Отряд особого назначения. Диверсанты морской пехоты - Макар Бабиков

Впереди четко обрисовались фермы железнодорожного моста. Японцы на подходе к нему не задерживаются и через туннель продолжают отходить дальше. Мы тоже не стали задерживаться — по дамбе и низине возле нее взвод добирается до насыпи с рельсовыми путями и с ходу ее пересекает.

На широком поле впереди опять виднеются отходящие японцы. Но теперь их стало значительно больше — не менее сотни. Видно, прибавились солдаты, отходящие из города. Раньше они были не видны за высокой насыпью. Японцы торопятся к следующей дороге, по виду автомобильной, выходящей из города к реке. Там перекинут шоссейный мост через Сусончхон. Из города по дороге выкатилось несколько автомашин, видны повозки, все они стараются скорее поспеть к мосту. Спешат удрать из города на юг, перебраться за реку.

Участок, по которому сейчас наступает мой взвод, изрезан паутиной магистралей: сюда выбегают окраинные улицы, их пересекает опоясывающая город полукольцом автострада, тут и несколько железнодорожных путей, левее нас — река, а правее — довольно широкий канал. И везде на пересечениях — то насыпи, то выемки, то виадуки, то мосты и переходы. Это очень удобные места, чтобы закрепиться и ударить огнем по десантникам. В узкостях нас можно крепко зажать и отхлестать. Но японцы не воспользовались этой возможностью. Очевидно, ими никто не командует, и они беспорядочно отступают. Нам это на руку, и мы быстро проскакиваем одну преграду за другой.

Приказываю передать по цепи, чтобы матросы бегом одолели участок до шоссе и перехватили его. Но теперь продвигаться приходится уже под огнем, противник простреливает всю эту полосу из винтовок и пулеметов. Чем ближе дорога и мост, тем огонь становится плотнее. Уже не одиночные пули, а сотни их изрыгают три пулемета, бьющие от моста и с шоссе. Сначала матросы пригибаются и останавливаются на мгновение, приседая или даже распластываясь. Но вот бойцы залегли, перебегать дальше стало невозможно, обстрел прижал моряков к земле.

Послал связного передать Тихонову и Бывалову, чтобы их отделения ползком приближались к шоссе, не прекращая ответного огня. Максимову и Овчаренко с отделениями, поскольку они шли по самой насыпи, приказал, перейдя дамбу и укрывшись за нею, бегом рвануться к мосту. Бойцы сообразили, в чем дело, и, воспользовавшись этим хорошим укрытием, обезопасившим их от настильного обстрела, очень быстро проскочили оставшиеся до моста метров полтораста.

Но перед самым мостом им вновь пришлось залечь. Укрывшись в канавах, за бетонированными обочинами, за оградительными столбиками, да и прямо с дорожного полотна японцы стреляют непрерывно. Из-за угольника перед въездом на мост бьет пулемет и прямо-таки втирает людей в землю.

Похоже, что на насыпи оказался офицер и ему удалось собрать какую-то организованную группу. Они залегли на подходах к мосту и теперь отбивают нашу попытку взять его. Но мы с ходу успели подойти на слишком близкое расстояние. Японцы не догадались взять под обстрел прямо с моста низину между дамбой и рекой. Она хорошо укрыла десантников. Но выскочить из-за нее на мост нельзя. Сразу попадаешь под обстрел пулеметов.

Отделения Тихонова и Бывалова теперь, по существу, в мертвом пространстве, пулеметные очереди стригут траву позади них.

Из города катятся к мосту еще несколько машин. Кричу, чтобы выбивали японцев с дороги гранатами, надо последним коротким рывком овладеть сейчас въездом на мост. Ребята хорошо понимают обстановку, медлить нельзя: нас тут зажмут и будут выбивать на выбор или отобьют от моста, и тогда магистраль останется в руках японцев.

Под прикрытием огня бойцов Максимова и Овчаренко вплотную подползли к шоссе со своими отделениями Тихонов и Бывалов. После минутной передышки в сторону японцев полетели гранаты, кто-то удачно метнул фугаску к пулемету, и тот замолчал. Сразу же за разрывами гранат моряки поднялись и, поливая перед собой длинными очередями из автоматов, бегом бросились на дорогу. Эта короткая перебежка удалась. С ходу несколько человек выскочили на автостраду.

В это время головная машина поднялась по уклону дороги и теперь могла по ровному полотну катиться прямо на мост. Противотанковая граната Виктора Соболева разорвалась перед ее капотом. На мгновение задрав нос, она остановилась и загородила собой проезд. Ехавшие в ее кузове японцы тут же начали выскакивать на другую сторону и, укрытые за машиной, убегать в канаву. Из нескольких автоматов наши полоснули по ним. Два-три человека, простроченные очередью, так и повисли на борту кузова.

Разведчики теперь не только на шоссе и у въезда на мост, но по обочинам магистрали и по канавам все более продвигаются к окраинным домам. А оттуда навстречу еще катятся машины. Стоит сплошная стрельба, в разных местах рвутся гранаты. Сейчас большинство своих разведчиков я не вижу, командовать и управлять ими невозможно, каждый действует самостоятельно. В эти минуты все зависит от находчивости, сообразительности и умения бойца. Я что-то кричу, распоряжаюсь, но моих команд не ждут, да едва ли и слышат. И я, как и все, стреляю по бегущим японцам, по машинам, бросаю в кузов одной из них выхваченную из-за пояса «лимонку».

В нескольких местах на дороге возле остановившихся машин наши и японцы сошлись вплотную. Схватка тут рукопашная, стреляют в упор, колотят друг друга чем попало, кто автоматом, кто ножом, кто, схватившись, борется, пытаясь пересилить своего недруга. Это какая-то суматошная драка, она совсем не похожа на классический рукопашный бой, которому нас учили до войны с трехлинейкой…

Все мелькает быстро: с криком, со стрельбой люди бросаются друг на друга, бьются с тем, кто с кем схватился, кто оказался ближе и попался на глаза, не раздумывая и не взвешивая, сильнее он тебя или слабее… Тут самое главное — не пытайся убегать, побежишь — и тебя непременно настигнет какая-нибудь пуля. Японцы не выдержали нашего напора, побежали. Молодой матрос Андрей Будник не осилил японца и упустил его, тот бросился бежать в сторону от дороги, надеясь укрыться в высоких зарослях кукурузы. Командир Будника Бывалов кричит ему:

— Бей из автомата…

Будник вскинул висевший на шее автомат и очередью пришил японца к земле. Но в ту же минуту и сам вскрикнул и упал: может, случайная, а может, и посланная в него пуля не пролетела мимо.

В кузов одной из машин вскочил Костя Ермаков и схватился с замешкавшимся там японцем. Держа в одной руке отобранную у него шашку, другой он пытается вырвать у неприятельского солдата его карабин. Автомат Ермакова болтается у него на шее. Никто ему не помогает, все заняты своим делом: кто отстреливается, кто ползет по канаве, кто бросает вперед гранаты. Бой медленно, метр за метром удаляется от моста все ближе к городским зданиям. Ермакову наконец удалось отнять у японца и карабин, изловчившись, он пальнул ему в грудь из его же ружья, тот рухнул на дно кузова. Выскочив из машины, Костя бежит ко мне. Левая рука его в крови. Оказывается, японец успел-таки во время этой драки раз выстрелить и пробил Ермакову кисть левой руки. Отрядный санинструктор Тярасов затащил Ермакова в канаву и делает ему перевязку.