Странник - Михаил Русаков

– Вы не перестаёте меня удивлять. Отвезу немедленно.

– Подождите, я же не написал, кому.

Сергей Петрович, не спрашивая разрешения, взял со стола ручку, и написал на конверте: «Старшему лейтенанту госбезопасности Крымову В.Ф.».

– Товарищ Крымов сюда приезжал. Если он Вам сказал, из какого он отдела, то его можно найти в… Хотя нет, охрана на входе вряд ли знает. Передайте в канцелярию, они найдут.

Больше о ночном нападении у Сергея Петровича никто ничего не спрашивал.

Сергей Петрович с некоторой опаской ожидал 16 октября. Насколько он помнил, в этот день в Москве случились паника и грабежи, которые удалось подавить только очень жёсткими мерами, вплоть до расстрела на месте «по законам венного времени»243. Но паники не случилось ни 16-го, ни позже.

А 20-го у входа в здание, где располагались 1-е и 2-е хирургические отделения, они с Серафимой встретили крайне озабоченного Кролика.

– Здравствуйте, Сергей Петрович! Представляете, к нам пришла группа американских корреспондентов, а телефон не работает, я даже не могу об этом доложить, – и устремился внутрь.

Сергей Петрович несколько секунд переваривал информацию, а потом рванул вслед за ним.

– Кролик, стой! Американцы именно пришли, а не приехали?

– Да…

– И без сопровождающего?

– Так точно!

– Не светись перед ними, а немедленно отправляй нарочного в штаб или в Сокольническую комендатуру. А лучше двоих, и туда, и туда. Боюсь, это не корреспонденты. Серафима Фёдоровна, не в службу, а в дружбу, сходите на кухню и возьмите у Петровича закуски. Ну там капусты квашеной, солёных грибов, хлеба и чего он ещё предложит, и принеси ко мне в ординаторскую. Только не забудь переодеться прежде, чем нести. А если Петрович будет жмотничать, позови санитара Шпагина, он его уговорит.

Сергей Петрович прекрасно понимал, что главный повар госпиталя, считавший, что благодаря именно Серафиме он не попал на фронт, а остался в тыловом госпитале, с радостью выполнит любую её просьбу. Но ему было нужно, чтобы она позвала Шпагина, а прямо говорить об этом при посторонних он не решился.

Пока Сергей Петрович объяснял Серафиме, что надо делать, особист развернулся и выбежал из здания. Серафима пошла за ним, а Сергей Петрович поднялся на второй этаж (Светланы Павловны ещё не было), быстро переоделся и пошёл в сторону лестницы. По дороге ему встретилась подавальщица, несущая в ординаторскую завтрак.

– Зина, здравствуй. Ты завтрак, пока, не неси. Поставь в ординаторскую несколько стаканов, тарелок и вилок. Ты не знаешь, сколько там корреспондентов?

– Здравствуйте, Сергей Петрович. Конечно знаю. Четверо.

– Значит, всё по пять штук. А где они сейчас?

– На первом этаже, в столовой.

– Блин!

Сергей Петрович схватил с подноса кусок хлеба, положил на него оба кусочка масла и заторопился вниз, на ходу заталкивая в себя этот бутерброд244. Четверо мужчин в штатском обнаружились там, где и сказала Зина – в столовой первого этажа. Им, даже, успели накрыть на стол, но сесть и начать есть, чего опасался Сергей Петрович, они ещё не смогли – раненые их окружили и о чём-то громко разговаривали, причём создавалось впечатление, что говорят все сразу. Сергей Петрович протиснулся в первый ряд, подождал, пока его все заметят и замолчат, и поздоровался:

– Hi, how are you?

Трое в штатском уставились на него, явно не понимая смысла сказанного. Четвёртый, самый старший, после секундой заминки ответил на столь корявом английском, что это было понятно даже Сергею Петровичу:

– Good morning.

И продолжил по-русски:

– Мы корреспонденты американских газет, хотим написать о Вашем госпитале.

– Очень приятно. Меня зовут Сергей Петрович, можно просто Сергей. Вижу, вас тут кормить собрались. Только кто же гостей на сухую кормит? Пойдёмте ко мне, там найдётся пара капель. И не спорьте, мы чай в России, а не в Штатах.

Сергей Петрович развернулся, посмотрел на разочарованные лица раненых и добавил:

– Не волнуйтесь товарищи. Сейчас мы поедим, и товарищи корреспонденты пройдутся по отделениям. И вы сможете у них спросить всё, что захотите. И рассказать всё, что захотите.

Он оглянулся на людей в штатском.

– Пойдёмте, пойдёмте, там тоже есть столовая.

Все четверо, после небольших колебаний, пошли за ним. Причём оказалось, что у каждого из них был туго набитый вещмешок советского армейского образца.

Когда Сергей Петрович зашёл в свою ординаторскую, Светлана Павловна уже переоделась и перебирала истории.

– Светочка, здравствуй. Я тут с товарищами иностранными корреспондентами займу ординаторскую, ту уж там как-нибудь без меня.

Светлана Павловна удивлённо на него посмотрела, но спорить или что-то спрашивать не стала, а сгребла кучу историй и вышла из ординаторской. Сергей Павлович сел за свой стол, на котором уже стояло 5 стаканов в подстаканниках, достал из него приземистую бутылку со спиртом и поставил её на стол, но открывать не стал, а взял бумагу и карандаш.

– Присаживайтесь, товарищи. Я вам уже представился, хотелось бы узнать ваши имена. И уж извините, память у меня плохая, я их запишу.

Корреспонденты подсели к тому же столу, благо стульев хватало. Первым представился мужчина, отвечавший Сергею Петровичу по-английски и севший слева от него.

– Меня зовут Семён, я работаю в Нью-Йорк таймс245.

Сергей Петрович записал на лежащем на столе листе бумаги и посмотрел на сидящего рядом с Семёном молодого блондина.

– Игорь, Вашингтонская почта246.

Следующим представился парень с золотым зубом, севший к правому торцу стола.

– Гриша, Асошиейтид пресс247.

Последним был брюнет с ломаным носом, сидевший между Игорем и Гришей.

– Вася, Ежедневный экспресс248.

Сергей Петрович, внутренне посмеивающийся над тем, как эти «американцы» уродуют англоязычные названия, со спокойным лицом записал всё, что ему сказали и так, как сказали. Он не был знатоком американской прессы и не заметил, что последнее названное издание было английским. Отложив карандаш, он вытащил пробку из бутылки и, взяв её двумя руками, разлил спирт по стаканам, немного, граммов по 50, при этом постаравшись сделать так, чтобы в ближайшем к нему стакане оказалось немного меньше, чем во всех остальных. И тут же его поднял.

– Ну что, товарищи, за знакомство.

Дождавшись, пока четверо в штатском разобрали стаканы, он протянул свой стакан вперёд предлагая чокнуться и, как только звякнул четвёртый стакан, вздохнул как можно больше воздуха, опрокинул в себя спирт, проглотил его и только после этого выдохнул, выгоняя изо рта и глотки пары спирта. Убедившись, что все собутыльники влили в себя спирт, он взял стоявшую на столе большую кружку и сделал пару глотков