Отряд особого назначения. Диверсанты морской пехоты - Макар Бабиков

На шоссе стоят отбитые у японцев полдесятка грузовых машин, три легковые. Часть все же успела в начале боя развернуться и умчалась обратно в город. Два грузовика совсем сгорели, остались от них лишь металлические остовы. Кругом следы только что утихшей схватки: на дороге и в канавах еще лежат неубранные погибшие японские солдаты — их наберется десятка два, валяются стреляные гильзы, асфальт во многих местах исковеркан гранатами, выщерблен пулями, кое-где тлеет и дымит сухая трава.

Поднимаемся по насыпи к въезду на мост. Теперь тут тихо. Людей на проезжей части нет, они спустились к подножию насыпи, укрылись, где можно, у подходов к мосту. Он теперь в наших руках, японцы проскочить по нему на юг уже не смогут. И с той стороны подкрепления в город беспрепятственно не доберутся.

Напряжение спало, вспомнил, что надо закурить. Достал из-за голенища набитую про запас свою видавшую виды трубку и жадно затянулся. Удивительно приятна бывает эта первая затяжка после нескольких часов острого нервного возбуждения. Только солдат может объяснить то блаженство, которое испытываешь от перекура после боя. Тут даже необязательно выкурить всю трубку или цигарку, для первого раза достаточно нескольких глубоких глотков ароматного дыма. Уже потом, когда успокоишься, можно не спеша, смакуя и переговариваясь с товарищем, выкурить еще не одну трубку или «козью ножку». А теперь лишь несколько торопливых затяжек.

Большинство разведчиков-североморцев издавна привязались к трубкам. Разными путями добывали их себе — мастерили сами, покупали, выменивали, приобретали свои и заграничные. Трубка на войне, особенно для разведчика-десантника, имеет много достоинств: табак расходуется экономнее; не надо доставать и беречь такую дефицитную в военное время вещь, как бумага, а нам, разведчикам, вообще из газеты крутить цигарку не полагалось — по окурку неприятель может сделать некоторые выводы; в темноте огонь от трубки не заметен; при холоде горячая трубка руки греет, а когда табак совсем кончится и без него невмоготу — пососешь пустой мундштук, и застоявшийся запах хоть немного побудоражит кровь.

Пока докурил трубку, молодые матросы-тихоокеанцы Дегтярев и Фетисов, впервые попавшие в настоящую боевую схватку, перебивая друг друга, возбужденно рассказывают, как торопились к мосту, как громили автоколонну.

— Когда японские пулеметы положили нас на землю перед мостом, ну, думаем, конец свету, не подняться больше, покосят тут всех, так и останемся в этой ложбинке лежать навсегда. Аж небо показалось с овчинку. Ан нет, оказывается, не конец, еще не самое страшное. И тут нашелся выход. Спрятались за насыпь — и пулеметы не достигают. Опять ожили. Думать, выходит, везде надо, а прижали — быстрее соображай, осматривайся, да не торопись выскакивать. Прикинь, куда лучше бежать или ползти. И долго тоже не лежи, а то страх одолеет, не посмеешь вновь от земли оторваться. Как за насыпью глянули, что до моста можно проскочить без опаски, — тут уж и без команды кинулись вперед. Подобрались вплотную — гранатами по японцам, еще рывок — и мост наш.

Радуются ребята, хорошо, говорят, получилось. И ни царапинки у них ни одной, и машины не пропустили, да и японцев покосили немало.

Фетисов что-то еще хотел сказать, а Дегтярев спешит со своим — как сбили японцев с дороги и вытряхнули из машин. Выскочили, говорит, на шоссе — машины навстречу. Запустил он очередью сразу чуть не на полдиска. И про гранаты забыл. А тут Соболев киданул. И пошла… Машины встали, японцы кто стреляет, кто прыгает через борт и бегом удирать. «Не успеваю поворачиваться, куда и стрелять. Прижал голову к плечам, пригнулся и не сразу пойму, что делать… Кругом пальба, пули и осколки свистят, не разберусь, вдруг попаду в своего. Такая суматоха — не сразу поймешь, в какую сторону и кинуться. Выскочил за машину, вижу, японец спрятался за колесом, боком ко мне. Запустил по нему очередь — смотрю, свалился. А следующая машина горит, я от нее в сторону, вдруг взорвется…»

— Ребята молодцы, уже схватили первую науку. Очертя голову в пекло не суются, — хвалит Фетисова и Дегтярева Петр Карачев. Он помощником у Максимова. Бойцы от похвалы сразу притихли, смутились, как будто своим рассказом сами напрашивались на поощрение.

Оставив ребят, я отправился к группе командования отряда. На поляне, слева от дороги, невдалеке от окраинных домиков, расположились Денисин и Леонов. Тут развернулся штаб десанта первого броска, здесь же наш полевой лазарет. Поблизости целым табором расселись на земле не менее сотни горожан. Начавшийся бой загнал их сюда. Тут женщины с детьми, немало мужчин, одетых в простую одежду, есть и довольно интеллигентного вида люди. Кто они такие, нет ли среди них японцев, а может быть, и переодевшихся военных — пока разобраться трудно, надо расспрашивать самих сидящих. Наш переводчик присел на корточки около группы корейцев и о чем-то беседует.

Корейцы говорят, что они хотели укрыться за городом, в сопках, но не успели. А при опасности решили быть возле русских моряков, чем поблизости от японцев. От них добра не жди. Что стричь шерсть на спине черепахи, что надеяться на доброту японского самурая — одинаково.

Немного поодаль от корейцев, в сторонке Денисин и Леонов допрашивают пленных. Их четверо: трое солдат и один унтер-офицер. Двоих захватили ребята из моего взвода и двоих бойцы Никандрова.

Чуть позже Леонов коротко сказал мне о показаниях пленных. Общих замыслов старшего командования гарнизона они не знают, никаких приказов на этот счет пока не объявляли. О возможности советского морского десанта предупредили. Но полагали, что выброска может быть предпринята завтра или послезавтра. Они никак не думали, что Тихоокеанский флот столь быстро, буквально на следующий день после Начжина, предпримет десантную высадку в Чхончжин. Уж очень короткий перерыв. Видно, русские подготовили крупные силы для десантов, раз столь быстро и, по мнению пленных, даже рискованно высаживают один десант за другим. После сегодняшнего утреннего появления советских торпедных катеров на подходах к бухте Чхончжина было приказано готовиться к отражению возможного десанта. Но на такой небольшой интервал никак не рассчитывали. По своему опыту они считали, что пройдут еще сутки или двое, пока после разведки сможет подойти десант к их городу. Столь быстрой высадкой мы смешали все их планы. Правда, они еще не догадываются, что это десант первого броска. Думают, что высадилось уже довольно много наших сил.

Для отражения попытки десанта к Чхончжину подтягиваются подкрепления из Нанама и подходят подразделения, стоявшие вблизи границы и отступившие через Унги и Начжин. Так что завтра и послезавтра они ожидают очень ощутимую поддержку за счет этих сил.