Эпоха бронзы лесной полосы СССР - Михаил Фёдорович Косарев

Материал Малого Мыса сопоставим с инвентарем могильника Черноозерье I по всем основным показателям: по облику посуды, по бронзовому инвентарю и др.

Одинаков и погребальный обряд (грунтовые захоронения, юго-восточная ориентировка покойников, положение костяков на спине). Вряд ли можно сомневаться в том, что Томский могильник на Малом Мысе и Черноозерский I могильник, отстоящие друг от друга на 700 км по прямой, являются единокультурными памятниками.

Другой памятник Томского Приобья, близкий по ряду признаков Томскому могильнику на Малом Мысе, исследован В.И. Матющенко. Это Еловский II могильник, или, точнее, западная его часть, наиболее древняя, где было вскрыто к началу 1970-х годов 117 могил, содержащих 123 погребения. На самой западной окраине памятника, судя по публикациям В.И. Матющенко, были характерны грунтовые захоронения, а далее к востоку — курганные насыпи; однако они нечетки и их очертания угадываются с трудом. Могильные ямы были обычно четырехугольными в плане и углублены в землю на 60–90 см от дневной поверхности. В 106 определимых случаях 80 покойников лежали в скорченной позе на левом боку, 12 — в скорченной позе на правом боку, 14 — в вытянутом положении на спине. Кроме того, В.И. Матющенко сообщает о двух трупосожжениях, одном случае обожжении трупа сверху и пяти случаях наличия следов огня в могилах (Матющенко, 1973в, с. 30). Костяки, за редким исключением, ориентированы головой на юго-запад с более или менее значительными отклонениями. В большинстве могил сохранились следы деревянной обкладки. Перечисленные черты погребального обряда находят аналогии в андроновских могильниках Верхнего Приобья. Исключением является, пожалуй, лишь наличие трупоположения на спине (14 случаев); они более характерны для Черноозерского I могильника и могильника на Малом Мысе.

Инвентарь достаточно богат и многообразен, что сближает характеризуемый могильник с Малым Мысом и Черноозерьем I. Здесь найдены два бронзовых кинжала с перехватом, несколько двулезвийных черешковых ножей весьма архаичной формы, около полутора десятка однолезвийных бронзовых ножей с выделенной рукоятью, прямым лезвием и дугообразно выгнутой спинкой, три наконечника стрел (бронзовый — втульчатый, четырехперый; костяной — ромбический в сечении; каменный — треугольный, удлиненных пропорций), семь четырехгранных бронзовых шильев, пять игл, орнаментированный желобчатый браслет — со спиральными завитками на концах, многочисленные височные украшения, полусферические и плоские круглые бляшки с петлей на обратной стороне, полусферические двухчленные нашивки, овальные пластины-подвески, бусы, пронизки и др. (рис. 107; см. также: Матющенко, 1973в, рис. 7; 9; 10; Косарев, 1981, рис. 43).

Только в 10 могилах (из 117) не обнаружено погребального инвентаря, в девяти присутствовало лишь по одному сосуду, во всех остальных найдена посуда и бронзовые изделия или лишь бронзовые предметы. Сосуды обычно ставились у головы покойника (в 46 могилах из 64, содержавших керамику). Височные кольца находились у черепа, ножи у пояса (в 14 случаях из 19), медные бусы концентрировались около щиколоток. Интересной чертой погребального обряда ранних погребений Еловского II могильника является наличие в инвентаре фаланг росомахи или медведя, многие из которых имеют сверленые отверстия. Они встречены в 13 погребениях — по две, три и более. В могиле 12 «условного кургана» 52 их собрано 247 штук, а в могиле 61-175. Погребения, где найдены фаланги, принадлежат женщинам и детям.

Посуда (рис. 106, 11, 12, 14–17; 107, 21, 24, 25) содержит песок в тесте. По форме и орнаменту керамику Еловского II могильника можно разделить на три группы:

1. Горшковидная, иногда хорошо залощенная посуда, с богатым геометрическим орнаментом, выполненным в классическом андроновском (федоровском) стиле. Узоры наносились аккуратной мелкозубой гребенкой. В орнаменте преобладают геометрические мотивы: ряды косых треугольников, ступенчатые фигуры, сложные разветвленные меандры, различные сочетания равнобедренных треугольников и др. (рис. 106, 17; 107, 24) (Косарев, 1981, рис. 46, 1–5). Эта группа сравнительно немногочисленная — 10–12 экз. (около 14 %).

2. Горшковидные сосуды (или открытые баночные со слабовыраженной шейкой), напоминающие по особенностям декоративной схемы и отдельным орнаментальным мотивам манеру украшения более поздней еловской керамики (рисованные уточки, усеченный гребенчатый зигзаг, негативный ступенчатый меандр, повторяющиеся ряды равнобедренных треугольников, подчеркивание орнаментальных зон горизонтальными гребенчатыми линиями, наличие ямочного пояса и др. (Косарев, 1981, рис. 45, 2–4; Матющенко, 1973в, рис. 16, 21; 17, 1, 2 и др.). Эта группа сосудов также немногочисленна (10–12 экз.).

3. Сосуды баночной формы (иногда со слабовыраженной шейкой), украшенные горизонтальными или вертикальными рядами елочных узоров, прочерченными горизонтальными линиями, насечками или ямками-наколами (рис. 106, 7, 8, 10, 11, 14; 107, 20, 21, 25) (Матющенко, 1973в, рис. 13, 5, 8-11, 14, 16; 15, 1-17; 17, 3–7, 9-13). Посуда этой группы — самая многочисленная (более 50 сосудов из 86). Она находит аналогии в посуде Томского могильника на Малом Мысе, в Черноозерском городище и Черноозерском I могильнике, а также имеет значительное сходство с керамикой канайских памятников Восточного Казахстана и бишкульских Северного Казахстана.

Любопытно, что похожие по форме и орнаменту баночные сосуды присутствуют в некотором количестве во всех известных андроновских (федоровских) могильниках — от Южного Урала до Хакасско-Минусинской котловины. В целом создается впечатление, что керамика могильников Черноозерье I, Томского на Малом Мысе и Еловского II аналогична керамике классических андроновских (федоровских) могильников Южного Урала, Казахстана и Верхнего Енисея, различаясь лишь в основном неодинаковым количественным соотношением разных групп посуды: в южных андроновских (федоровских) могильниках обычно преобладают нарядные горшковидные сосуды, в черноозерско-томских — баночные с простой орнаментацией.

Все это дает основание предполагать, что население, оставившее памятники черноозерско-томского варианта андроновской общности, жило прежде в районах Северного и Восточного Казахстана. Продвинувшись на север, эти южные группы подверглись известной «варваризации», что выразилось, в частности, в изменении некоторых черт погребального ритуала (трупоположение на спине, утрата курганного способа захоронения), а также в упрощении орнаментации сосудов, в некотором изменении характера погребального инвентаря и т. д.

Население черноозерско-томского варианта андроновской общности, придя на север и утвердившись здесь, контактировало не с самусьцами, а с носителями гребенчато-ямочной орнаментальной традиции. Об этом говорит, например, находка в Еловском II могильнике двух сосудов, орнаментированных в гребенчато-ямочной манере. Могилы, в которых они были обнаружены, находились в одном ряду с погребениями, давшими керамику третьей группы, и над ними, как полагает В.И. Матющенко, было возведено общее погребальное сооружение («условный курган» 50). В последующее время мы также наблюдаем здесь взаимодействие двух основных орнаментальных (культурных) традиций — гребенчато-ямочной и андроновской.

В 23 ранних могилах