Сказки - Якоб Гримм

Она уложила в платок три прекрасных платья – одно с вытканными на нём сияющими звёздами, второе с серебряными лунами и третье с золотыми солнцами, – увязала в платок целую пригоршню драгоценных камней и отправилась в путь-дорогу.

Она всюду спрашивала про своего жениха, но никто его не видал, никто ничего о нём не знал. Обошла она дальние земли, по всему свету странствуя, но его не нашла. Нанялась она, наконец, к одному крестьянину в пастушки, а платья свои и драгоценные каменья закопала в платке под камнем.

Она стала теперь пастушкой, пасла своё стадо, грустила и тосковала по своему возлюбленному. Был у неё телёночек, он к ней привык, кормился у неё с руки, и когда она говорила:

На колени стань, мой миленький телок,Не забудь свою пастушку долгий срок,Как забыл вон королевич про невесту,Что сидела с ним под липою все вместе, —

становился телёночек на колени, и она его гладила.

Прожила она так несколько лет в одиночестве и горе, и вот разошёлся по той земле слух, что собирается дочь короля праздновать свадьбу. А дорога в город проходила мимо деревни, где жила девушка, и случилось так, что, когда она гнала однажды своё стадо в поле, проезжал в это время жених. Он гордо сидел на коне и даже на неё не глянул; но она посмотрела на него и узнала в нём своего возлюбленного. И точно острым ножом полоснуло её по сердцу. «Ах, – сказала она, – я думала, что он останется мне верным, а он меня позабыл!»

На другой день жених проезжал той же дорогой. Когда он находился от неё вблизи, она сказала телёночку:

На колени стань, мой миленький телок,Не забудь свою пастушку долгий срок,Как забыл вон королевич про невесту,Что сидела с ним под липою все вместе.

Услыхал он голос, глянул вниз и придержал коня. Посмотрел он в лицо пастушки, приложил руку ко лбу, будто собираясь что-то припомнить, но быстро помчался дальше и вскоре скрылся из вида.

«Ах, – сказала она, – он меня не узнаёт!» – и она загрустила ещё больше.

Вскоре после того при королевском дворе должны были целых три дня подряд праздновать пышный праздник, на который была приглашена вся земля. «Попытаю последнее средство», – подумала девушка.

С наступлением вечера она направилась к камню, где были зарыты её драгоценности. Достала она платье с золотыми солнцами, надела его и украсила себя драгоценными камнями. Волосы, которые она прежде прятала под платком, она распустила, они, падали вниз длинными локонами, и она направилась в город, и в темноте её никто не заметил. Она вошла в ярко освещённый зал, и все в удивленье расступились перед нею, но никто не знал, кто она такая. Вышел навстречу ей королевич, но её не узнал. Он повёл её танцевать и был так восхищён её красотой, что про свою невесту и думать позабыл. Когда кончился праздник, она исчезла в толпе и поспешила до рассвета вернуться в деревню, где одела снова своё пастушеское платье.

На другой вечер она достала платье с серебряными лунами и украсила волосы полумесяцем из драгоценных камней. Когда она явилась на праздник, все взоры были обращены на неё, и королевич поспешил ей навстречу; охваченный любовью, он танцевал только с нею одной и не глядел ни на кого из девушек. Но прежде чем уйти, она должна была ему пообещать явиться на праздник ещё раз, в последний вечер.

Пришла она в третий раз, было на ней звёздное платье, и сверкало оно при каждом движенье; повязка на голове у неё и пояс были тоже всё в звёздах из драгоценных камней. Уже долго дожидался её королевич и бросился к ней навстречу.

– Ты мне только скажи, кто ты? – спросил он её. – Мне кажется, что будто я давным-давно тебя знаю.

– А разве ты позабыл, что я сделала, когда ты со мной расставался?

И он подошёл и поцеловал её в левую щёку; и в этот миг будто пелена спала у него с глаз, и он узнал свою настоящую невесту.

– Идём, – сказал он ей, – мы здесь не останемся, – он подал ей руку и повёл её в карету.

Точно запряжённые вихрем, мчались кони к чудесному замку. Уже издали поблёскивали освещённые окна. Когда они проезжали мимо липы, вокруг неё поднялось множество светлячков и она замахала своими ветвями и начала благоухать. На лестнице зацвели цветы, из комнаты доносилось пение диковинных птиц, а в зале собрался весь двор и ожидал священник, чтоб обвенчать жениха с настоящей невестой.

187. Заяц и ёж

Сказка эта, ребята, на небылицу похожа, а всё же она правдивая, – дед мой, от которого я её слышал, говаривал всякий раз, когда он с чувством и с толком её рассказывал:

«Правда-то в ней, сынок, есть; а то зачем бы и стали её рассказывать?»

А дело было вот как.

Случилось это в одно воскресное утро, в пору жатвы, как раз когда зацветает гречиха. Солнце на небе взошло яркое, утренний ветер дул по скошенному жнивью, жаворонки распевали над полями, пчёлы гудели на гречихе; люди шли в праздничных одеждах в церковь, и всякая тварь земная радовалась, и ёж в том числе тоже.

И стоял ёж у своей двери сложа руки, дышал утренним воздухом и напевал про себя весёлую песенку – не хорошую и не плохую, какую поют обычно ежи в тёплое воскресное утро. И вот когда он тихо напевал про себя эту песенку, пришло ему в голову, что он может, пока его жена купает и одевает детей, прогуляться немного по полю да поглядеть, как растёт брюква. А брюква росла совсем близко возле его дома, и он всегда ел её вместе со своей семьёй, потому и смотрел он на неё, как на свою. Сказано – сделано. Запер ёж за собой дверь и направился в поле. Отойдя недалеко от дома, он хотел было пробраться через терновник, что рос возле поля, почти у того места, где росла и брюква, и вдруг заметил он зайца, который вышел за тем же делом – посмотреть на свою капусту. Увидел ёж зайца и пожелал ему доброго утра. А заяц был господин вроде как бы знатный и уж очень надменный. Он ничего не ответил на привет ежа и сказал ему, скорчив презрительную гримасу:

– Чего это ты так рано бегаешь тут по полю?

– Гуляю, – говорит ёж.

– Гуляешь? – засмеялся заяц. – Мне думается, что ты мог бы применить свои ноги для какого-нибудь более полезного дела.

Этот ответ сильно раздосадовал ежа: он мог бы всё перенести, но о своих ногах он не позволял ничего говорить, – уж очень они были у него кривые.

– Ты, видно, воображаешь, – сказал ёж зайцу, – что своими ногами ты можешь лучше управиться?

– Я думаю, – ответил заяц.

– Это надо ещё проверить, – сказал ёж. – Я готов биться об заклад, что если мы с тобой побежим взапуски, я прибегу первым.

– Да это прямо смешно – ты-то, со своими кривыми ногами? – сказал заяц. – Ну, что ж, если у тебя такая большая охота, я, пожалуй, согласен. А на что мы будем спорить?

– На один золотой луидор и на бутылку водки, – говорит ёж.

– Идёт! – ответил заяц. – Ну, тогда уж давай начнём сейчас.

– Нет, зачем нам так торопиться, я не согласен, – говорит ёж, – ведь я ещё ничего не ел и не пил. Сперва пойду домой и немного позавтракаю, а через полчаса вернусь на это же самое место.

Заяц согласился, и ёж направился домой. По пути ёж подумал про себя: «Заяц надеется на свои длинные ноги, но я-то его перехитрю. Хотя он и знатный господин, да глупый, он наверняка проиграет».

Пришёл ёж домой и говорит своей жене:

– Жена, скорее одевайся, придётся тебе идти вместе со мной на поле.

– А что такое случилось? – спрашивает она.

– Да вот поспорили мы с зайцем на один золотой луидор и на бутылку водки: хочу бежать я с ним взапуски, и ты должна быть при этом.

– Ах, боже ты мой! – стала кричать на него жена. – Да ты что, одурел в самом деле. Да в своём ли ты уме? Как можешь ты бежать с зайцем взапуски?

– Да ты уж, жена, лучше помолчи, – говорит ей ёж, – это дело моё. В мужские дела ты не вмешивайся. Ступай оденься и пойдём вместе со мной.

Что тут было ей делать? Хочешь не хочешь, а пришлось ей идти вслед за мужем.

Идут они вдвоём по дороге в поле, и говорит ёж жене:

– А теперь внимательно выслушай, что я тебе скажу. Видишь, вон по тому большому полю мы и побежим с зайцем взапуски. Заяц будет бежать по одной борозде, а я по другой, а бежать мы начнём с горы. А твоё дело – только стоять здесь, внизу, на борозде. Когда заяц пробежит по своей борозде, ты и крикнешь ему навстречу: «А я уже здесь!»

С тем и добрались они на поле. Указал ёж жене место, где ей надо стоять, а сам отправился повыше. Когда он пришёл, заяц был уже на месте.

– Давай, что ли, начинать? – говорит заяц.

– Ладно, – отвечает ёж, – начнём.

И стал каждый на свою борозду. Начал заяц считать: «Ну, раз, два, три», и помчался, как вихрь, вниз по полю. А ёж пробежал примерно шага три, забрался затем в борозду и уселся себе там преспокойно.

Добежал заяц до конца поля, а ежиха и кричит ему навстречу:

– А я уже здесь!

Заяц остановился и был немало удивлён: он подумал, что это кричит, конечно, сам ёж, – а известно, что ежиха выглядит точно так же, как и ёж. Но заяц подумал: «Тут что-то неладно» и крикнул: