Мир красного солнца (журнальные иллюстрации) - Клиффорд Саймак

Оказалось, что не было необходимости дожидаться того дня в далеком будущем. Спустя не так много лет, после того, как он написал эти пророческие слова, они воплощаются в реальность. Человек безрассудно подыграл чуждым сознаниям в другом измерении. Человек развязал войну, а война повлекла за собой мор. И весь огромный цикл событий оказался не чем иным, как крошечной деталью грандиозного плана.

Теперь он не сомневался, что путем хитроумного массового гипноза агенты из другого измерения — возможно, это был какой-то один высокоразвитый интеллект — сознательно посеяли семена раздора. Ослабление мирового разума было спланировано очень тщательно и с дьявольским коварством.

Повинуясь внутреннему чувству, он внезапно пересек комнату, распахнул дверь, ведущую в спальню, и… И, не в силах сдержать потрясенный вскрик, в изумлении застыл на пороге.

Спальни не было. Там, где стояли его кровать с пологом на четырех столбиках и комод с зеркалом, клубилась серая пустота.

Двигаясь словно робот, он повернулся и направился в прихожую. И увидел там то, что и ожидал: прихожая исчезла, а вместе с ней пропала и старая вешалка для шляпы, и подставка для зонта.

Все словно испарилось…

Чувствуя, как его охватывает слабость, господин Чэмберс вернулся к своему креслу в углу.

— Ну вот я и на месте, — вполголоса произнес он.

Да, он на месте — занял позицию в последнем оставленном ему уголке мира.

«Возможно, где-то еще есть люди, подобные мне, — размышлял он, — Люди, вынужденные противостоять пустоте, являющей собой переход из одного измерения в другое. Люди, жившие в окружении любимых вещей и силой одного только своего разума сумевшие придать этим вещам материальную значимость. И теперь им приходится в одиночку вести борьбу против какого-то превосходящего их по силе разума».

Улица исчезла. Остальная часть его дома — тоже. И только эта комната все еще сохраняла прежнюю форму.

Господин Чэмберс знал, что эта комната выстоит и останется неизменной дольше всего. А когда не станет и ее, печальная судьба не постигнет только угол с его любимым креслом, поскольку в этом месте он прожил последние двадцать лет. Спальня служила для сна, кухня — для приема пищи. А эта комната — его последний оплот — была для жизни. Эти стены, полы, картины, лампы неустанно поглощали его волю во имя того, чтобы быть стенами, полами, картинами и лампами.

Он выглянул из окна в пустой мир. Соседские дома уже пропали. Их хозяева не имели с ними такой тесной связи, какая существовала между ним и этой комнатой. Соседи интересовались слишком многим, их внимание рассеивалось, и мысли в отличие от него не были сконцентрированы на участке размером четыре на три квартала или на комнате площадью четыре с половиной на три с половиной метра.

Господин Чэмберс продолжал смотреть в окно. И вдруг глазам его вновь предстало странное видение. Оно было тем же, что и прежде, и одновременно несколько иным. На небе появился освещенный город с эллиптическими башнями и башенками, куполами кубической формы и зубчатыми стенами. Господин Чэмберс со стереоскопической ясностью видел подвесные мосты и уносящиеся в бесконечность сверкающие проспекты. На этот раз видение было ближе, а его глубина и пропорции изменились, будто господин Чэмберс смотрел на него с двух концентрических углов одновременно.

И это лицо… Лицо, исполненное значения, силы, космического знания и зла…

Господин Чамберс повернулся и снова обвел взглядом комнату. Часы тикали медленно, размеренно. Серая мгла постепенно захватывала пространство. Первыми ее жертвами стали стол и радиоприемник — они просто растворились, а с ними и один из углов комнаты. Странно, но их отсутствие воспринималось как нечто естественное, давно предопределенное. Возможно, если бы он напрягся и подумал о них, они бы вернулись. Но зачем? Человек не в состоянии в одиночку противостоять неодолимому наступлению пустоты.

Интересно, как выглядела бы пепельница-слон в другом измерении? Конечно, она уже не будет пепельницей, а радиоприемник не будет радиоприемником. Вполне возможно, что там вообще нет ни пепельниц, ни радиоприемников, ни слонов.

А как, кстати, будет выглядеть он сам, после того как в конце концов плавно утечет в неизвестность? Ведь он тоже материален и в этом смысле мало отличается от пепельницы или радиоприемника. Сохранит ли он свою индивидуальность? Останется ли личностью? Или вторгшееся в этот мир чуждое измерение превратит человека в какую-нибудь вещь?

На все эти вопросы ответ был один: «Не знаю».

Пустота наступала, проедая себе путь по комнате, подкрадывалась к нему. А он ждал ее, сидя в кресле под лампой.

Комната — точнее, то, что от нее осталось, — погружалась в наводящую ужас тишину.

Господин Чэмберс вздрогнул. Часы остановились. Забавно… впервые за двадцать лет…

Он вскочил с кресла, но тут же опустился в него снова.

Часы не остановились.

Их не стало.

Господин Чэмберс ощутил покалывание в ногах…

ИНСТРУМЕНТЫ

Венера сломила многих. Теперь она принялась за Харви Буна, и хуже всего было то, что Бун знал это, но поделать ничего не мог.

Впрочем, виновата тут была не только Венера. Немало поработал и Арчи — штуковина в говорящей банке. Пожалуй, не правильно называть Арчи просто штуковиной. Арчи следовало бы называть «оно» или «они». Несмотря на то что люди разговаривали с ним и изучали его почти сотню лет, в действительности никто толком ничего не знал о нем.

Харви Бун работал на Венере официальным наблюдателем от Института Солнца. Отчеты, которые он регулярно отправлял на Землю с ракетами, нагруженными радием, пополняли и без того огромный банк данных об Арчи. Данных, которые практически ни о чем не говорили.

Венера и сама по себе достаточно плоха. Люди гибнут от малейшей трещины на скафандре или неполадок радиевого щита. Но эта планета умеет убивать и иначе. У нее были способы получше, а точнее говоря, похуже.

На любой чужой планете трудно жить и оставаться в своем уме. Да и слово «чужой» мало что объясняет, пока человек не столкнется с этим лицом к лицу и не получит между глаз.

Венера — чужая вдвойне. Некоторым постоянно кажется, будто кто-то следит за ними, следит все время и ждет, только вот непонятно чего.

На Венере все время что-то крадется за тобой, оставаясь на самой границе тени. Тебя не покидает чувство, что ты здесь чужой, не к месту, незваный гость. Что-то постоянно давит на психику, и нередко