Спасательный круг (СИ) - Видум

— Нет, — прошептала она и посмотрела прямо в его глаза. Почти открыто, в коем-то веке без каких-либо эмоций, и его будто молния ударила. Он уже опьянел.

— Хотя знаешь, не стоит, одному скучно, — мужчина суетно спрятал бутылку и стаканы, вновь приземлившись напротив неё.

— Так сложно представить, кто из них в Аду. Наверное тот, кто убил собственного брата?

— Но ведь его брат пошёл по наклонной, стал опасным членом общества, серийным потрошителям и угрожал его семье, — Астарот подпирал голову рукой, с интересом разглядывая смятение на аккуратном личике. Неужели ему хватило каких-то десяти месяцев, чтобы так привязаться к ней? — Не думаешь, что это была вынужденная мера?

— Но ведь можно было найти иное решение, — начала Делия и почувствовала укол совести, вспомнив, как сама страстно желала смерти Фионы, как была готова убить её.

— Например? Видеть, как родной человек гниёт в психушке?

— Я не знаю. Если так безопаснее.

— А может, это спасение? Брат был душевно болен, он калечил не только других, но и себя. Может, это милость, услуга, способность отпустить.

— Неправда, — пресекла Делия, хватаясь за листок бумаги. — Здесь описано жестокое убийство. Месть. Бог не прощает мести.

— А ты в него веришь?

— В дьявола поверить легче, — рассмеялась девушка, и он улыбнулся. — Но да, верю. Думаю, что Мэтт всё же оказался твоим подопечным. У него ведь и у самого были грешки: воровство, пьянство, публичные дома.

— Допустим. Что насчёт остальных?

— Ну, — она свела бровки к переносице и устремила взгляд в потолок. — Нэнси, наверное в Аду.

— Думаешь, из-за измен? — он устроился поудобнее, закидывая ногу на ногу и откидываясь на спинку стула. Для Делии измены больная тема, но что если она слишком драматизирует?

— А ты как к изменам относишься? — демоны, вероятно, да что там, точно, не видят в этом ничего эдакого, — она, вторя его движениям, подпёрла рукой подбородок.

— Ну, — Астарот нагнулся ближе к её лицу и знающе ухмыльнулся, — тебе бы я не изменял, — девушка закатила глаза, услышав это, и откинулась назад, уходя от наглого вторжения в своё пространство. — А вообще, я думаю, что люди предают изменам слишком большое значение.

— По-твоему это нормально?! — Корделия скрестила руки на груди и стала холоднее. Астарот подметил, как сильно поведение Хэнка отражается на ней до сих пор, лежит тяжким грузом, и удивился такой долгой памяти.

— Я разве так сказал? — мужчина подлил ей чайку. — Я думаю, что это допустимо, потому что никто не застрахован от этого. Знаешь, в моём понимании, когда человек изменяет, значит ему уже некомфортно в отношениях, ему чего-то не хватает, или они изжили себя. Но в силу привязанности человек становится трусом, он не в силах признаться даже самому себе, что остыл или ему кажется, что он остыл. Было бы куда разумнее честно рассказать всё партнёру и уйти, куда хочется. Проблема измены только в этом. В слабости признаться. А ты делаешь из этого драму, не замечая, что это лишь призыв сменить партнёра, двигаться дальше.

— Я не согласна с тобой. Почему же, человек пытается остаться, когда всё уже известно? — он заинтересовал её, заставил думать в другом ключе. Не то чтобы, она воспринимала предательство Хэнка как намеренную попытку сделать больно, но всё же.

— Почему Хэнк так не хотел разводиться с тобой, ты имеешь в виду? — её передёрнуло. Демон накрыл её руку своей. — Не нервничай, тебе не идёт. Вот такая тёплая рука была, вечно ты противишься, верни, — но Делия уже убрала руки под стол. — Хэнк мешкался, потому что был привязан к тебе, потому что ему как раз просто показалось, что чего-то не хватает. Да и сама подумай, любовницы — это одно, а верная любящая жена, которая примет любым — совсем другое. Не нужно тратить столько сил, чтобы узнать человека, добиться его, всё уже готово, огонь, вода и медные трубы пройдены, зачем уходить? Многие не решаются из-за этого.

— Давай дальше, — сухо выдавила ведьма. — Девушка, которой подсыпали яд, после чего она потеряла ребёнка?

— Она так настрадалась. И никому не мстила после.

— Наверное, она в раю?

— Возможно, — тихо заключил он. — Однако ребёнок был зачат, когда она была проституткой.

Делия не любила таких прямых выражений, от того чуть поморщилась.

— Но тут об этом ничего не сказано.

— Она была вынуждена, чтобы заработать на лечение матери. Первый её клиент забрал беднягу к себе сразу же, после совместной ночи, влюбился. Впоследствии оказался садистом.

— Подожди, — Корделия будто что-то поняла. — Скажи честно, нам стоит продолжать? Хоть кто-то их всех попал в рай?

— Да, — медленно ответил демон.

— Врёшь, — со знанием дела выпалила Верховная.

— Почему?

— Ты когда обманываешь, прежде, чем ответить чуть поворачиваешь голову в сторону и замолкаешь, чтобы не выглядеть импульсивным и не спалиться. — в её глазках заплясали черти, ведьме определённо нравилось подлавливать его.

— Ты ж мой мини-детектив, — ухмыльнулся красноглазый, подмечая недюжинную наблюдательность котёнка.

— Так зачем было это всё начинать? — она встала и облокотилась руками на столешницу. Он повторил движение.

— Просто так. Или чтобы показать тебе, что Бог крайне избирателен и куда лучше наслаждаться людскими слабостями и пороками, чем бояться пикнуть даже в мыслях.

— И что тебе это дало?

— Как минимум твоё внимание.

Это уже становилось невыносимым. Астарот прощупывал её, как минное поле, а она и не замечала этого сразу. Когда очнулась, не замечала, что уже спорит с ним приличное время или размеренно что-то обсуждает. Пыталась снова убежать и отстраниться, но быстро забывалась. Это было давление, но такое, что поистине таковым не казалось. А может, и вовсе, не было с целью выиграть бой, он выглядел просто влюблённым.

* * *

Делия была готова разбить чёртово зеркало, лишь бы не видеть, как в нём отражается гримаса боли. И почему именно сегодня она вновь вспомнила о Майкле? Сегодня ровно год, как ведьма коротает ночи в средоточии зла и ужаса. Хотя если не считать тот день, когда она напоролась на пыточную, где Астарот бессовестно игрался с жертвой, гоняя её по лабиринтам с чудовищами, она бы и забыла уже, как здесь жутко. Майкл стал ноющей раной на её душе, сладким воспоминанием и камнем на шее. Они не виделись и не общались, о чём она не жалела. Но с пару раз в неделю шрам напоминал о себе, заставляя сжиматься от боли и плакать. С каждым днём было чуточку полегче, она уже не выла, но всегда были моменты, где всё накатывало с новой силой, стоило ей только чуть выровняться.