Конан "Классическая сага" - Роберт Говард

На полуюте собралась горстка уцелевших — тридцать человек, из которых многие были ранены и истекали кровью. Среди них были представители многих наций, жители Коса, Заморы, Бритунии, Коринфии, Шема, Запороски. Их черты были чертами дикарей, и многие были отмечены шрамами от ударов бича или заклеймены. Многие были наполовину нагими, но та одежда, которая на них была, часто отличалась хорошим качеством — хотя сейчас она была испачкана смолой и кровью. Одни были с непокрытыми головами, на других были надеты стальные шлемы, меховые шапки или полосы ткани, обернутые вокруг голов тюрбанами. Некоторые носили кольчужные куртки, другие были обнажены до пояса и подпоясаны кушаками. Их мускулистые руки и торсы загорели почти дочерна. Драгоценные камни сверкали в серьгах и на рукоятях кинжалов. В руках у них были обнаженные мечи. Темные глаза людей были неспокойны.

Они собрались вокруг человека, который был выше и мощнее остальных, почти гигант. Мышцы его вздулись подобно корабельным канатам. Грива черных волос ниспадала на широкий низкий лоб. Глаза на темном, покрытом шрамами лице сверкали глубокой синевой.

Взгляд этих глаз был устремлен на берег. На этом пустынном отрезке берега между Хаварисом, южным аванпостом королевства Туран, и его столицей Аграпур не было видно ни одного города, ни одной гавани. От береговой линии начинались поросшие деревьями холмы, которые по мере удаления от берега быстро повышались. Вдали виднелись высокие пики Колхианских Гор с покрытыми снегом вершинами, которые заходящее солнце окрашивало в красный цвет.

Великан перевел взгляд на медленно удаляющуюся галеру. Для ее команды смертельная схватка кончилась удачно, и теперь корабль направлялся к пресной речушке, которая выбиралась из холмов меж двух высоких утесов. Капитан пиратов все еще мог различить на полуюте чужой галеры высокую фигуру, чей шлем сверкал в лучах низкого солнца. Он хорошо помнил черты лица под этим шлемом, которые мельком увидел в бешенстве сражения: ястребиный нос, черная борода, раскосые черные глаза. Таков был Артабан из Шахпура, до недавнего времени — бич моря Вилайет.

— Мы почти было расправились с дьяволом, — заговорил худой коринфянин. — Что нам теперь делать, Конан?

Гигант-киммериец направился к одному из рулевых весел.

— Иванос, — обратился он к коринфянину, — возьмитесь вместе с Гермио за второе рулевое весло. Медий, возьми еще троих людей и начинай вычерпывать воду. Остальные собачьи души пусть перевяжут свои раны, спускаются и берутся за весла. Выбросьте за борт столько покойников, сколько понадобится, чтобы освободить место.

— Ты собираешься последовать за той галерой к устью речки? — спросил Иванос.

— Нет. Их таран пробил в нашем корабле слишком много дыр, и у нас внутри слишком много воды, чтобы мы могли рисковать ввязаться в еще одну стычку. Но если мы постараемся, то сможем причалить вон к тому мысу.

Они принялись за тяжкий труд продвижения галеры к берегу. Солнце село; туман, подобный синеватому дымку, повис над сумрачными водами. Корабль их недавних противников скрылся в устье реки. Перила правого борта почти касались воды, когда днище пиратской галеры проскрежетало по песку и гальке мыса.

Воды реки Акрим, текущей среди лугов и пашен, были окрашены красным, и горы, что вздымались по обе стороны долины, смотрели вниз на картину почти столь же древнюю, как они. Ужас пришел к мирным жителям долины, ужас в обличье волкоподобных всадников из внешних земель. И они не могли взглянуть с надеждой на замок, что прилепился к отвесному склону горы, ибо там тоже таились угнетатели.

Клан Куруш Хана, одного из малых вождей варварских гирканских племен с востока моря Вилайет, был вытеснен из своих родных степей на запад в результате племенной кровавой вражды. Теперь варвары-гирканцы взимали дань с деревень йуэтши в долине реки Акрим. Хотя это был всего лишь обычный набег с целью заполучить скот, рабов и прочую добычу, планы Куруш Хана простирались гораздо дальше. В этих горах уже возникали королевства таким путем.

Прямо сейчас, однако, Куруш Хан, как и его воины, был пьян от крови. Хижины йуэтши лежали в дымящихся развалинах. Захватчики пощадили амбары, потому что в них был фураж. Уцелели и стога — по той же причине. Худощавые всадники носились взад-вперед по долине, нанося удары и выпуская зазубренные стрелы. Когда сталь находила цель, мужчины валились со стоном; женщины кричали, когда их, нагих, грубо перебрасывали через луки седел захватчики.

Всадники в бараньих шкурах и высоких меховых шапках заполнили улицы самой большой из деревень долины, которая представляла собой убогое скопище хижин, наполовину каменных, наполовину слепленных из грязи. Выгнанные из своих жалких убежищ жители деревни либо падали на колени, тщетно умоляя о милосердии, либо столь же тщетно пытались убежать, превращаясь в забаву для всадников. Свистели ятаганы, разрубая плоть и кости.

Один из беглецов обернулся с диким криком, когда Куруш Хан настиг его. Плащ гирканца распростерся по ветру как крылья ястреба. В этот миг глазам йуэтши предстало, словно видение, обрамленное бородой лицо с тонким загнутым книзу носом; широкий рукав спадал с руки, которая поднялась вверх, сжимая изогнутый стальной клинок. У йуэтши в руках было одно из немногих действенных орудий в долине: тяжелый охотничий лук с единственной стрелой. С отчаянным воплем он нацелил стрелу, натянул тетиву и выстрелил в тот самый миг, когда гирканец на скаку нанес ему удар. Стрела попала в цель, и Куруш Хан вывалился из седла. Смерть его была мгновенной, ибо стрела пронзила его сердце.

Когда лошадь без всадника умчалась прочь, одна из двух лежащих фигур ценой невероятного усилия поднялась на локте. Это был йуэтши, чья жизнь стремительно покидала его вместе с кровью, что струилась из чудовищной раны, рассекшей ему шею и плечо. Задыхаясь, он посмотрел на вторую фигуру. Борода Куруш Хана торчала кверху, словно в комическом удивлении. Рука йуэтши подогнулась, и он упал лицом в грязь, глотая землю. Он сплюнул кровью, жутко рассмеялся и больше не шевелился. Когда гирканцы добрались до места происшествия, он уже тоже был мертв.

Гирканцы слетелись, как стервятники к мертвой овце, и долго совещались над телом своего хана. Когда они договорили, судьба каждого йуэтши в долине реки Акрим была решена.

Амбары, сараи, хлева, которые пощадил Куруш Хан, взметнулись к небу столбами пламени. Все пленники были перебиты, младенцев бросали живыми в огонь, девочек насиловали и бросали на залитых кровью улицах. Рядом с телом хана выросла груда отрубленных голов. Всадники подъезжали галопом, держа страшные трофеи за волосы, и бросали их в чудовищную кучу. Каждое место, где мог бы скрываться уцелевший бедняга, было проверено и вскрыто.

Один из гирканцев, проверяя стог сена, заметил в нем шевеление. С волчьим возгласом он расшвырял сено и вытащил на свет свою жертву. Это была девушка, но отнюдь не обезьяноподобная коренастая женщина йуэтши. Сорвав с нее плащ, гирканец впился глазами в едва прикрытое тело красавицы.

Девушка молча сопротивлялась его хватке. Он потащил ее к своей лошади. Затем, быстрая и смертоносная как кобра, она выхватила кинжал у него из-за пояса и всадила ему под сердце. Со стоном он повалился на землю, а девушка молниеносно, как самка леопарда, вскочила на лошадь. Лошадь заржала и подалась назад. Девушка развернула ее и понеслась вдоль по долине. Позади нее раздались крики. Гирканцы бросились вдогонку. Над ее головой засвистели стрелы.

Она направляла лошадь прямиком к горной стене на юге долины, где было устье узкого каньона. Здесь путь был опасным, и гирканцы среди камней и валунов замедлили бег лошадей. Но девушка неслась вперед, как гонимый ветром лист, и опережала их на несколько сотен шагов, когда добралась до низкой стены, загораживающей устье каньона. Похоже было, что этот барьер кто-то построил, подкатив друг к другу валуны — грубое, но действенное средство защиты. На гребне каменной стены простерли свои перья-ветки тамариски. Из небольшой выемки посредине струился ручей. Там были люди.

Девушка увидела их среди камней, и они крикнули ей остановиться. Сперва она решила, что это тоже гирканцы, но затем поняла, что это не так. Они были высокими, крепкого телосложения. Под плащами на них были надеты кольчуги, на головах были остроконечные стальные шлемы. Девушка приняла мгновенное решение. Она соскочила с лошади, взбежала вверх по камням и бросилась на колени, крича:

— Помогите, во имя Иштар милосердной!

К ней шагнул человек, при виде которого она воскликнула:

— Генерал Артабан! — она обняла его колени. — Спаси меня от этих волков, что гонятся за мной!

— Зачем мне рисковать жизнью ради тебя? — равнодушно спросил он.

— Мы с тобой знакомы! Я танцевали перед тобою при дворе короля Аграпура! Я Роксана из Заморы.