Флэшбэк - Дэн Симмонс

«Мне почти наверняка осталось меньше восьми часов», — подумал он.

Волна уверенности снова накатила на Ника: просто факт — и ни капли жалости к себе. Если он не сможет бежать с Вэлом и Леонардом, если в реальной жизни не повторится тот прекрасный сон, что он видел сегодня перед пробуждением, то встреча с мистером Накамурой для некоего экс-копа по имени Ник Боттом уж точно ничем хорошим не закончится. Он словно уже чувствовал вонь собственного трупа…

— Черт, — проговорил Ник.

Заперев дверь бокса, он разделся до трусов, побросал одежду в дальний угол, потом прошел в ванную и помылся — быстро и жестко, чуть не до крови растирая кожу. Но и после этого вонь денверской муниципальной помойки № 9 не до конца покинула его.

Он вспомнил, что в НЦАИ запах был не столь силен — слабый привкус хлора и других химикалий, словно лежишь рядом с хорошо ухоженным бассейном. Правда, на Ника он наводил не меньший ужас.

Ник быстро оделся, беря то, что попадало под руку, — чистое нижнее белье, чистые носки, синюю фланелевую рубашку в клетку, до неприличия мягкую от многократных стирок, чистые хлопчатобумажные брюки, которые сидели на нем уже не так плотно, как две недели назад. Он надел кобуру с «глоком» на пояс с левой стороны, потом прикрепил к правой голени маленькую кобуру на липучке с крохотным пистолетиком внутри.

Затем Ник принялся искать телефон Дары. Ни на столе, ни на кровати аппарата не оказалось.

«Украли. Кто-то из кондоминиума. Вошел и унес его, пока Ганни Г. и доктор Так ходили туда-сюда. Бокс не был закрыт, никто за ним не присматривал. А может, Вэл забрал с собой телефон или вернулся, чтобы взять его…»

Ник заставил себя успокоиться. Если впадать в истерику по любому поводу, придется есть транквилизаторы, которыми доктор Так снабдит Леонарда.

Встав на четвереньки, Ник заглянул под кровать, под стол, роясь в валявшихся на полу вещах. Старый телефон лежал за стенной панелью — кто-то скинул его со стола.

«Господи, прошу Тебя, скажи мне, что он не сломан».

Господь, как обычно, не снизошел до Ника Боттома и ничего не сказал. Поцарапанный экран засветился, но лишь выдал сообщение о том, что долговечный аккумулятор слишком разряжен.

Ник снова принялся перебирать вещи, разбросанные по комнате, и нашел наконец зарядник от своего телефона. Они с Дарой купили телефоны одновременно, и зарядники подходили к обоим.

Файлы закрылись, когда сел аккумулятор, и Нику пришлось заново вводить пароль «Килдар».

«Восемь шансов к пяти, что пароль не подойдет».

Но пароль подошел.

Сначала Ник занялся громоздкими видеофайлами, надеясь увидеть Дару. И хотя в последние пять с половиной лет ее жизни он видел ее ежедневно и еженощно — кроме той последней недели, — сердце бешено заколотилось при мысли, что он посмотрит видео с ней.

Ее там не было.

Зато был Дэнни Оз. И Делрой Ниггер Браун. И Дерек Дин. И дон Кож-Ахмед Нухаев. И еще два десятка говорящих голов — все знакомые Ника Боттома по расследованию жестокого убийства Кэйго Накамуры.

«Утраченная часть фильма Кэйго, последние несколько часов».

Ник не задавался — пока — вопросом о том, как Дара получила эту копию. «Если только она сама не совершила это убийство». Он на какое-то время закрыл этот вопрос, просматривая интервью, торопясь выслушать их от и до, но при этом перескакивая между ними.

Это было здесь. Что-то невероятное.

Дон Кож-Ахмед Нухаев говорил о лабораториях в Японии, в Наре, где на самом деле был создан флэшбэк, и более крупных новых лабораториях на территории Китая — в Ухане, Шаньтоу и Нанкине. Он с улыбкой рассказывал о системе распространения, опутывающей весь мир вот уже пятнадцать лет.

Ник перепрыгивал с одного интервью на другое, слышал далекий голос Кэйго, задающего вопросы; в фильме должны были остаться только ответы. Большинство вопросов и ответов мало чем отличались от тех, что звучали в доступных следствию материалах. Но имелось и кое-что новое — намеки, свидетельства, и оно начинало складываться в цельную картину, хотя Ник смотрел теперь лишь отдельные куски.

До вечерней встречи с Накамурой у него было только это. Только эти съемки могли указать на то, что было на уме у Кэйго Накамуры при создании этого треклятого фильма, — а может быть, и на того, кто его убил.

Ник, конечно, понимал, что если ко времени встречи он останется здесь, то, вероятно, потеряет все. Задача состояла не в том, чтобы раскрыть убийство Кэйго Накамуры — после того, как шесть лет и оно, и Ник никого не интересовали. А в том, чтобы убраться с сыном и тестем куда подальше.

Убраться, даже если скрыться будет некуда — не то что в утреннем сне. Республика Техас не принимала разыскиваемых преступников (а Ник непременно станет им, когда доберется до какой-нибудь границы), тем более разыскиваемых преступников вместе с родственниками.

Ник закрыл видео, ввел второй пароль и перешел к текстовым файлам.

Первый был записан месяца за два до убийства Кэйго. Ник начал читать, и у него перехватило дыхание.

Файл не был длинным, и насыщенным информацией тоже не был, хотя и рассказывал о последних семи месяцах жизни Дары. Та сделала всего лишь несколько записей для мужа (или для себя?) за несколько недель — частью до смерти Кэйго, частью после. А потом целую зиму — ни слова. К тексту Дара вернулась лишь незадолго до своей смерти.

Ник уже не прыгал туда-сюда, как с видеозаписями: он не пропускал ни слова:

«…при участии ДВБ и ФБР, но прокуратура, то есть Мэнни Ортега, не отдает дело…»,

«…Харви хочет больше времени проводить с семьей, но понимает, что такая карьерная возможность предоставляется раз в жизни…»,

«…если бы я могла сказать Нику… но я дала письменное обещание моему боссу и боссу моего босса, что ничего не просочится, пока…»,

«…Харви все время повторяет, что нам нет дела до ее мотивов, но тем не менее для меня они важны, ведь мы все так сильно рискуем с…»,

«…окружной прокурор считает, что еще неделя — и свидетель даст нам показания, вернее, даст их ФБР, ДВБ или ЦРУ. Но Харви боится, что если они станут тянуть, то даже со всеми видео- и аудиозаписями может не…»,

«…Любовь? Предательство? Если сильно любишь другого человека — двух человек, — можно ли так поступать с ними? Ортегу и Харви это не интересует, но меня терзает этот вопрос. Если бы я могла поговорить с Ником…»,

«…можно так сильно и так по-разному любить двух человек, но разрываться между ними, как делает она, — просто ужасно…»,

«…после убийства, по-моему, все изменилось, но Ортега настаивает, что не изменилось ничего, и Харви, кажется, согласен с ним. Мне больно смотреть, как Ник работает днями и ночами и не знает, чем мы с Харви занимаемся у него под носом…»,