Загадка Рунного Посоха: Черный Камень. Амулет безумного бога. Меч зари. Загадка рунного посоха. - Майкл Муркок

Калан положил бледную старческую руку, на которой проступали похожие на змей вены, на плечо Мелиадуса и показал на стоящую поблизости неработающую машину.

— Помните эту машину ментальности? Мы использовали ее для проверки разума Хокмуна?

— Да, — буркнул Мелиадус. — Именно она и заставила нас поверить, что он благонадежен.

— Мы исходили из известного нам, не учитывая факторы, которых не могли предвидеть, — отозвался Калан, защищая себя и свою машину. — Но я не потому упомянул о своем маленьком изобретении. Сегодня утром меня попросили использовать ее.

— Кто?

— Сам Король-Император. Он вызвал меня в Тронный Зал и сообщил, что желает проверить одного из придворных.

— Кого?

— А как по-вашему, милорд, кого?

— Меня?! — возмутился Мелиадус.

— Именно. Я думаю, что он сомневается в вашей преданности, милорд барон.

— Как по-вашему, насколько сильно?

— Не очень сильно. Похоже, на уме у Гуона было только одно — что вы, быть может, чересчур сосредоточиваетесь на своих личных замыслах и недостаточно внимания уделяете интересам престола. Я думаю, он скорее всего хотел бы знать, насколько сильна ваша личная преданность и не оставили ли вы свои личные помыслы…

— Ты намерен подчиниться его приказу, Калан?

— Ты предлагаешь мне игнорировать приказ? — пожал плечами Калан.

— Нет. Но что же нам делать?

— Мне, конечно, придется поместить тебя в машину ментальности, но я полагаю, что сумею получить результаты, соответствующие по большей части нашим интересам. — Калан засмеялся тихо звучащим смехом из-под маски. — Начнем, Мелиадус?

Мелиадус с неприязнью взглянул на машину. В верхней ее части на системе подвесок, напоминающих эшафот, висел огромный колокол.

Калан включил рубильник и сделал рукой жест сожаления.

— Раньше мы держали машину в ее собственном зале, но пространства в последнее время стало не хватать. Это-то и есть одна из основных моих жалоб. От нас требуют столь многого, а дают так мало пространства для наших опытов.

Из машины послышался звук, похожий на дыхание какого-то гигантского зверя. Калан тихо засмеялся и сделал служителям в змеиных масках знак, чтобы они подошли и помогли ему в работе с машиной.

— Будь добр, Мелиадус, встань под колокол, мы тотчас же опустим его.

Мелиадус неохотно занял место под колоколом, и тот начал опускаться, пока полностью не закрыл его. Мягкие, похожие на плоть стенки корчились, заключая в себя его тело. Затем Мелиадус ощутил, что в его череп всадили раскаленную иглу и что она проникает в мозг глубже и глубже. Он попробовал было закричать, но голос его не слушался. Начались видения-галлюцинации и воспоминания о прошедшей жизни, главным образом о битвах и кровопролитиях. Перед его глазами часто вставало ненавистное лицо Дориана Хокмуна, искаженное в миллионе страшных обликов, а также прекрасное лицо женщины, которую он желал более всех других женщин — Ийссельды Брасс. Постепенно прошла вечность — его жизнь, — пока он не вспомнил все, что с ним происходило. Все, о чем он когда-либо думал или мечтал, но не последовательно, а в порядке возрастания важности. И надо всем довлела страсть к Ийссельде, его ненависть к Хокмуну и его замыслы о свержении власти Гуона.

Колокол поднялся, и Мелиадус снова увидел маску Калана. По какой-то неизвестной причине Мелиадус ощущал себя психически очистившимся и испытывал подъем духа.

— Ну, Калан, что ты обнаружил?

— На данном этапе ничего такого, чего бы я не знал. Для получения полных результатов потребуется час-другой. — Он хихикнул. — Император здорово бы позабавился, если бы их увидел.

— Надеюсь, он их не увидит.

— Он увидит, Мелиадус, что твоя ненависть к Хокмуну становится меньше и что твоя любовь к Императору постоянна и глубока. Разве не говорят, что любовь и ненависть идут рука об руку? Так что твоя ненависть к Гуону превратится в любовь при небольшом вмешательстве с моей стороны, конечно.

— Хорошо. Давай теперь обсудим остальное в моем плане. Во-первых, мы должны найти способ вернуть Замок Брасс в это измерение или же найти путь туда. Во-вторых, мы должны суметь вдохнуть жизнь в Черный Камень, что находится посреди лба Хокмуна, и таким образом добиться, чтобы он вновь оказался в нашей власти. И наконец, мы должны изобрести оружие и все прочее, что дало бы нам возможность победить Гуона.

— Конечно, — согласился Калан. — Уже есть новые металлы, новые методы, изобретенные мною для создания кораблей…

— Кораблей, на каких отплыл Тротт?

— Да. Эти двигатели гонят суда быстрей и дальше, чем все устройства, изобретенные раньше. Пока что корабли Тротта — единственные, оснащенные ими. Тротт должен вскоре прислать нам сообщение.

— Куда он отправился?

— Я не уверен, что знаю точно, но на приличное расстояние, по меньшей мере в несколько тысяч миль. Вероятно, в Азиакоммуниста…

— Это кажется вероятным, — согласился Мелиадус. — И все же давай забудем о Тротте и обсудим детали нашего плана. Тарагорм тоже работает над устройством, которое должно помочь нам добраться до Замка Брасс.

— Наверное, будет лучше всего, если Тарагорм сосредоточится на этой линии исследования, поскольку это его специальность, а я постараюсь активизировать Черный Камень, — предложил Калан.

— Наверное, — задумчиво произнес Мелиадус. — Сначала, вероятно, я посоветуюсь со своим братом по браку. Я покидаю тебя, но скоро вернусь.

С этими словами Мелиадус призвал своих рабынь с носилками. Он махнул на прощание Калану и приказал девушкам нести его во дворец.

Глава 3

Тарагорм из Дворца времени

В странном Дворце Тарагорма, выстроенном в форме гигантских часов, воздух был заполнен лязганьем, жужжанием и тиканьем маятников и маятничков. Тарагорм в своей огромной маске-часах, показывающих время столь же точно, как и прочие часы во Дворце, взял Мелиадуса за руку и провел его через Зал Маятника туда, где невысоко над головой Мелиадуса громадная медная чаша, выполненная в форме пылающего солнца, бросала свои пятьдесят тонн веса взад и вперед через зал.

— Ну, брат, — обратился Мелиадус к Тарагорму, продолжая идти. — Ты отправил мне сообщение, которое я, по твоему мнению, рад был бы услышать, но оно лишь уведомило меня, что я должен повидаться с тобой.

— Да, я считаю, что лучше всего будет передать тебе его лично. Идем. — Тарагорм провел Мелиадуса через короткий коридор в небольшое помещение, где стояли лишь одни древние часы. Он закрыл за ними дверь, и наступила относительная тишина. Тарагорм показал на часы. — Это, наверное, старейшие часы в мире, брат. Их называют «дедушкой» и они были сделаны Томасом Томпсоном.