Кортни. 1-13 (СИ) - Смит Уилбур

Сара не могла оставить руль. Она видела шлюпки, окруженные массой лошадей и людей. На корме с вороненой шпагой в руке стоял Том, он рубил головы арабам в воде. Пытаясь перерезать буксирный трос, арабы пилили его ятаганами. Другие всем своим весом и весом лошадей наваливались на планширь. Шлюпка наклонилась, вода хлынула через борт.

Эскадрон Абубакера устремился в реку, и даже Сара поняла, что скоро все будет кончено. Они ничего не могла сделать. Пока не увидела, что из каюты, держась за плечо Ясмини, поднимается Дориан. Опираясь на девушку, Дориан, хромая, добрался до ближайшей пушки. Схватил свайку и стал поворачивать короткий черный ствол. Потом взял из кадушки с песком дымящийся фитиль и прижал его конец к отверстию в затворе.

Пушка отскочила назад на лафете, и туча шрапнели ударила по первому ряду всадников, которые только что добрались до края воды. Ясмини увидела, как на другом берегу протоки свинцовая пуля весом в две унции ударила Абубакера в рот. Из его губ сверкающими осколками вылетели зубы, а пуля пробила челюсть и вышла из затылка. Шлем с острием слетел с головы и, вращаясь, поднялся высоко в воздух.

Всадники вокруг Абубакера попадали с седел, и арабы попятились от края воды.

Дориан прошел к следующему орудию и нацелил его. Всадники увидели, как ствол поворачивается к ним, и в панике обратились в бегство. Туча шрапнели догнала их, с десяток лошадей упали. Мгновенно все ряды пришли в смятение.

Арабы видели, как отлетела голова Абубакера; теперь упал и Башир, лошадь под ним была убита.

Всякое желание преследовать у арабов пропало. Они пустили лошадей в галоп, отступая, чтобы не попасть под следующий выстрел.

Дориан пошатнулся и едва не упал, но Ясмини подхватила его и повела к следующей пушке. Когда та выстрелила, «Кентавр» из-за отдачи накренился и неохотно сполз с песка. Арабы в воде видели, что товарищи на берегу отступают, оставляя их без поддержки. И повернули лошадей к берегу.

— Гребите! Гребите так, чтоб кишки лопались! — закричал Том морякам, и те снова взялись за весла. «Кентавр» пополз вперед и снова застрял. Дориан выстрелил из пушки, и, когда корабль покачнулся, Аболи стегнул упряжку. Медленно и неохотно «Кентавр» перебрался через отмель и свободно поплыл по глубокой воде за ней.

— На борт! — торжествующе закричал Том. — Вернуть на борт детей и женщин.

Едва киль шлюпки коснулся берега, Аболи погрузил в нее своих женщин и детей. Потом перерезал постромки, хлопнул лошадей по спине, и те поскакали в лес. Сам он побежал, перепрыгнул через планширь шлюпки, и гребцы повели ее к кораблю.

Корабль быстро уходил вниз по течению, и им пришлось налечь на весла, чтобы догнать его.

— Отсюда до самого устья река свободна, — сказал Аболи Тому, подходя; Том стоял у руля.

Оба посмотрели на беспорядочное скопление всадников на северном берегу. Арабы не пытались перестроиться и продолжать преследование.

— Примите людей на борт, мистер Уилсон, — сказал Том. — И выдайте им по двойной порции рома за пережитые неприятности.

Уил Уилсон коснулся шапки.

— Прошу прощения, капитан, но ром вы выбросили за борт. Хотите повернуть корабль и вернуться за ним?

Спрашивал он серьезно, но его губы изогнулись.

— Думаю, придется подождать, пока не доберемся до Доброй Надежды, — так же серьезно ответил Том.

Когда «Кентавр» вышел в море и темная масса африканского материка медленно таяла позади, Том стоял на корме. На палубе за ним послышались легкие шаги. Он повернулся, развернул Сару, так что ее спина прильнула к его груди. Прижал ее к себе, потянулся через плечо и поцеловал в ухо. Она с наслаждением вздрогнула, когда его борода защекотала ей шею.

— Тебя зовет Дорри, — сказала она.

— Сейчас пойду к нему, — ответил он, но не отошел от нее ни на шаг.

После долгого молчания она спросила:

— Что с нами теперь будет, Том?

— Не знаю, девочка. Сначала Добрая Надежда, а потом посмотрим.

— Ну, одно точно. У меня будет для тебя небольшой сюрприз, когда придем к Доброй Надежде.

— Да? — Он заинтересовался. — Что же это?

— Если я скажу, какой же это сюрприз?

Она протянула руки за спину, взяла его ладони и прижала к своему животу. Ему понадобилось несколько мгновений, чтобы понять. Он радостно рассмеялся.

— Господь благослови тебя, Сара Кортни! Не знаю, что и сказать.

Она знала, что у него это высшее выражение радости.

— Тогда не суетись, орясина, и поцелуй меня.

Уилбур Смит

Голубой горизонт

Моей жене, моей драгоценной Мохинисо, посвящается – с любовью и благодарностью за все волшебные годы нашей совместной жизни.

Wilbur Smith

BLUE HORIZON

First published in 2003 by Macmillan an imprint of Pan Macmillan Ltd.

Печатается с разрешения Tibor Jones Management Ltd. при содействие литературного агентства Nova Littera.

© Wilbur Smith, 2003

© Издание на русском языке AST Publishers, 2014

Три человека стояли на самом берегу моря и смотрели на переливчатую лунную дорожку на темной воде.

– Полнолуние через два дня, – уверенно сказал Джим Кортни. – Большие красные рыбины будут голодны как львы.

Волна накатилась на пляж и зашипела у лодыжек Джима.

– Лучше спустим лодку, чем торчать здесь и болтать! – воскликнул двоюродный брат Джима Мансур Кортни. Его волосы в лунном свете блестели, как только что выплавленная медь, такой же сверкающей была и улыбка. Он легко подтолкнул локтем чернокожего молодого человека в белоснежной набедренной повязке, переминавшегося рядом. – Пойдем, Зама.

Парни вместе взялись за борта. Маленькое судно неохотно двинулось вперед; они поднажали, но лодка застряла в мокром песке.

– Подождем большой волны, – предложил Джим. – Вот она, идет! Ребята, приготовились.

Волна поднялась далеко впереди и рванулась к ним, набирая скорость. Столкнувшись с берегом, она побелела, потом стала кремовой, высоко подняла нос ялика, и юноши дрогнули от ее силы, цепляясь за борта и по пояс погрузившись в воду.

– Теперь дружно! – крикнул Джим, и парни вместе налегли на лодку. – Пошли с ней!

Волна нахлынула свободно и неудержимо, и юноши, оказавшись по плечи в воде, использовали отлив, чтобы сдвинуть лодку.

– За весла! – Джим выплевывал воду, потому что новая волна окатила его с головой.

Парни вцепились в борта ялика и в потоках морской воды перевалились через них. Возбужденно смеясь, они схватили длинные весла, лежавшие наготове, и вставили их в уключины.

– Навались!

Весла ушли в воду и снова появились, оставляя на поверхности маленькие водовороты; в лунном свете с весел словно бы капало серебро. Ялик вздрагивал в бурном прибое, и молодые люди стали грести в ритме, выработанном долгой практикой.

– Куда? – спросил Мансур. Он и Зама смотрели на Джима, что было вполне естественно – он верховодил и всегда принимал решения.

– В Котел! – решительно ответил Джим.

– Я так и думал. – Мансур рассмеялся. – Ты все еще зол на Большую Джули.

Зама, не переставая грести, сплюнул через борт.

– Осторожней, Сомойя. Большая Джули тоже сердится на тебя.

Зама говорил на своем родном языке – лози. «Сомойя» означало «дикий ветер». Так Джима прозвали в детстве за буйный нрав.

Джим нахмурился, вспоминая…

Никто из ребят не видел рыбу, которую они прозвали Большой Джули, но ясно было, что это самка, потому что только самки достигали таких размеров и силы. Парни почувствовали ее силу, передававшуюся из глубины через туго натянутую толстую леску. Морская вода била струей, переливаясь через планширь, а леска глубоко прорезала деревянный борт; с израненных рук ребят капала кровь.

– В 1717 году мой отец был на старой «Деве Омана», когда она огибала мыс Опасности, – сказал Мансур по-арабски, на родном языке своей матери. – Помощник капитана попытался с тросом достичь во время прибоя берега, но на полпути к нему подплыл зубан. Вода была такая прозрачная, что все увидели, как он поднимается с глубины в три морские сажени. Зубан откусил помощнику левую ногу и разом проглотил, как собака цыплячье крылышко. Моряк закричал и забился в воде, окрасившейся кровью: он пытался отпугнуть рыбу. Но зубан сделал круг и откусил вторую ногу. А потом утащил помощника капитана под воду. Больше его никто никогда не видел.