В час, когда взойдет луна - Хидзирико Сэймэй

Что созвучно с названием болезни? История личного падения? Я не дразнюсь, я понимаю, о чем ты, но тут нужна точность. И точность нужна ещё в одном — это не просто история личного падения. Это зеркало Полуночи. Естественная враждебность, нехватка ресурсов, страх, отчаяние, а в результате — люди творят зло уже без всякой необходимости, просто потому что могут. И, как «большой» мир над ними, эти трое в какой-то момент осознают, что сделали и во что превратились, и начинают искать выход хоть куда-нибудь.

И ещё. Ну осьминога ради, Аркадий, не говори красиво. Да, у англичан есть слово cuttler в смысле «поганец», и оно в самом деле от героя Форджа. И есть у них глагол to fordge в значении «напихать разных неподходящих людей в одно помещение». Ну так это и есть нарицательные имена, а не «едва ли не…».

Теперь о «Последнем Симплициссимусе». Слона-то ты и не приметила:). Бертольда Брехта упомянула, Гессе упомянула, а где Селан? А где Кесслер? И самое главное — о каком именно классическом тексте идет речь? Вот Струж тебя спросит — и что ты ответишь? Вот это:

> Действие происходит в Европе обезумевших городов, санитарных кордонов, блокпостов, беженцев, собравшихся со всего мира, воров и мародеров. Герой проходит по Европе Полночи из конца в конец. Отчасти постмодернистский, роман, тем не менее, стал своеобразной «энциклопедией европейской жизни в Полночь». «Тео Гедельмайстер», разумеется, псевдоним, за которым скрывается известный публицист 30–40 гг. XXI века Марта Ингер из Дюссельдорфа.

Так Струж тебя спросит: почему «отчасти постмодернистский», и будет прав. Ни черта он не отчасти. Он постмодернистский до бровей и выше.

Дальше. Я понимаю, что Гриммельсгаузена ты к дедлайну просто не прочтешь, и если ты начнёшь его читать, тебе придётся забыть эту курсовую и всё остальное. Но ты хоть запиши куда-нибудь, что вот был такой Гимммельсгаузен Ганс Якоб Кристоффель. И что автор «ПС» Марта Ингер вообще-то по нему защитила докторскую. И вообще хоть пару слов про её теорию «необарокко». В английской Мультипедии на страничке «Последнего Симплициссимуса» вообще-то есть ссылки на её работы. Вообще, бери пример с меня: если я не могу сказать ничего умного, я предоставляю слово автору.

Ну и прочти сам роман, не пересказывай его по аннотации. Я имею в виду не Гриммельсгаузена, а как раз Тео Гедельмайстера. Он же интересный! Ну хоть отрывочек прочти, а? Я понимаю, от Эша зубы болят и вообще непонятно, что он курил, но ПС — это же конфета, а не книга!

Теперь о грустном. О «Пыльце» Нолана Эша.

> Закономерен финал: безумие, овладевшее цветоводом, развивается, он совершает убийство, которое внутренне мотивирует желанием обрести «настоящее время», напитав его кровью жертвы. Автор исходит из предпосылки субъективности событийного времени и ответственности человека за «движение светил». По мнению некоторых критиков, Эш просто балансирует на грани утверждения о гибели мира в Полночь и фантомном характере его продолжения «за Полночью», чем эпатирует неподготовленного читателя.

Он не балансирует, конечно. Финал — это же отсылка к нашему миру, к пустоте, которую заполняют кровью. Но тут есть ещё и отсылка к мифу. Пчёлы — священные животные Персефоны. А она — символ умирания и обновления жизни. Вот этот тронутый Ллевеллин и пытается силой вызвать обновление мира, наполнить его существом и смыслом через убийство. И тут мы уже вываливаемся за пределы прямой аналогии с миром после Полуночи, потому что этот выход и до Ллевеллина находили многие.

> Критика позиционирует Нолана Эша как наследника Пруста, Кафки, отчасти Эдгара По и Рэя Бредбери.

Позиционировать может только реклама. Критика занимается совсем другим. Убери вообще эту гадость из текста. Поехали по Карли.

> Это традиционная для Прибалтики и Польши «история большой семьи», разворачивающаяся на фоне глобальных потрясений. Особенности предвоенной польской жизни приводят к тому, что в начале мировой войны члены семьи Яскольских оказываются в разных регионах мира и проходят через все ужасы третьей мировой и пандемии. Книга стала своеобразной «одиссеей Полуночи».

Я вижу, ты внимательно смотрела «Дюны над морем» (кстати, кто тебе больше нравится в роли Марека? Гузик или наш Копийка? Или ты видела только последнюю совместную версию, ту, что с чехами и шведами?). Струж тоже это увидит, как пить дать. Он по вот этой вот фразе:

> Елена Пацевич, невеста Марека, уехав на стажировку в США и по ряду причин оставшись там, становится свидетелем «BA», то есть «большой анархии». Она вынуждена отчаянно бороться за выживание в стране, мгновенно растерявшей все гостеприимство и расколовшейся на множество враждующих анклавов. Еленка видит бессмысленную войну каждого против всех и жесткое наведение порядка войсками генерала Лестера.

тебя выкупит с головой. Потому что это в сериалах Еленка уезжает в США на стажировку. В книге она влюбляется в американца и бросает Марека. А американца как раз мобилизуют в армию Лестера, и убийство Лестера мы видим его глазами, потому что он там дослужился до большого чина. В сериале просто не захотели развивать эту линию (понятно, почему — сериал предназначался и для американской трансляции, а американцы очень не любят, когда европейцы поднимают тему убийства Лестера).

По Карли много хорошей критики, но она в основном на польском, понятно, почему: для поляков Карли — предмет национальной гордости. Вот ссылки (…)

Что у нас с Реконструкцией?

> Широкую известность приобрел многотомный цикл повестей и романов Берндта Ларса о Свене Йоргстреме, полевом враче, офицере СОТС и эксперте-криминалисте. Первый сборник вышел в Стокгольме в 2067 году, последний — в 2092 году. Между ними — еще четыре. Таким образом, весь цикл, по сути, охватывает рассматриваемый период целиком. Пик популярности Ларса приходится на середину 80-х. У человека, впервые обратившегося к циклу, возникает мысль о новом Шерлоке Холмсе в обстоятельствах доктора Ватсона.

С Ларсом не так всё просто. Он вроде Милна 200 лет назад — тот угодил в «детские писатели», а Ларс — в «развлекательные». На него и смотрят по привычке несерьёзно. И ты, как бы извиняя его, пишешь:

> Люди, измученные многолетней борьбой на грани выживания, «экзистенциально разочарованные» найденным решением проблем, хотели забытья в большей степени, чем ответов на «проклятые вопросы».

На этом тебя опять сожрут и будут правы. То, что мы теперь в большинстве своем теперь не опознаём там ответ, не значит, что не было ни ответа, ни вопроса.