Сердце бури (СИ) - "Раэлана"

— Охранял? Но я всего лишь мальчик.

— Да, но весьма находчивый мальчик, как я погляжу…

Тени дали Рей ответы на все вопросы, даже на те, которые она еще не успела мысленно задать сама себе. Теперь ей было известно, кто построил это место, и даже примерно известно, с какими целями. Оставалось только одно: понять, какое она сама имеет отношение ко всему увиденному.

— Тебе следует углубиться в собственную память, чтобы осознать это.

Тонкий голосок зазвенел прямо у нее за спиной.

По телу Рей прошла холодная дрожь. Она знала, что надо повернуться. Даже если там, позади, опасность, ее следует встретить лицом к лицу. Однако страх сковал ее руки и ноги, не давая пошевелиться.

То, что было рядом, задорно хихикнуло.

— Ты боишься смотреть на меня? Но разве ты не для того пришла сюда?

Рей молчала. Язык тоже отказывался слушаться.

— Повернись, — почти приказал странный голос.

Какая-то темная воля подхватила ее и рывком развернула, словно куклу, лишенную власти над самой собой.

***

Рей не могла заставить себя поверить собственным глазам. Она видела детское лицо, живое и веселое, полное восторженного волнения, с редкими веснушками и заметной щербинкой между передними зубами. Девочка не старше пяти-шести лет стояла напротив и держала Рей за руку.

На девочке была знакомая одежда: старенький выцветший жилет, бесформенные шаровары и обрывки ткани, обвязанные вокруг рук вместо рукавов, чтобы защитить кожу от солнца. Жиденькие волосы девочки держались в трех небольших пучках на макушке.

Только благодаря одежде и прическе Рей узнала себя. Она редко видела свое отражение в зеркале, а воспоминания о собственном детском облике и вовсе давно стерлись из памяти.

Маленькая Рей чуть сильнее стиснула хватку.

— Пойдем, — сказала она.

— Куда?

Девочка насмешливо пожала плечами.

— Туда, где я живу, разумеется. Или ты предпочитаешь говорить прямо посреди коридора?

— Разве ты живешь не здесь?

— Нет. Это место — только дорога.

— Дорога?

— Мост между моим миром и вашим, — с важным видом пояснила девочка, настойчиво увлекая Рей за собой. — Не бойся. Ты сможешь вернуться, когда захочешь.

Та подчинилась. Они направились вдоль по коридору, все больше отдаляясь от выхода, хотя сейчас Рей уже затруднилась бы сказать, в какой стороне вообще находится выход.

— Ответ, который ты ищешь тут, кроется в тебе самой, — говорила девочка. — В твоих воспоминаниях.

— Я не помню себя младше пяти лет.

Чутье, впрочем, подсказывало Рей, что ее маленькая призрачная копия хорошо это знает.

— Конечно не помнишь! — смешливо воскликнула девочка и подпрыгнула на месте. — Ведь это я скрыла от тебя эти воспоминания, чтобы ты ни о чем не догадалась, пока не придет время. Ты могла испугаться и все испортить…

— Испортить — что?

Маленькая Рей окинула ее загадочным взглядом и, оттопырив нижнюю губу, произнесла нараспев:

— Сюрприз…

Рей испуганно перевела дух. Не столько в этом слове, сколько в том, как ее спутница произнесла его, было что-то зловещее.

— Ты живая? — спросила она, стараясь совладать с дрожью в голосе.

Девочка со смехом потрясла головой.

— Тогда призрак?

— Я — сама Сила.

У Рей сперло дыхание. Голова закружилась. До сих пор ей удавалось удерживать если не ясность рассудка, то хотя бы некое подобие самообладания. Но то, что она услышала теперь, окончательно лишило ее почвы под ногами. Она была потрясена, взволнована, испугана. Ее сердце забилось чаще.

Существует граница, за которой наш разум перестает удивляться чему бы то ни было и соглашается принять все что угодно с относительным спокойствием — с тем самым спокойствием, которое граничит с безумием. Того, что Рей видела до сих пор, было достаточно, чтобы живой, либо только кажущийся живым ребенок в подземелье, полном мертвых детских тел, мог напугать или хотя бы изумить ее. Кем бы ни была та, что сейчас говорит с нею — призрачным образом умершей девочки или темной сущностью, принявшей обличье ребенка, — Рей чувствовала, что готова поверить любому объяснению. Но пусть ее спутница скажет обо всем прямо, пусть больше не мучает ее загадками! Видит Сила, у Рей за плечами и так слишком много неразгаданных шарад.

Рей замедлила шаг, и девочка, заметив это, принялась с еще большей настойчивостью дергать ее за руку.

— Пойдем, пойдем. Я попытаюсь все тебе объяснить, когда мы будем у меня дома. А пока успокойся, Рей Соло. Тебе теперь нельзя нервничать, разве забыла?

Коридор, как и прежде, не думал заканчиваться. Эта прямая, издевательски светлая, блестящая дорога, казалось, способна привести к вратам Хаоса, если идти по ней слишком долго.

Проходили минуты.

Проходили часы.

Рей еле волочила ноги. Блуждание выпивало из нее силы. Усталость и раздражение бессильно клокотали в душе. Ее горло горело. Хотелось пить. Однако стоило ей слегка сбавить шаг, как маленькая Рей начинала настаивать и канючить: «Потерпи еще немного, мы почти у цели». И взрослой Рей — усталой, исстрадавшейся от жажды беременной Рей — не оставалось ничего другого, кроме как собраться с силами и продолжать путь. У нее не было выбора — хотя бы потому что в одиночку она точно не смогла бы теперь отыскать обратной дороги.

Наконец она пошатнулась и, не удержав равновесия, упала на колени. Перед глазами поплыло.

— Сколько еще? — простонала она, откинувшись на ближайшую стену и на миг прикрыв усталые веки.

Мгновение спустя она услышала:

— Мы уже на месте.

Рей махом распахнула глаза.

Она узнала скудную обстановку «Адской гончией-2»: покосившийся стол, за которым она чистила добытые детали и заваривала пайки, старый пилотский шлем в углу — свою детскую игрушку. И стену, на которой она каждый день оставляла отметины — своеобразный счет, приготовленный ею для злой судьбы. Всякий раз, выводя очередную черточку, Рей мысленно уверяла саму себя, что однажды судьба сполна воздаст ей за каждый день страданий и лишений.

В лобовое стекло шагохода, кое-как прикрытое старым куском ткани, глядело закатное солнце.

Рей сидела на полу. Ее спутница расположилась рядом за столом, подтянув колени к груди.

— Я хочу пить, — пробормотала Рей, глотая сухую слюну.

— Так пей, — фыркнула девочка.

Только сейчас Рей заметила у себя в руке флягу, полную воды. Не успев удивиться, она алчно припала губами к прохладному горлышку.

Маленькая Рей терпеливо выжидала, пока она напьется.

— В твоем положении не стоило пускаться в такое трудное путешествие, — серьезно заметила девочка. — Разве леди Силгал не говорила тебе?

— Откуда ты знаешь? — Рей отерла влажные губы.

В ответ девочка звучно захохотала.

— Откуда знаю? Да ведь я — это ты!

Рей заметно нахмурилась.

— Что это значит?

— Дух маленькой Киры соединился с Силой — с той темной энергией, что обитала здесь, под землей. Ее несчастье позволило воскреснуть древним силам. А часть ее души навек осталась в этом месте, неотделимая от Сердца бури.

— Но почему я… почему она… почему ты..? — Рей не знала, как будет звучать правильнее. — Раньше здесь постоянно гибли дети.

— Такой выбор сделала Темная сторона. Это дань памяти другой маленькой девочке, вероломно убитой джедаями.

Рей не сразу поняла, о ком идет речь. Но когда догадка наконец постучалась в ее сознание, ей стало жутко и смешно одновременно.

— Легендарный ситх, величайший в истории ордена — это ребенок?

Маленькая Рей кивнула без тени смеха на лице.

— Она могла быть кем угодно: мужчиной или женщиной, человеком, хаттом или иктотчем, струйкой воды или солнечным лучом. Но в душе она всегда оставалась малышкой, которая впервые заподозрила в себе великий дар. Спустя много лет она увидела в Кире отражение себя самой — и приняла ее смерть как жертву во имя своего грядущего рождения. Галлиус Рэкс не подходил для этого. Галлиус служил Палпатину, а Палпатин мечтал владеть могуществом Сердца бури единолично. Он всегда хотел власти лишь для себя, но Сила всегда спрашивает ровно столько, сколько и дает.