Время дракона - Светлана Сергеевна Лыжина

девица поняла бы это ближе к ноябрю. Однако в начале ноября Влад и остальные княжичи находились в тайном месте, про которое никто не знал, так что Ивола не смогла бы приехать туда. Зато она смогла бы приехать в Тырговиште, узнав, что Влад и вся его семья вернулись в румынскую столицу.

Возвращение в Тырговиште состоялось в марте, а в апреле отец Влада заговорил с сыном о женитьбе. К апрелю живот у Иволы сделался бы совсем большой.

- Отец, ты сердишься на меня за то, что я бегал за горы? - робко спросил княжич, сразу отбросив свою грубость. - Я не хотел тебя сердить. Я не знаю, почему сбежал. Просто сбежал и всё.

Отец, услышав это, улыбнулся и снова начал говорить весело:

- Ты не знаешь, почему сбежал? Я же объяснил тебе, что таков твой возраст. В твоём возрасте многие бегают. Не бойся. Я понимаю и не сержусь. Я и сам в твои годы делал нечто похожее, но теперь давай найдём тебе жену, бегать от которой ты не захочешь.

- Отец, а если к нам приедет та девица? - спросил Влад.

- Кто приедет? - не понял отец.

- Ну, та девица, к которой я ездил за горы. Её зовут Ивола.

- А почему она должна приехать? - продолжал недоумевать отец.

- Ну, вдруг я сделал её беременной. Тогда она приедет.

Поняв, наконец, сыновние рассуждения, родитель тихо засмеялся:

- Но ведь не приехала же.

- А если приедет, ей можно будет остаться? - спросил Влад. - Ты же не отправишь её в монастырь или куда-нибудь ещё?

Отец сделался серьёзен и произнёс:

- Это хорошо, что ты думаешь о последствиях своих поступков. Это признак взросления. Значит, тебе можно жениться.

- Я не хочу жениться, - возразил Влад, в глубине души понимая, что уступит, если родитель начнёт настаивать.

Похоже, родитель тоже это понимал, поэтому настаивал:

- Ты подумай вот о чём, - сказал он. - Я знаю, что сейчас ты тянешься к девицам, которые постарше тебя, но невеста - это совсем другое дело. Невеста это будущая супруга, с которой тебе, возможно, придётся прожить много лет. Сейчас, когда тебе самому нет ещё и пятнадцати, ты предпочёл бы невесту повзрослей. Но когда тебе перевалит за сорок, ты станешь рассуждать иначе. Ты станешь радоваться, что твоя жена значительно моложе, чем ты.

- Отец, я не хочу жениться на дочери Нана! - обречённо произнёс Влад. - Нан мне не нравится.

- Ты же с ним помирился только что, - заметил родитель. - Причём ты сам с ним помирился. Я тебя не принуждал.

- Помирился, - кивнул княжич. - Но я совсем не забыл, что он мне говорил. Он мне однажды сказал, что высек бы меня, будь я его сыном. А ведь если я женюсь на его дочери, то стану ему почти как сын.

Родитель снова засмеялся:

- Сечь он тебя не станет.

- Всё равно не хочу жениться на дочери Нана, - возражал Влад. - Вдруг она сварливая, как её отец? Она наверняка покажет сварливый характер, как только я на ней женюсь.

- Да с чего ты взял, что она сварливая? - отец мягко гнул в свою сторону. - Мне она такой не показалась. К тому же, я говорил о ней не только с Наном. Я говорил с его женой. И он, и жена уверяют, что у них очень послушная дочь.

- Мало ли, что они говорят, - мрачно усмехнулся Влад.

- И всё же ты подумай на счёт женитьбы, - сказал отец. - Время пока есть.

Княжич обещал подумать, но на самом деле лишь тянул время, надеясь, что Ивола приедет. Она так и не приехала. Значит, не забеременела, а приехать, не имея причины, побоялась.

Влад ещё долго вспоминал её. Правда, совсем не так, как вспоминал Сёчке. "Ивола была хорошая", - думал он и однажды, лет в двадцать восемь, даже захотел сочинить про неё стихотворение, ведь невесткина служанка вполне этого заслуживала. Правда, намерение так и осталось намерением. Ивола была хорошая, но воспоминания о ней не рождали стихов. Другое дело - её госпожа. Пусть Сёчке обошлась с деверем совсем не хорошо и даже жестоко, но вдохновение давала постоянно, поэтому вместо стихов об Иволе получились совсем другие.

Вот о любви история, обычная вполне,

Но в юности жизнь видится иначе -

Мне всё казалось необычным по весне,

Когда впервые я решал задачу

Из тех, что нынче мог бы разрешить легко,

Ну а тогда не знал, как поступить.

Я думал, что пролезть в игольное ушко

Мне будет проще, чем заговорить

С той девушкой, что так меня влекла.

Мне думалось, что только я один

Так мучился, и что мои любовные дела

Особенны по тысяче причин.

Напрасно я не принял дружеских советов!

Ведь знатоков послушав, я бы победил

Все трудности и обошёл церковные запреты!

Самонадеянным глупцом я был

И искренне считал - такого средства нет,

Чтоб завладеть умом девицы незнакомой.

Я думал - о любви могу просить, но на ответ

Не повлиять никак. "Ты хоть пробуй", -

Я понукал себя, но за любимой издали следил,

Боясь к ней подойти, сказать хоть слово.

Однажды всё же расхрабрился и решил:

"А будь, что будет!" Для меня так ново

Казалось то, что чувствовал тогда.

Я был мальчишкой, а она - чуть старше.

И ей не стоило особого труда

Меня уверить в том, что медвяную чашу

Мне уготовила судьба, что я везучий.

Кокетство девичье я принял за любовь.

Девица же, пустой надеждою помучив,

Решила - будет лучше на засов

Дверь спальни запереть, на всякий случай.

* * *

Когда отец Влада обещал привезти султану двух своих сыновей, то не обговаривал точных сроков, а султан молчал-молчал целый год и вдруг напомнил об обязательстве.

К тому времени закончился крестовый поход на турков, к которому так долго готовился Янош Гуньяди, причём долгая и тщательная подготовка явно пошла предприятию на пользу, ведь крестоносцы одержали множество побед. Возможно даже, отец Влада, узнав о победах Яноша, пожалел о своей ссоре с ним, ведь успехи крестоносцев оказались столь велики, что султан сам пригласил Яноша к своему двору, чтобы поговорить о перемирии. Туда же турецкий