Сборник: 200 рассказов Олеандрова - Олеандр Олеандров

Принёс парабеллум, учил разбирать его и перезаряжать.

Тоня не понимала немецкого и училась как это нужно делать – только по жестам.

По мере того как Вилли надоедало возиться с парабеллумом, он всё больше смотрел на её ноги чем на руки разбирающие пистолет.

Потом Вилли угощал её шнапсом, и шоколадкой,

И под конец занятий,он показал ей пальцем на свою постель.

Конечно, Тоня сразу поняла этот жест… всю ночь спала с ним. А потом утром, они стреляли по пустым бутылкам из под шнапса которые валялись возле школы.

Через неделю привезли новых людей на расстрел.

Это была семья, которая прятала партизана.Трое детей и четверо взрослых.

Из поставили во дворе, там где раньше стояли пустые бутылки из под шнапса.

И повернули их спиной к Тоне которая должна была расстрелять их.

В этот раз у неё получилось.

Расстреливать людей оказалось легче чем она думала.

Тоня смотрела на затылки этих людей и представляла себе что это бутылки, старалась попасть точно в середину.

Когда после выстрела очередной затылок исчезал она переходила к следующему затылку пока не расстреляла их всех.

Потом перезарядила парабеллум как показывал ей Вилли и отдала ему.

"Гуд" сказал Вилли, и улыбнулся.

Впервые за всё время.

Впрочем после расстрела ей пришлось отмывать форму так как брызги крови попали на неё.

Она слишком близко подошла к жертвам во время стрельбы.

Отмыть кровь оказалось труднее чем расстреливать. Тоня стирала её почти до вечера, до 8 часов, когда весь личный состав комендатуры должен выходить на проверку.

Но в этот вечер она не пошла туда – перед разводом к ней пришёл Вилли и начал что-то говорить на ломаном русском языке,что-то показывая на пальцах.

Тоня поняла что он просил снять кольца с жены убитого.

И ещё он хотел чтобы она это сделала в то время пока он с солдатами будут на плацу, чтобы никто не видел как она будет это делать для него.

Тоня сделала, как он просил.

Она аккуратно сняла два кольца – обручальное и простое колечко с каким-то маленьким камушком посредине.

Она никогда не имела колец в своей жизни поэтому долго рассматривала их в своей комнате.

А потом ночью Вилли пришёл к ней с бутылкой шнапса.

Он забрал кольца, угостил шнапсом и снова показал ей пальцем на постель.

Тоня понимала что не может отказаться.

Утром Вилли ушёл, оставив ей недопитый шнапс. А сонная Тоня смотрела как во двор комендатуры входили какие-то люди – обычно по утром открывали двери комендатуры чтобы жители местных сел могли забрать трупы своих расстрелянных накануне родственников. Трупы которые никто не забирал – солдаты просто закапывали.

Но семью которую вчера расстреляла Тоня. не закопали. Её забрали какие-то женщины. Они положили трупы на подводу и увезли.

А Тоня в это время, накрылась одеялом чтобы заснуть и не думать ни о чем.

Но настоящий ад – ещё только ждал Тоню впереди…

Новый расстрел произошёл через два дня. и теперь уже Тоня имела опыт – она стреляла с расстояние 4 шагов, чтобы кровь не попадала на её немецкую форму.

А потом, с каждым месяцем, расстрелы стали проходить всё чаще и чаще.

Когда привозили большую партию людей, более 16 человек, то чтобы расстрелять их, сначала ей приходилось стрелять по ним с пулемёта который специально для этого стоял на чердаке школы.

Потом она добивала раненых, ходя между ними с пистолетом.

Трупы оставались там лежать до утра и вечером она снимала с них кольца, серёжки, и отдавал Вилли.

Вилли забирал это, давал ей немного шнапса и и после этого спал с ней.

Через час Вилли обычно уходил. Тогда к ней приходил кто-нибудь из немецких солдат.

Солдаты просили её снимать для них часы с трупов, чтобы потом менять на них продукты в других гарнизонах.

Они тоже просили чтобы про это никто не узнал, особенно Вилли.

Часть продуктов солдаты потом отдавали ей. И когда кто-нибудь из солдат хотел переспать с ней – Тоня не отказывала.

К тому же она просто боялась отказывать кому нибудь из них.

А по утрам, когда солдаты были на построении, к ней приходил Игорь – переводчик комендатуры.

Тоня спала с ним тоже.

Вилли посылал его чтобы он учил Тоню немецкому языку. Но тот просто валил её на диван и насиловал.

А если она говорила что уже измучена в постели за ночь, то он напоминал ей что знает всё про неё, и про кольца и про часы.

И всё равно, он валил её на диван. и брал её.

Лишь после завтрака у неё появлялось время чтобы поспать немного. Но только до обеда.

Перед самим обедом измученная Тоня одевалась и шла расстреливать.

Теперь она умела это делать.

Она хладнокровно стреляла в головы людей стараясь чтобы кровь не забрызгала её немецкую форму, -

Вилли не любил нечистоплотность.

А потом, после обеда она до вечера мыла полы в немецкой казарме и стирала рубашки Вилли.

Когда начинало темнеть и немецкие солдаты уходили на построение – ей нужно было тайком идти к трупам расстрелянных людей и снимать с них золотые вещи для Вилли: кольца, бусы, серёжки.

Он любил золото. но у местных крестьян золотых вещей было не много поэтому Вилли требовал чтобы она даже смотрела им в рот.

Он дал ей специальные плоскогубцы чтобы выдирать золотые коронки с зубов.

Если такие найдутся.

Сначала Тоня не могла понять как можно открывать намертво сцепленные зубы у мертвецов, но потом научилась это делать с помощью ножа и плоскогубцев

Потом утром, когда местные жители забирали трупы – они не могли понять почему у трупов – такие окровавленные рты.

С разорванными губами и выбитыми зубами.

Но потом, кажется, они всё понимали.

И с омерзением смотрели на немцев.

А измученная расстрелами и постоянным изнасилованием Тоня, уже не обращала внимания ни на что. И ни на кого.

Через 2 месяца Тоне исполнилось 20 лет.

В этот день немцы дали ей 2 банки тушёнки и плитку шоколада.

А Вилли, от себя лично подарил ей платок на голову. Красивый платок с вышитым узором.

Тоня примерила платок себе на голову но на фоне немецкого мундира он выглядел как-то странно.

И Тоня спрятала его подальше.

Настоящие проблемы у неё начались через 2 месяца.

По селу пошли слухи про неё и про трупы с выбитыми зубами.

Местный староста начал "вынюхивать" откуда они идут и нашёл причину. По его словам выходило что кто-то из расстрелянных ею людей – выжил.

Кажется это был ребёнок.

Его селяне нашли среди трупов когда забирали их для похорон.

Они сразу спрятали его и он исчез где-то в окрестных сёлах.

И затем по селу поползли тяжёлые слухи что мол расстрелы, разорванные рты у трупов, и выбитые зубы – это всё делает одна девушка, по имени Тоня.

Через местных полицаев эти слухи, дошли и до Вилли.

Он сразу занервничал, всё утро курил у окна, а потом признался Тоне что забирать вещи на блага великой Германии – это хорошо, а вот забирать для себя лично – это преступление.

И за это, она, Тоня, даже в концлагерь попасть может…

Вместе с ним, Вилли.

Он очень боялся инспекции из гестапо.

Он так переживал что всю неделю не находи себе покоя.

Что-то думал, даже ходил к пулемёту и что-то там измерял, а потом сказал что он понял ошибку – что нельзя расстреливать детей и взрослых – в одной шеренге.

Ведь пули которые попадают в грудь взрослым, они летят выше чем головы многих детей.

И теперь Тоня должна была отдельно расстреливать взрослых и детей.

Взрослых – из пулемёта с чердака школы.

А детей – ставили перед трупами родителей где она стреляла им в голову из пистолета.

И теперь уже никто не выживал.

Гестапо так и не приехало. И постепенно Вилли успокоился.

Только вот Тоня стала "знаменита" на весь район. Жители местных сел дали ей прозвище "Тонька-пулеметчица" и ещё называли палачом.

Какой-то местный партизанский отряд даже поклялся казнить её.

Так что теперь Тоня боялась даже выйти из комендатуры.

В середине 1943 года, партизанское движение в районе усилилось, одиночные расстрелы семей – это уже не помогало немцам и тогда они начали расстреливать и сжигать селян целыми сёлами.

Жители стали прятаться в лесах. Чтобы спастись.

А в это время у немцев дела со снабжение становились всё хуже и хуже.

Теперь немецкие солдаты которые приходили к ней по ночам, приносили только самогон.

Тоня выпивала два стакана и отключалась, и тогда солдаты насиловали её. Обычно по 8 человек за ночь.

Утром, она просыпалась и с осоловевшими полупьяными глазами шла на службу – ложилась за пулемёт.

Стрела… стреляла… стреляла… пока крики и выстрелы не сливались в ушах в одно какое-то непрерывное месиво,

Потом пистолетом она добивала ещё кричащих раненых.

На её форме проглядывались рыжие пятна крови, и на вечно полупьяную Тоньку даже немцы стали смотреть с отвращением.