Настоящая фантастика – 2015 (сборник) - Василий Головачев

Воронин сел лицом к салону. Ему расхотелось поворачиваться спиной. Стоило ему сесть, как автобус, чихнув выхлопом, завёлся и поехал. За окнами потянулись однообразные дома.

– Не бойся, сын мой, – хорошо поставленным голосом сказал священник. – Поведай, куда путь держишь?

– С какой целью интересуетесь? – спросил Воронин.

Человек в кепке прищурился, цыкнул зубом. Сверкнула «фикса».

– А что тут непонятного? Всё совершенно понятно, – вкрадчивой скороговоркой зачастил интеллигент. – Человек на службе, да? Едет по своим делам. Ведь так?

– Чёто ищет, в натуре, – прогудел тип в малиновом пиджаке.

Собравшиеся обсуждали Воронина, как будто его в салоне не было.

– Приехал тут, в форме, понимаешь… Были у меня два генерала, что тот, что этот, тоже всё в форме ходили…

– Думаю, есть в том промысел Божий, поелику…

– Отнюдь, отнюдь… Это свободный выбор человека. Только свобода и демократия могут привести народ к процветанию. Я вас уверяю…

– Я ищу Чёрную Мельницу, – негромко бросил Воронин.

Повисла вакуумная тишина – только стучал мотор да поскрипывал корпус автобуса, подпрыгивая на ухабах. Попутчики таращили глаза.

Тип в вышиванке протянул руку и положил на бок крестик на шапке священника.

– Хулиган! – строго сказал священник, возвращая крест в вертикальное положение.

– Давно пора, – вдруг сказал молчавший до этого момента человек в мантии. – Порядка нет, закона. Хозяин всё приведёт в надлежащий вид. Клоуны на капитанском мостике до добра не доведут.

– Нэ трэба нам хазяив. Мы и сами хазяйнувать умеем! Хватит – попанували, теперь наша очередь!

– Вам волю дай – вы последний винт эскимосам продадите. За бочку вина. – Человек в мантии оскалился. – Только работающий Уголовный кодекс спасёт Родину. И массовые расстрелы…

– Все сие от отсутствия любви. Только искренняя любовь к ближнему и вера в Бога помогут преодолеть невзгоды!

За окном сверкнула молния. Вспышка ярко осветила салон. На мгновение Воронин увидел вместо человеческих лиц оскаленные звериные хари с горящими глазами. И руки-лапы, по локоть обагрённые кровью. Из всех попутчиков человеческий облик сохранил только «фиксатый». Он глумливо ухмыльнулся и подмигнул.

Улицы за окнами сменил индустриальный пейзаж. Дымили трубы заводов, сверкали огни сварки в окнах цехов. Тянулись цепочки людей с тачками. Мелькнул лозунг «…за три года». Автобус проехал мимо, и начало лозунга прочесть не удалось. Воронин знал – пока в кармане звезда, эти его не тронут. Он задремал; в полудрёме снова, как наяву, увидел широкое поле, залитое солнцем. Волнами колыхалась на ветру созревшая пшеница. Вздымая босыми пятками пыль, бежал по просёлочной дороге мальчик в красной рубахе. Пытливо заглянул Воронину в глаза…

– …Мельница. Выходи, краснопёрый, твоя остановка, – проскрипел мальчик.

Воронин очнулся. Поле и мальчик исчезли. К нему склонился тип в кепке, скаля в ухмылке щербатый рот. Автобус стоял на развилке дорог. Города вокруг уже не было, к дороге вплотную подступал лес.

– Давай, а то загостишься!

Воронин дёрнул ручку двери, вылез. Туман клубился у обочины, будто призрачный след табачного дыма. Развилка, почерневший указатель без надписи. Воронин обернулся. Из-за запотевшего стекла смотрели лица, неразличимые, одинаковые. И не понять было, кто есть кто – священник, судья, уголовник, интеллигент или политик, – все стали на одно лицо.

Автобус обдал выхлопом без запаха и покатил прочь, раскачиваясь на ухабах. Повернул налево. Воронин зашагал направо. Деревья росли по краю разбитой колеи, смыкали над ней ветви, образуя туннель. Ни звука. Воронин слышал только собственные шаги и дыхание. Сонная тишина манила, звала сойти с тропы, прилечь под деревом в бархатную мглу. Он не поддавался, знал – назад можно не выйти, лес только кажется мёртвым. Воронин вышел на середину дороги, чтобы оказаться как можно дальше от чёрных ветвей. Затянут, сомкнутся за спиной – и звезда не поможет.

Казавшаяся бесконечной дорога упёрлась в глухие ворота. Лес закончился – за высоким забором угадывался простор. Он подошёл к воротам, поискал звонок, не нашёл и что было сил ударил ногой в створку. Ворота возмущённо загудели. По лесу прокатился шелест – будто шёпот. Воронин усмехнулся – в эти ворота, наверное, давно никто так не стучал.

– Чё надо? – раздался сверху раздражённый голос.

– Я к хозяину! – крикнул Воронин.

Створки со скрипом распахнулись, вышел человек. Оглядел Воронина с ног до головы, скорчил рожу – похоже, хотел сплюнуть, но столкнулся с гостем взглядами и сдержался. Махнул рукой в сторону темневшего в отдалении строения. Услышав хлопанье крыльев, Воронин удивленно поднял голову: птицы? Здесь?! Над ним кружили вороны. Чёрные пятна с карканьем устремились к мельнице.

Приземистая каменная мельница, колесо высотой в три человеческих роста. Без устали плещет вода, скатываясь по лопаткам. За мельницей пруд, почти невидимый из-за лежащего низко тумана. Все в тумане, только петушок на шпиле островерхой крыши выглядывает.

Вороны спикировали, ударились оземь и обернулись крепкими парнями, одетыми в чёрное. Стали стеной – не проскочишь, не обойдёшь.

– Хозяина позовите, – бросил Воронин.

– Пропустите его, – негромко сказал кто-то за спинами.

Парни расступились, открыв невысокого пожилого мужчину. Морщинистое рябое лицо, густые усы с проседью, жёлтые тигриные глаза смотрят, не мигая. Воронин вздрогнул, хотя уже давно своё отбоялся.

Воронин не заметил, как оказался в доме. Вот он стоит перед хозяином и мямлит, как оробевший подросток перед директором школы. А в следующее мгновение сидит в кресле, в камине потрескивает огонь, а по комнате плывёт аромат табака. В лишённом запахов мире это кружило голову. Хозяин сидел напротив и приминал большим пальцем табак в старой потемневшей трубке.

– Мы внимательно следим за тем, что происходит у вас. Есть мнение, что вы можете решить свои проблемы сами, товарищ Воронин.

Хозяин поднёс трубку к губам, затянулся, не отрывая взгляда от Воронина. Выпустил дым к потолку.

– Один человек не может изменить ход истории. Это под силу только партии. У вас есть партия, товарищ Воронин?

Воронин скривил рот в горькой усмешке. От камина потянуло холодом. Воронин опустил голову, не в силах выдержать взгляд хозяина – жёлтые угли во тьме. Внутри что-то лопнуло, робость растворил гнев. Он поднял голову и не сказал – прорычал, вколачивая каждое слово, как гвоздь:

– Партии нет. Одним не нужны ответы, поэтому они не задают вопросов. Никто не против – все за. Другие сидят и ждут, что вот, придут наши – и всё станет на свои места. Вор будет сидеть в тюрьме, а не в парламенте. Но наши не приходят… Нет никаких наших. И не будет – пока люди сидят по кухням.