Шелест Да не судимы будете - Неизвестно

8 июля о Заболевания, причем массовые, холерой в Астраха­ни продолжаются, обстановка чрезвычайно усложняется. По решению чрезвычайной комиссии в Астрахань направляется 1000 человек солдат и офицеров внутренних войск. По этому поводу мне позвонил заместитель министра МВД Викторов А. Б., просил помощи в переброске железнодорожным тран­спортом войск и оборудования. Проверил через Петровскогонеобходимость переброски такого количества войск. Дал указа­ние МПС выделить необходимый подвижной состав.

12 июля. Рассмотрел письмо Совмина Украины о начале строительства железной дороги от Симферополя до Ялты. По­ручил квалифицированной комиссии дать заключение о целесо­образности постановки вопроса. Но сейчас нет возможности начать даже проектирование — придется вопрос вынести за пределы пятилетки. Спрашивается, какой?

В Москву приехали Боря и Леля, надо с ними о многом переговорить, старшего внука Петю определить в хороший пионерский лагерь. Позвонил Тяжельникову Е. М., первому секретарю ЦК ВЛКСМ. Вопрос решен — Петя едет в лагерь «Орленок».

29 июля. В 10 часов утра в кабинете Косыгина под его председательством заседание комиссии Политбюро ЦК КПСС по отработке документа о перспективном, долгосрочном плани­ровании народного хозяйства страны на 1975—1990 годы. В этом вопросе страшная путаница, неразбериха, а ведь эконо­мика подчиняется определенным положениям, законам и прави­лам, а не отдельным пожеланиям и фантазиям. Во всей работе экономики нет даже намека на «научное планирование». Поток тирад по вопросу составления планов. Длинные речи, отдель­ные фразы, пространные реплики, отрывки речей в довольно приподнятом тоне — вот и весь разговор. Косыгин в своем выступлении начал поучать всех, в том числе и Госплан, как надо составлять текущие и перспективные планы, при этом допускал большую путаницу в вопросах ведения планового хо­зяйства. Косыгин критикует Госплан, Байбаков защищает выд­винутые положения о наметках плана. Затем весь огонь крити­ки обрушивается на Горегляда, заместителя Байбакова, началь­ника сводного планирования. А что он может сделать, слепой и бесправный исполнитель волевых решений в планировании?

Косыгин не желает слушать доводов и разъяснений ни Бай­бакова, ни Горегляда, все кричит: «Я! Я! Я!» Тягчайший остался осадок от этого заседания комиссии столь авторитетного и вы­сокого органа. По предложению Госплана выступили: Косыгин, Полянский, Байбаков, Соломенцев, Шелест, Горегляд, Гостев. Все это члены комиссии Политбюро. Заседание комиссии так ни к какому решению и не пришло. Поручили Госплану «допол­нительно подработать вопрос».

Провел совещание с работниками МПС и Морфлота о пред­стоящей перевозке закупленного хлеба. Определили порты, количество необходимых судов, расчет в железнодорожных вагонах, пункты назначения разгрузки, элеваторы; погрузочные и разгрузочные средства; привлечение Речного флота и автомо­бильного транспорта для перевозки зерна, обеспеченность рабо­чей силой. Поручено составить совмещенный график всех опера­ций по перевозке зерна. Я созвонился с республиками и областями по организации приемки, перевозки и хранения хлеба.

Был на городском торжественном собрании по поводу 28-й годовщины национального праздника <^Возрождение Польши». В Москве стоит невероятная жара, страшный смрад.

Сегодня ровно два месяца, как я прибыл в Москву, и в этот день без меня состоялся Пленум ЦК КПУ. Нелегко я прожил в столице эти два месяца. Надо крепиться. До моего «заветного» 65-летия осталось еще 10 месяцев, а там будет видцо, как поступить. Но я чувствую, что в такой обстановке и при такой системе работать просто мне немыслимо. Я не хочу и не могу быть слепым статистом на большой сцене, «большим чиновником» без прав, с кажущимися большими обязанностями. Да и надо пони­мать, что отвечают не только те, кто ведет, а те, кто позволяет себя вести. На любой работе, тем более на большой политиче­ской работе, главное — ответственность и переживание за пору­ченное тебе дело, а не самолюбование высоким постом.

Брежнев и Подгорный отдыхают в Крыму. По ряду служеб­ных вопросов несколько раз пытался связаться с Брежневым, так и не смог. Переговорил с Подгорным — настроение у него кислое.

27 июля. Принял Гвардейцева, начальника 9-го сектора МПВО. Ознакомился со схемой моего местопребывания на с.яучай «особого» периода. Информация была довольно обстоя­тельной, много имеется недочетов в организадии этой службы, в том числе и по вопросам связи.

В 15.00 заседание Политбюро ЦК КПСС, вопросов много, и почти все связаны с внешнеполитическими событиями. Очень мало вопросов внутренней деятельности страны, и они почему-то находятся в тени. Я проинформировал Политбюро ЦК КПСС

о проведенной подготовке по перевозке хлеба, закупленного за границей. Это вызвало большой интерес.

28 июля. Петровский Б. В. информировал о своей поездке в Астрахань и Волгоград. Положение довольно грустное — в этих областных центрах во многих районах отсутствует канализация, в особенности в Астрахани. Водопровод старый, надлежащих, а то и совсем никаких очистных сооружений нет. Заболевания холерой продолжаются, стоит сильная жара, все пляжи на Волге закрыты. Петровский встречался с секретарями Астра­ханского и Волгоградского обкомов партии. Ими на месте принимаются меры по борьбе с холерой, но далеко не все от них зависит. В Херсоне зарегистрированы дополнительно случаи заболевания холерой. Напряженность большая, все вопросы держим в поле зрения.

31 И1к>ля, Из Тюмени мне позвонил Г. И. Воронов. Он пред­седатель правительственной комиссии по расследованию желез­нодорожной катастрофы. Много человеческих жертв. Едет в Свердловск в управление железной дороги для доследования дела катастрофы.

1 августа. Позвонил мне Промыслов В. Ф., председатель Моссовета. Просит поддержать вопрос реконструкции окруж­ной автодороги. Надо поддержать, тут даже нет, казалось бы, вопроса: окружная автомагистраль явно не обеспечивает нара­стающего автогрузооборота, а главное — безопасности движе­ния, в особенности в осенне-зимний период. По этому же вопросу позвонил мне и секретарь МГК Греков Л. И. То, что этот вопрос беспокоит москвичей, это хорошо, но они сами слабо ставят актуальные и неотложные вопросы развития Мо­сквы. Правительство и ЦК КПСС слабо занимаются нуждами столицы, хотя разговоров по этому вопросу много. Надо осно­вательно помогать москвичам. Одним брошенным Брежневым лозунгом: «Превратим Москву в образцовый коммунистический город» — ничему не поможешь. Да и сам лозунг довольно странный и неопределенный — если уж коммунистический, так, следовательно, и образцовый — зачем же нужна тавтология? Подхватили этот лозунг, не подумав о его содержании и смыс­ле, а главное — возможностях.

Позвонил мне Полянский и сообщил, что он разговаривал по телефону с Брежневым по ряду вопросов, и в разговоре Бреж­нев интересовался и моей работой, и настроением. Я при этом подумал, что все это фальшь со стороны Брежнева. Он мог бы и сам мне позвонить и поинтересоваться моим состоянием и работой. Было время, когда сам Брежнев мне звонил на день по три раза и все находил темы для разговоров. С Полянским мы часто разговариваем по всем вопросам. Кажется, он меня правильно понимает и разделяет все мои мысли по поводу непомерно растущего «культа» Брежнева. Согласен и с тем, что тот совершенно устранился от руководства страной, а целиком увлечен ролью «борца за мир во всем мире».

3 августа. Мне позвонил Пономарев Б. Н. и сообщил, что ЦК Итальянской компартии прислал мне приглашение провести отпуск у них в стране. Я его спросил: «Ну и что же мне делать?» Он ответил, что по этому вопросу надо посоветоваться с Бреж­невым. «Да я вот уже больше двух недель не могу с ним связаться». Спустя некоторое время мне вновь позвонил Поно­марев и довольно «вежливо» так обращается: «Петр Ефимович, мы здесь посоветовались и решили, что не стоит вам сейчас ехать в Италию, там обстановка не совсем подходящая, и там на отдыхе никто никогда не был из членов Политбюро»; Ну и что же, побывал бы я первый! Брежнев просто не пустил меня в Италию. Я написал итальянским товарищам благодарность за приглашение и, сославшись на «занятость», выразил сожаление, что не смогу воспользоваться их любезностью.

В Москве стоит сильная жара, вокруг Москвы большие лесные и торфяные пожары, на тушение их мобилизованы воинские подразделения, имеются уже первые жертвы. По Москве большая загазованность. Минздрав провел работу по забору проб. В ряде районов она за пределами нормы: 30—35 миллиграммов на кубический метр воздуха при норме 9—14 млг. Детские дома и дома престарелых в Подмосковье из района пожаров эвакуированы. В Москве на 8—10-х этажах просто дышать нечем, сплошной дым, по утрам видимость 15—20 метров. По Москве в сутки по 350—400 вызовов «скорой помо­щи» по отравлениям СО2. Москвичи проявили большую беспеч­ность, что не информировали своевременно о состоянии дел с лесными и торфяными пожарами.