Повести Невериона - Сэмюэл Рэй Дилэни

спустя… Хотя это как раз в духе его сиятельства. Ему никто здесь не доверяет. Как же, забыл он про Праздник труда! Праздник бывает каждый год, в тот же день. Я ему верю не больше, чем Бруке. – Юни посмотрела на небо. – Хоть бы опять дождя не было.

Прин тоже не знала об этом дне. Его здесь праздновали в самый длинный день года, и местные, полагая, что это известно всем и каждому, ничего ей об этом не говорили. Не станешь же говорить человеку «вот земля, а вот небо»; вскользь, возможно, что-то упоминали, но она не поняла или не обратила внимания. Сейчас она пыталась переосмыслить новый день в свете того, что видела и слышала ночью, в свете увиденного за домом и только что услышанного от Юни. Мы с вами наверняка придумали бы более связное объяснение тому, что происходило в бухте при полной луне – но времена меняются, и Прин нашла, возможно, хоть и другое, но для нее не менее связное. Главное в том, что сделанные ею выводы были бы понятны и нам. Более сложное объяснение либо не годилось для вещей столь простых, либо было пока недоступно ей. Здесь ей, во всяком случае, разонравилось. Она радовалась, что освободила старуху, и надеялась, что та доберется до Колхари, хотя и сомневалась порядком.

Радовалась, что сама отсюда уходит.

Телега свернула с северной дороги на узкую, боковую, с низко нависшими деревьями.

– Ты чего? – воскликнула Юни. – Никак спрыгнуть хочешь?

– Куда мы едем?

– К морю, на праздник…

– Роркар с Тетти тоже там будут? А Ирник? – Ирник ей утром ничего не сказал. – А графская семья?

– Тетти с Ирником часам к двум-трем подойдут, Роркар часа в четыре – хотя я не удивлюсь, если Тетти в этом году не придет совсем. Утром вид у него был неважный – не привык рабов-то наказывать.

– Так Тетти сам наказывал Бруку? – Рубцы, окровавленная трава, бурый мазок на камне…

– Его сиятельство настоял. Молодое поколение и все прочее. – Юни передразнила широкую графскую улыбку, похожую на оскал черепа. – «Если твоему племяннику это не под силу, братец, я могу сына позвать, Иниге сидит в карете…» Глупость Брука сделала, что уж там. Сегодня могла бы до упаду упиться, в праздник всем позволяется. Весь наш люд налакается еще засветло. Вот почему я всегда рано домой ухожу, охота была смотреть, как они блюют и валяются по всему берегу. Посмотрю, как драться начнут, а там и домой – но час спустя возвращаюсь! – Юни хихикнула. – Ты про графа спрашивала? Они с графиней заедут сюда на закате, поглядеть, как факелы в воде отражаются. Красиво, а что песок весь изгваздан, так в темноте не видно. А графские дети пораньше придут, им такое по нраву. Ты со всеми вчера познакомилась?

Прин кивнула.

– Джента у них очень красивый, хотя и чудаковатый. Дочка тоже хороша – я слышала, она ребеночка родила? – Юни вздохнула и потрепала Прин по коленке. – Да ты не волнуйся, всё хорошо будет. Эй, придержи лошадей! Стой, стой! Ну пожалуйста! – Придерживаясь за плечи сидящих, она перебралась к другому борту телеги.

Водитель, с ухмылкой оглядываясь назад, остановил лошадей у хижины под тростниковой крышей, где сидела за ткацким станком старушка. Она подбила уто́к бёрдом, продела челнок сквозь основу, опять подбила, повернула ремизку и вновь повела резную лодочку челнока сквозь нити основы.

– Ну что, тетушка? – спросила Юни. – Я обещала заехать за тобой, вот и заехала!

– Езжайте себе дальше, – сказала старушка. – Праздник – это для молодых, кому я там нужна. Да и работа не ждет. – Она взяла из горшка еще одно пасмо грубой пряжи.

– Праздник ведь, тетушка. Негоже сегодня работать.

– Когда хочу, тогда и работаю. Нынче День труда, вот я и тружусь. Вы, молодежь, любите побездельничать, ну и ступайте себе. Ты сама говорила, что веселиться я не умею – так оно и есть.

– Вот и поучись!

– Чего зря старые кости трясти. Ты ведь тоже уйдешь часа в три, я тебя знаю. Кому надо смотреть на пьяных мужиков, обнаглевших рабов да темных лесных жителей. Сначала обнимаются, потом блюют, потом в драку полезут. Далеко ли до беды, три года назад там человек утонул. Забредут спьяну в воду и тонут, а то и друг дружку топят.

– Я там был три года назад, – сказал кто-то, – никто не тонул.

– Это было семь лет назад, – шепотом пояснила одна из женщин, – или восемь, или девять. Она заговаривается уже и твердит каждый раз, что три.

– А я говорю, утонул человек! С тех пор я там не бываю и теперь не поеду. Спасибо за хлопоты.

– Ты уверена, тетушка?

– Сказала ведь уже, – проворчала та, продолжая работать.

Юни вздохнула, возница тронул.

– Ну что ж, я пыталась. – Юни опять перелезла к Прин. – Все слышали. Не хочет ехать, не надо.

– Расскажешь всё, как вернешься! – прокричала старушка вслед.

– Да, тетушка! До свидания! Я пыталась, но ее нипочем не уговоришь.

Прин, начиная верить, что высшие силы не следят за ней неотступно, позволила себе улыбнуться.

– Она мне на самом деле не тетка, а двоюродная сестра. В девушках она, не поверишь, плясала на празднике до рассвета, но это было давно. Надеюсь, что сама я не стану к старости такой нелюдимкой, но ведь это в роду… хотя она мне не родная сестра.

Побуду немного там и вернусь на северную дорогу, решила Прин. Задержусь на пару дней в Колхари и пойду дальше на север… или на неделю задержусь, на пару недель, на несколько месяцев. Ей не хотелось возвращаться домой. Главное, отсюда уйти, а там видно будет.

Над зарослями ежевики виднелись крыши других домов.

– Там красильщики живут, – поведала Юни. – Я там работала одно лето, а потом на пивоварню ушла. Работа там тяжелее, но платят больше. Зато Наллет, хозяин, куда строже Роркара – он помоложе, вот и показывает, что никому спуску не даст. Его работники тоже будут на празднике. Нет, не приглянулось мне там, на пивоварне куда как лучше. – Она подставила подол своего синего платья под солнечный луч. – Но ткани красивые делают, правда?

Прин кивнула.

Деревья то смыкались, то расступались опять. Солнце окончательно разогнало облака. Впереди показалась другая телега – там тоже пели.

На каменистом поле стояли длинные постройки. У одной сгрудились сохи – и ручные, и потяжелее, на которых без вола или коня не вспашешь.

– А вот тут ковали оружие, – сообщила Юни. – Мечи, доспехи, всё, что для войны требуется. На всю округу славилась