Божье око - Гарднер Дозуа

Гелио, не поднимаясь из-за стола, стал отдавать распоряжения, выкрикивая их в открытый иллюминатор и во внутренний коммутатор дирижабля. На борт поднялись молодой помощник начальника порта и двое трезвых мужчин из толпы. Остальные будут представлять угрозу не столько тач-да-хам, сколько самим себе. Группа супершимпов потянула за канаты, и дирижабль пришел в движение.

Как только они покинули ангар, Дефо подключил к бортовым системам свою навиматрицу. Все показания в норме. Давление газа. Скорость ветра. Положение рулей высоты. Дифферент киля. Когда Гелио отдал приказ: «Подъем!» -шампанское в бокале Дефо даже не дрогнуло. Признак того, что экипаж знает свое дело.

Дирижабль оторвался от земли, и ветер понес его в сторону от Лачугограда и летного поля. После непродолжительной паузы завращались огромные винты, врезаясь в разреженный воздух. Набирая скорость, дирижабль тронулся вперед, приводимый в движение реактором холодного синтеза, вращающим четыре спаренных соосных винта. Внизу в нескольких сотнях метров мирно проплывала Верблюжья спина. По степи неслась газель, вспугнутая тенью громадного корабля.

Дефо решил, что ему следует сначала самому просмотреть запись, полученную с Лазурной станции, составить о ней собственное суждение и лишь потом выслушать мнение остальных.

- Моя каюта в вашем распоряжении, - небрежно махнул рукой Гелио. - Мне нужно следить за полетом.

Вместе с Дефо в каюту капитана направилась Элленора Секир, решившая еще раз просмотреть запись. Личные апартаменты Гелио были пышным напоминанием о том, какой, хорошей должна была бы быть жизнь на Славе - резные изделия из слоновой кости ручной работы, тончайшее шитье - та роскошь, на создание которой у людей на Веретене, слишком поглощенных наслаждением жизнью, не оставалось времени. И здесь человек мог получить в свои руки практически неограниченную власть. По первому зову к нему являлись слуги, люди и полулюди. Ему давалось господство над шимпами, тальцами и шлюхами из Лачугограда, готовыми сделать почти все и практически даром. Бескрайние саванны кишели экзотическими зверями, только и ждущими, чтобы за ними поохотились - пол кабины устилала шкура гигантского моропуса с головой и когтями. Дефо знавал обитателей Грязи, которых не могли соблазнить лишенные остроты развлечения Веретена - они хохотали, когда он садился в челнок, чтобы вернуться назад.

Проектор превратил одну из переборок в трехмерный экран, а украшения и ковры в стереофоническую акустическую систему. Как только появилось изображение, Дефо сразу же понял, что сделано оно не бортовым аппаратом, а любительской камерой, которую взял с собой один из членов отряда. Сначала был пролог: старт полужесткого дирижабля, фауна степи в природных условиях, двое членов экипажа - мужчины. Внезапно картинка сменилась: от напряжения захватило дух. Камера была установлена на небольшом возвышении и смотрела вниз по склону. В густой траве виднелась невысокая груда закопченных камней. Вдруг Дефо вздрогнул: прямо на камеру с ревом летели реактивные гранаты и снаряды из безоткатного орудия. Зрелище было настолько реалистическое, что Дефо едва не свалился с плетеного кресла, ожидая, что на него вот-вот посыплются осколки разорвавшейся шрапнели и разбитых украшений. В высокой траве показалась неровная цепочка воющих тальцев, размахивающих стальными топорами и страшными шипастыми палицами. Это были тач-дахи - никакого сомнения; Дефо узнал яркую боевую раскраску и крики, от которых стыла кровь в жилах.

Нападавших возглавлял сам Виллунгха верхом на громадном моропусе - страшном животном с лошадиной головой на длинной шее, туловищем размером со взрослого носорога и ногами как ствол дерева. Словно бывалый морской волк на палубе в шторм, вождь неандертальцев выкрикивал приказания, размахивая длинным тонким копьем. Гранатомет в другой руке, сжимавшей поводья, казался маленьким игрушечным пистолетом.

Животное, несшее на себе Виллунгху, попятилось, взмахнув передними конечностями с огромными когтями, и камера закувыркалась, в сумасшедшем падении выхватив на мгновение то, что находилось на вершине холма. Посреди обугленных ферм и обгоревшей травы стояла, опустившись на колено, женщина, третий член экипажа. Миниатюрная, темноволосая, в помятой форме, она хладнокровно целилась из пистолета. Карие глаза, пристально вглядывающиеся в прорезь прицела, казалось, смотрели прямо на Дефо. Женщина посылала выстрел за выстрелом в штормовой вал смерти, накатывающийся на нее.

Камера, дернувшись, застыла объективом вверх, показывая безоблачное голубое небо, окаймленное колышущейся травой. На экране возник особенно отвратительный тач-дах, потрясающий ужасной кривой палицей. Изображение исчезло.

Дефо обернулся к леди Элленоре:

- Жуткое зрелище.

Закрыв глаза, она вцепилась в подлокотники так, что побелели суставы пальцев, и резко выдохнула. Дефо считал Элленору Секир невосприимчивой к такого рода сценам - тем более она просматривала запись повторно; и вдруг - такое откровенное проявление чувств. Эта женщина полна неожиданностей.

Гелио ждал их в пассажирском салоне. Если он и следил за полетом, то не вставая из-за стола. Тарелки исчезли, но в его бокале еще оставалось шампанское. Вместо гладкой Верблюжьей спины под кораблем расстилалось пересеченное холмистое нагорье. Навиматрица Дефо узнала эту местность: за плоскогорьем начнется Спящая степь, а дальше будет Лазурь.

- Ну как, понравилось представление?

Глаза Гелио были по-прежнему скрыты темными очками, поэтому трудно было определить, что он этим хотел сказать.

Дефо кивнул. Тач-дахи устроили настоящую резню. Неудивительно, что все, начиная от начальника порта, перепились и молятся. На Славе порядка тысячи чистокровных гомо сапиенс. Плюс к тому на Веретене, возможно, найдется еще пара тысяч, которые будут не прочь спуститься сюда. Виллунгха, если захочет, сможет выставить двадцать тысяч умеющих орудовать палицами тач-дахов. А всего по планете бродит десять миллионов тальцев.

Гелио покрутил бокал с шампанским за ножку.

- Слава могла бы стать новым Эдемом для молодых честолюбивых ребят, прибывших сюда из Дома, - но они слишком серьезно подошли к окультуриванию.

Ему можно было не добавлять, что он сам прилетел сюда, отказавшись от беззаботной жизни, чтобы выращивать бизонов и лошадей по архаичной технологии, и, рискуя головой, превращать эту планету не просто в пригодную для обитания, но и почти в гостеприимную.

Гелио, похоже, прекрасно знал, насколько трудно заставить людей хотя бы спуститься сюда с Веретена. Однако это жилище задумывалось как тихоходный межзвездный космический корабль; много лет назад его запустили для того, чтобы доставить семена жизни в систему Дельты Эри-дана. Оно должно было предоставить людям кров, пока идет преобразование Славы. Но к тому времени, как на Славе возникла биосфера и появилась относительно пригодная для дыхания атмосфера, прибывшие в систему люди уже успели полностью приспособиться - но только к жизни на Веретене.