Огонь в его ладонях. Без пощады - Глен Кук

Прошло много месяцев с того времени, когда он был здесь последний раз. За это время могло произойти все что угодно. В поисках опасности он прощупал хижину шестым чувством шагана. Лучше этого места для засады и не придумать.

Дверь со скрипом отворилась вовнутрь, и Гарун, опасаясь кинжала культа Хариша, вперил взгляд в темный прямоугольник.

— Да, входи же ты, дьявол тебя побери! Не напускай в дом холода.

Из темноты возникло не прикрытое вуалью лицо старой, очень старой женщины. Он прыгнул через порог, держа руку на эфесе меча.

Ничего. Никакой опасности.

Гарун потопал ногами, чтобы сбить снег. На сапогах все едино остался толстый белый слой. Но и он скоро растаял в тепле.

После ледяного холода гор путнику показалось, что в хижине стоит чудовищная жара, и он, испытывая легкое головокружение, поспешно освободился от верхней одежды.

— Как она себя чувствует?

— Сравнительно прилично для той глуши, в которую ты ее загнал. — В хриплом голосе старухи Гарун не уловил никакого почтения.

Он обжег ее взглядом.

Старая карга была матерью первой жены дяди Фуада — ближайшей оставшейся в живых родственницей. Видом своим она являла смерть, как ту мог бы изобразить страдающий безнадежным пессимизмом художник. Морщинистая, костлявая, беззубая и облаченная только в черное. Злобная как змея. Одним словом, она была как две капли воды похожа на тех ведьм, которые, по рассказам Браги, охраняют вход в тролледингский ад.

— А ты по-прежнему все такая же душка, Фатима, — негромко рассмеялся он.

По бесцветным губам старухи скользнуло подобие улыбки.

— Раз уж ты здесь, то принеси хоть какую-нибудь пользу. Подбрось-ка дров в очаг, мне сегодня и тебя кормить придется. На вас не наготовишься.

— Разве можно так разговаривать со своим королем?

— Королем? Какого королевства? — с издевкой прошамкала она.

С чердака донесся чей-то скрипучий голос.

— Да никто, — ответила на невнятный вопрос Фатима. — Всего-навсего твой дядя Гарун.

Из темноты на них смотрело странное темное лицо. В неровном свете очага в нем было что-то дьявольское.

— Привет, Сейф, — сказал Гарун.

Сейф был племянником Фатимы и ее единственным кровным родственником. Здесь он помогал ей по хозяйству.

По наполовину омертвелому лицу Сейфа медленно расплылась улыбка, и он с трудом пополз вниз по лестнице. Гарун помогать ему не стал, Сейф желал все делать самостоятельно.

Сейфу наконец удалось спуститься, и он двинулся к Гаруну, волоча ногу и прижав скрюченную руку к груди. От чрезмерных усилий его била дрожь. Голова юноши склонилась на плечо, а из угла рта текла струйка слюны.

Преодолевая брезгливость, Гарун обнял молодого человека.

— Как поживаешь, Сейф? — спросил он.

— Ну так как? — спросила старуха. — Ты собираешься ее увидеть или нет? Тебе давно, пора бы это сделать.

— Для этого я и пришел, — ответил Гарун, отпуская Сейфа.

— Вот я и говорю, что давно пора, — проворчала старуха. — И что ты за человек такой? Почти год не появлялся.

— У меня было много дел. А где она? Прячется?

— Я же сказала тебе, что она спит. Отправляйся к ней, дурачина.

Сейф что-то пробормотал. Гарун ничего не понял.

— А ты помолчи, Сейф. Пусть сам все узнает. Это как-никак его вина.

— Узнает что?

— Она к тебе не выйдет. Так что отправляйся.

Гарун склонился перед ее высшей мудростью и прошел за разделяющую хижину занавеску.

Ясмид лежала на грубом подобии кровати, с таким трудом сколоченной Гаруном и Сейфом. Она спала, забросив руку за голову. На ее личике светилась улыбка. Ясмид выглядела такой милой и уязвимой. На сгибе ее правой руки покоился, положив головку на грудь матери, месячный ребенок.

— Будь я проклят, — прошептал он и, встав на колени, принялся рассматривать дитя. — Будь я проклят… Мальчик или девочка, Фатима?

— Сын, господин. Наследник. Она назвала его Мегелин Мика.

— Как замечательно. Как она все продумала. Как она прекрасна. — Он протянул руку и коснулся щеки спящей. — Дорогая…

Ясмид открыла глаза и улыбнулась.

Теперь они спускались с гор, с каждым шагом приближаясь к пустыне. Лишь в тени деревьев можно было заметить отдельные полосы снега.

— Повелитель, — негромко произнес Белул.

— Да?

— Что случилось?

— Ты о чем? Я тебя не понимаю.

— Ты изменился. За время своего отсутствия ты стал совсем другим человеком. Более цельным. Может быть, даже более зрелым.

— Понимаю.

Белул ждал продолжения. Гарун молчал, и Белулу пришлось спросить:

— Может быть, скажешь?

— Нет. Прости, друг, не сейчас. Возможно, наступит такой день…

— Как пожелаешь, повелитель.

«Да, я действительно изменился», — подумал Гарун. С рождением сына мир стал несколько иным. Появление наследника сделало Короля-без-Трона более осторожным. Три дня он размышлял над тем, не отменить ли экспедицию.

— Повелитель, — раздался голос Сенусси из толпы воинов, — мы здесь.

Гарун обежал взглядом склоны гор и каньон между ними и не увидел ничего необычного.

— Наступила решающая минута, Белул, — сказал он. — Шадек должен окончательно выбрать, на чьей он стороне. Приготовься.

— Посмотри, повелитель — бросил Белул. — Дым.

— Вижу.

Шадек повел их по круто сбегающей вниз тропе. Гарун смотрел в спину Сенусси, как бы стараясь проникнуть в его тайные помыслы.

Каковы бы ни были намерения Шадека, он прекрасно понимал значение момента. Пути назад у него не будет, как только он приведет в лагерь Сиди своего короля и Белула, представив их там простыми воинами.

Если он, конечно, не выполняет заранее согласованный с сыном Ученика план.

Гарун похолодел. Подобная мысль раньше ему в голову не приходила.

Эль Сенусси выбросил вверх руку, сигнализируя об остановке. Гарун уронил руку на рукоять меча. Шадек подъехал к нему, следуя вдоль цепочки всадников.

— Все может обернуться очень не просто, повелитель, — сказал он. — Мне не известны его планы. Это может оказаться ловушкой.

— Не исключено. Возьми пару человек, спустись вниз и постарайся все узнать. Я подожду здесь.

— Как прикажешь, повелитель.

Эль Сенусси выбрал двух воинов и отбыл. Вскоре группа скрылась в гуще деревьев, из-за которых поднимался дым.

Гарун и Белул остались ждать в седлах, подготовив мечи к бою. Все остальные спешились.

Эль Сенусси вернулся через два часа. Он проделал весь путь вверх, вместо того чтобы просто просигналить им снизу.

— Я начинаю думать, повелитель, что он остается с нами.