Впотьмах - Людмила и Наталья Корниловы

Тем не менее, мы долго не решались открыть дверь, даже когда по нашим расчетам уже должен был наступить рассвет — кто это знает, на что способен юмс?! однако с раннего утра в дверь избушки громко постучали.

— Эй, хватит дрыхнуть!.. — раздался голос Лесовика. — Путь предстоит долгий, нечего бока отлеживать!

Открыв дверь, мы с огромным облегчением вышли наружу, и, должна признать, что меня давно так не радовал вид светлеющего неба. Кажется, эти же эмоции испытывали и Эж с Лидией, и вся наша троица была счастлива покинуть этот маленький домишко, пол в котором был наполовину залит ядовитой слизью.

— Что-то вы уж очень довольные… — Лесовик не сводил с нас пристального взгляда. — Никак, время весело провели?

— Веселей не бывает… — усмехнулся Эж. — Можешь заглянуть в дом, только будь осторожен.

— Ничего себе!.. — присвистнул мужчина, окинув взглядом внутренность дома. — Считайте, что вам очень повезло. Что ж вы, раззявы, окно-то наглухо не закрыли?

— Да потому, что те супостаты, которые твой дом сожгли, в этой халупе окно выбили. Запасной слюдяной пластинки тут, извини, нет. Хотя оконце мы на ночь и прикрыли, но небольшая щель все же осталась. Кто ж знал, что в этих местах юмс обитает!

— Да тут, вообще-то, много чего водится, причем такого, о чем вам, городским жителям, никто не рассказывал, чтоб не пугать лишний раз… — усмехнулся мужчина. — Радуйтесь, что второе окно осталось в целости и сохранности, а не то вас бы сегодня из этого домика вышло точно не трое.

— Не сомневайся, еще как радуемся!

— Ну, чтоб вам так весело не было, помогите мне — надо несколько обгорелых бревен положить на крышу подпола, а лучше их там кучей навалить.

— Зачем?

— Надо!.. — отрезал мужчина.

— Измажемся все… — подосадовала я.

— Ничего, вода есть, так что грязь отчистим… — Лесовик был непреклонен.

Делать нечего, пришлось вновь закатывать тяжелые бревна на закрытую крышку подпола, сверху укладывать еще одни, полегче, и в результате наших немалых усилий над подполом появился настоящий завал из обгорелой древесины. Все ясно: Лесовик пытается изобразить, будто он все еще остается закрытым в подвале.

— Вообще-то мы тут натопали столько, что любой поймет: сюда приходили посторонние, и устроили это безобразие над крышкой в подпол… — Эж умывался у родничка.

— Неважно — пусть думают, что хотят, и строят самые разные предположения… — отозвался мужчина. — Так, сейчас быстро поедим — и в дорогу. Время дорого, и без того долго провозились.

Сухари и вяленое мясо — времени на еду ушло немного (Лесовик расщедрился из своих запасов), да и сами сборы не затянулись.

— Как нога?.. — спросила я Лесовика, заметив, что по-прежнему прихрамывает.

— Твоими заботами, красотуля… — усмехнулся тот. — Говоря по-правде — побаливает, зараза, но в дороге как-нибудь приноровлюсь.

— Ты нас только что назвал городскими жителями… Почему?

— У меня глаза есть — вижу, кто есть кто.

— Если у тебя те сушеные ягоды еще остались, то возьми их с собой — ягоды вечером надо будет снова заварить.

— До вечера еще дожить надо, красотуля, но я рад, что ты обо мне так беспокоишься. Ягоды я взял — отвар из них мне, вроде как, помог. А ты горшок с собой прихвати — это, конечно, дополнительная тяжесть, но пожалей бедолагу, то есть меня.

Ага, только еще глиняный горшок мне не хватало с собой нести! Он, между прочим, весит немало! Однако делать нечего, положила эту посудину в свой дорожный мешок — хорошо еще, что у нас с собой не так много добра. Заодно набрала в бутылки воду из родничка, положила их в дорожные мешки, только вот сейчас нести оба наших мешка придется мне. Не страшно, дотащу.

Меж тем два дорожных мешка, принадлежащие Лесовику, уже стояли на поляне, на некотором отдалении от сгоревшего дома, и внешне они очень отличались от тех мешков, которые есть у нас. Разница налицо: наши дорожные мешки изготовлены едва ли не из дерюги, а дорожные мешки Лесовика были сшиты из очень плотной ткани, да еще в них для прочности сверху кое-где нашиты полоски кожи. Такие мешки на рынке не купишь — ясно, что изготовлены по особому заказу. Не сказать, что они набиты под завязку, но ясно — груза в них немало.

Лесовик обратился к Эжу, кивнув на свои дорожные мешки:

— Как и договаривались, один тащишь ты.

— Помню… — Эж взялся за мешок, на который кивнул мужчина, и, вдев руки в лямки, закинул мешок себе на спину. Судя по лицу нашего спутника, вес груза его неприятно удивил.

— Ничего себе!.. — молодой человек поправил лямки мешка. — У тебя там что, камни наложены?

— Что положено — мое дело, а твое дело — нести. Я только потому и согласился вам помочь, что мне одному оба мешка не утащить… — отозвался Лесовик, берясь за свою ношу. — Так что все без обмана. А теперь, гости незваные, внимательно посмотрите еще раз, не забыли ли вы тут чего.

— У нас с собой не так много имущества, чтоб хоть что-то из него забыть.

Лесовик, судя по всему, очень торопился отправиться в путь, но все же перед уходом решил дать нам краткую инструкцию:

— Пройти нам сегодня надо немало, так что смотрите как себе под ноги, так и по сторонам. Если кто-то из вас по неосторожности себе ногу сломает или вывихнет, и идти не сможет, то сразу предупреждаю — брошу без раздумий, да еще и ножиком по горлу чиркну. Я не шучу, так что к моим словам советую отнестись серьезно. Быстро идти, наверное, мы не сможем — у меня нога побаливает, чтоб ее! да и ваша баба с пузом тоже вряд ли сумеет бежать со всех ног, так что особо умаяться мы не должны. На привал останавливаемся тогда, когда я скажу, хныканье и нытье слушать не желаю. Без крайней на то нужды голос не подавайте — не следует мешать мне слушать то, что происходит вокруг. Ножи и прочее оружие держите под руками — мало ли кто может встретиться на пути. Поняли? Все, пошли. Я иду первым, красотуля за мной, за ней идет баба с пузом, а ты, парень, замыкаешь.

Ну, что тут скажешь — жизнеутверждающее напутствие!

Итак, мы вновь идем по лесу, который можно охарактеризовать только одним словом — глухомань. Высокие деревья, кое-где густой кустарник, покрытый мелкими белыми цветочками, который лучше обходить — слишком колючий. Пока что утренний лес радует солнцем, птичьими криками и сравнительно ровной землей, которая покрыта жестким мхом и короткой травой.