры, не говоря уже о прикормленном ими младшем начальстве. Чудом спасся один начальник участка, отличавшийся завидной сообразительностью и проворством, а потому успевший эвакуироваться вместе с дирекцией. И уже через полчаса мятежный комбинат был блокирован, сперва малыми силами, затем – после прибытия подкрепления с Улисса – наглухо.

Правление бушевало и требовало штурма. Командир спецотряда полиции проявил выдержку и поступил иначе: дал бунтовщикам сутки на размышление.

Лучше бы не давал – или хотя бы лишил восставших связи. Но те получили моральную поддержку от своих товарищей с других предприятий Цирцеи, Улисса и даже более отдаленных закоулков Астероидной системы, а потому решили не сдаваться. Расчет на естественное остужение горячих голов не оправдал себя.

И началось.

Полыхнул бунт на дальнем спутнике, затем на одном из астероидов, затем на шахтах Цирцеи. Улисс пока молчал. Руководители подполья, за исключением трех человек, собрались на срочное совещание и были мгновенно арестованы. Часом позже небольшой, но хорошо вооруженный и обученный отряд под командой Стига Доггера отбил арестованных, после чего Стиг лично расстрелял тех из них, кого знал как агентов, внедренных в подполье Правлением или Террой. Пока остальные вырученные пребывали в душевном смятении, час «Икс» был объявлен решением трех человек: Желвака, самого Стига и скромного интенданта Паоло Лонго, о котором даже Стиг не знал прежде ничего существенного, а он-то и был главным руководителем подполья. Редкий случай, когда строжайшая конспирация полностью достигла своей цели!

И при всем при том – очень частый, стандартный, прямо-таки штампованный случай: всеобщее восстание приходилось начинать раньше намеченного срока. Волей случая вынутые из колоды карты сложились в комбинацию: либо сейчас, либо никогда. Точка.

Трое решили единогласно. Остальные присоединились к решению, что было уже формальностью. А что им оставалось?

Полиция усердствовала, громя подставные структуры, все эти нелегальные профсоюзы, секты, группирующиеся вокруг мистиков и ясновидцев, политические кружки