Загадка Рунного Посоха: Черный Камень. Амулет безумного бога. Меч зари. Загадка рунного посоха. - Майкл Муркок

Мужчина и женщина молчали, звуки доносились лишь из-за пределов веранды — шум проплывающих мимо барж, шлепки волн, разбегавшихся от них, визг или смех девушек на реке.

Наконец человек в маске Волка начал говорить тихим вибрирующим голосом. Женщина не повернула головы, показала, что слышит, но продолжала смотреть на кроваво-красную воду, цвет которой был обусловлен миазмами, изливавшимися в реку из стоков.

— Ты, Флана, знаешь, что сама находишься под некоторым подозрением. Король Гуон думает, что ты могла иметь какое-то отношение к таинственному безумию, что охватило стражников в ту ночь, когда исчезли эмиссары из Азиакоммуниста. Несомненно, я не улучшаю своего собственного положения, встречаясь с тобой подобным образом, но я думаю лишь о нашем любимом отечестве — только о славе Гранбретани… — Говоривший сделал паузу, ожидая ответа, но не дождался. — Совершенно очевидно, Флана, что нынешняя ситуация при дворе — не лучшая для Империи. Я, конечно, как истинный сын Гранбретани, ценю эксцентричность, но существует разница между эксцентричностью и старческим маразмом. Ты понимаешь, о чем я говорю?

Флана Микосеваар вновь промолчала.

— Я полагаю, — продолжал мужчина, — что нам нужен новый правитель — Императрица. Есть только один живой человек, что находится в прямом родстве с Гуоном — единственный, кого примут все в качестве законного сюзерена, законного наследника Трона Темной Империи.

Никакого ответа.

Мужчина в волчьей маске нагнулся вперед:

— Флана?

Маска Цапли повернулась, смерив взглядом морду оскалившегося Волка.

— Флана, ты могла бы стать Королевой-Императрицей Гранбретани. Если я стану при тебе регентом, мы сможем гарантировать безопасность нашей страны и завоеванных территорий, сделать Гранбретань еще более великой — сделать нашим весь мир!

— А что делать с миром, когда он станет принадлежать нам, Мелиадус? — прервала наконец молчание Флана Микосеваар.

— Наслаждаться им, пользоваться им, Флана!

— Разве нельзя устать от насилий, грабежей и убийств? От пыток и разрушений?

Казалось, Мелиадус озадачен ее замечанием.

— Заскучать можно, конечно, от чего угодно, но есть и другое — эксперименты Калана и Тарагорма, если уж на то пошло. Имея в своем распоряжении ресурсы всего мира, наши ученые смогут сделать что угодно. Они смогут даже построить для нас корабли для плавания через космос, подобные тому кораблю, на котором, по словам легенды, древние доставили на наш земной шар Рунный Посох! Мы сможем отправиться к новым мирам и завоевать их — противопоставить свой ум и искусство всей Вселенной! Гранбретанская экспансия может продолжаться миллион лет!

— И мы ищем всего лишь приключений и острых ощущений, Мелиадус?

— Да, а почему бы и нет? Вокруг нас лишь хаос и нет никакого смысла в существовании, а есть только одна выгода в прожитой жизни и она состоит в том, чтобы открыть все ощущения, какие способны испытать человеческие душа и тело. Это ведь наверняка займет миллион лет?

— Верно, это наше кредо, — кивнула Флана. Она вздохнула. — Поэтому я полагаю, что могу согласиться с твоими планами, Мелиадус, так как то, что ты предлагаешь сделать, не более скучно, чем все остальное. — Она пожала плечами. — Ладно, я буду твоей Королевой, когда я тебе понадоблюсь, а если Король Гуон обнаружит нашу измену, что ж, умереть будет облегчением.

Слегка потеряв свой апломб от такого замечания, Мелиадус поднялся из-за стола.

— Ты никому ничего не скажешь, Флана, пока не придет время?

— Я ничего не скажу.

— Хорошо. Теперь я должен навестить Калана. Мой замысел привлек его, поскольку это означает большой простор для его экспериментов, если мы победим. Тарагорм тоже со мной…

— Ты доверяешь Тарагорму? Ваша вражда хорошо известна.

— Да, я ненавижу Тарагорма, а он — меня. Это правда, но теперь это ненависть с обратным знаком, ибо, как ты помнишь, наша вражда началась, когда он женился на моей сестре, с которой я сам хотел обвенчаться. Но моя сестра скомпрометировала себя с ослом — и Тарагорм обнаружил это. После чего, как ты, вероятно, слышала, рабы убили мою сестру и осла. Мы с Тарагормом совместно разделались с рабами и во время этого эпизода несколько восстановили прежние отношения. Моему брату по браку можно доверять. Он чувствует, что Король Гуон весьма сильно препятствует его исследованиям.

Все это время их голоса не поднимались выше шепота, так что даже рабыни у двери не могли их расслышать.

Мелиадус поклонился Флане, щелкнул пальцами, подавая своим рабыням сигнал принести носилки, и вышел.

Флана продолжала глядеть на воду, едва ли думая о замысле Мелиадуса, а скорее грезя вместо этого о красивом Д’Аверке и о будущих временах, когда они смогут вновь встретиться. Д’Аверк унесет ее подальше от Лондры и всех ее интриг, наверное, в его собственные поместья во Франции, которые она, разумеется, если станет Королевой, сможет ему вернуть.

Вероятно, для нее все же будет выгодно стать Королевой-Императрицей. Тогда она сможет выбрать себе мужа и, конечно, этим мужем станет Д’Аверк. Она простит ему все его преступления против Гранбретани, наверное, даже простит его друзей — Хокмуна и всех остальных.

Но если Мелиадус и сможет согласиться отменить смертный приговор Д’Аверку, то он ни за что не согласится пощадить остальных.

Наверное, ее замысел был глупым. Она вздохнула. Ей, в общем-то, было все равно. Даже сомнительно, что Д’Аверк все еще жив. В то же время она не видела никакой причины не принять хотя бы пассивное участие в заговоре Мелиадуса, несмотря на то, что имела представление об ужасных последствиях неудачи. Мелиадус, должно быть, дошел до крайней степени отчаяния, раз замыслил свергнуть своего законного правителя. За две тысячи лет правления Гуона ни один гранбретанец не смел и подумать о свержении Короля. Флана даже не знала, возможно ли это.

Она вздрогнула. Если она станет Королевой, то не изберет для себя бессмертия — особенно если это означало стать таким же сморщенным существом, как Гуон.

Глава 2

Разговор у машины ментальности

Барон Калан Витальский, Гранд Констебль Ордена Змеи, и барон Мелиадус Кройденский стояли в главной лаборатории — огромном зале с высоким потолком, где проводились многие эксперименты. Странные машины производили разные звуки и источали разные запахи, а вокруг них трещали и сверкали миниатюрные разноцветные молнии, так что все в этом зале напоминало преисподнюю, в которой хозяйничали черти. То тут, то там человеческие существа были присоединены к машинам — ученые производили свои эксперименты над человеческим разумом и телом. Подопытные вопили, стенали или кричали так, что это напоминало вопли умалишенных. Это весьма раздражало экспериментаторов, которые запихивали им во рты кляпы или перерезали голосовые связки, в общем, находили какой-нибудь способ добиться тишины.