Из уцелевших воспоминаний (1868-1917). Книга I - Александр Наумов

Клафтонъ имѣлъ опрятную, слегка даже франтоватую внѣшность, былъ со всѣми предупредителенъ и вѣжливъ, обладалъ незаурядными мыслительными способностями, превосходно составлялъ доклады, умѣлъ складно говорить, однимъ словомъ, являлся несомнѣнно цѣннымъ секретаремъ, всесторонне знакомымъ со всей сложной служебной обстановкой.

Но земцы относились къ нему съ осторожностью. Несмотря на его служебныя достоинства, чувствовалось въ его отношеніи къ намъ что то неискреннее, двуличное... Обликъ Клафтона во всей своей наготѣ выявился въ дни октябрьскихъ революціонныхъ событій 1905 года, въ которыхъ онъ фигурировалъ, какъ одинъ изъ наиболѣе видныхъ ихъ участниковъ.

Сразу сбросивъ съ себя маску напускной вѣжливости и превратившись въ явнаго, хулиганствующаго „революціонера”, Клафтонъ въ самый разгаръ уличныхъ Самарскихъ „демонстрацій” встрѣчаетъ однажды меня и нагло бросаетъ такую фразу: „Ну-съ, г.г. помѣщики, пора и честь знать! Довольно, нахозяйничались! Пришла пора вамъ всѣмъ уходить прочь съ дороги — идетъ новый хозяинъ!” Я не сказалъ ему тогда ничего, но подумалъ про себя, что правъ я былъ, не довѣряя этому темному типу... Клафтонъ, игравшій въ Самарской жизни исключительную роль въ революціонную эпоху 1905 — 1906 годовъ, съ наступленіемъ т. н. „реакціоннаго” періода, сумѣлъ ловко перекраситься изъ ярко-краснаго въ невинно-бѣлый цвѣтъ, и остался на службѣ консервативнаго Самарскаго земства.

Судьба этого хамелеона поучительна: въ послѣднюю революцію 1917 года Клафтонъ удралъ въ Сибирь и пристроился благодаря своимъ недюжиннымъ дарованіямъ къ Колчаковскому Правительству. При падении послѣдняго, онъ оказался одной изъ первыхъ жертвъ большевистской расправы и былъ повѣшенъ...

Вернусь къ январскому Собранію 1905 года. Даже при нормальныхъ условіяхъ спокойной, чисто-дѣловой земской жизни, А. А. Чемодуровъ на предсѣдательскомъ мѣстѣ нервничалъ, а въ описываемое мною время онъ былъ особенно возбужденъ и неуравновѣшенъ. Этому не мало содѣйствовалъ темныхъ дѣлъ мастеръ — Клафтонъ, умѣвшій хитро играть на слабыхъ стрункахъ своихъ окружающихъ.

Надо думать, что передъ открытіемъ собранія онъ, въ интересахъ намѣченнаго крайними элементами плана дѣйствій, счелъ нужнымъ терроризировать обоихъ предсѣдателей: Чемодурова и Ушакова. Разсчитывая на ихъ слабые нервы, Клафтонъ билъ навѣрняка, заранѣе предвкушая благопріятный для, политическимъ своихъ единомышленниковъ результатъ. *

Онъ оказаЛся правъ: Чемодуровъ, предупрежденный имъ и Ушаковымъ о „готовящемся скандалѣ” со стороны публики, рѣшилъ принять Энергичныя мѣры и потребовалъ, чтобы заперли передъ открытіемъ Собранія дверь, ведущую на хоры и ключъ отъ таковой передали бы ему. Требованіе это было исполнено.

Собрались гласные, пріѣхалъ Начальникъ Губерніи, вошедшій въ залу при полномъ отсутствіи публики... Началъ Его Превосходительство высказывать свои привѣтствія и надлежащія пожеланія. Вдругъ на хорахъ стали появляться ,одинъ за другимъ разные лохматые типы съ нарочитымъ шумомъ, громкими разговорами и пр. Чемодуровъ поблѣднѣлъ какъ полотно, нервно прервалъ Губернатора, что-то нашептывая ему на ухо и дрожащей рукой показывая увѣсистый желѣзный ключъ. Произошло замѣшательство.

Отъ Губернатора Чемодуровъ кинулся къ Ушакову, которому наговорилъ кучу непріятностей, и тоже сталъ совать ему подъ носъ все тотъ же ключъ. Этимъ нашъ предсѣдатель не ограничился и сталъ тотчасъ же неистово кричать: „Требую очистки хоръ!” — „Удалить публику!” Я взглянулъ на секретаря Управы: нашъ элегантный Клафтонъ со своими темными загадочными глазами, какъ ни въ чемъ не бывало, спокойно возсѣдалъ на своемъ обычномъ мѣстѣ... Между тѣмъ, внѣ всякаго сомнѣнія, все это было дѣломъ его рукъ: — отдавъ ключъ Чемодурову, Клафтонъ, черезъ посредство своихъ сподручныхъ, самъ оставаясь въ сторонѣ, пустилъ на хоры „свою” публику. Результатъ для него получился блестящій, для насъ же всѣхъ скандальный. Губернаторъ вытребовалъ сильный отрядъ полиціи, которая очистила залъ отъ безчинствовавшей публики. Собраніе было Губернаторомъ открыто и засѣданія начались, какъ и предполагалось, но не въ обычныхъ условіяхъ мирнаго обсужденія многочисленныхъ дѣлъ земскаго хозяйства...

Прежде всего былъ поднятъ вопросъ о необходимости, ввиду переживаемыхъ исключительныхъ въ странѣ событій, составить вѣрноподданическое обращеніе отъ Самарскаго Земства, въ коемъ имѣлось въ виду указать на желательность скорѣйшаго проведенія въ жизнь всѣхъ благихъ мѣръ, намѣченныхъ Высочайшимъ Указомъ 14 декабря 1904 года, включая приглашеніе къ участію въ управленіи страною народныхъ представителей.

Возбужденіе этого вопроса на Собраніи исходило отъ группы гласныхъ, заранѣе сорганизованной по иниціативѣ участниковъ столичнаго ноябрьскаго съѣзда. Такія же вѣрноподданическія обращенія были одновременно предложены на очередныхъ Земскихъ Собраніяхъ въ прочихъ губерніяхъ. А. А. Чемодуровъ былъ противъ такого вѣрноподданическаго обращенія, или адреса, какъ его потомъ называли. Начались пренія, давшія возможность многимъ крайнимъ земцамъ-политиканамъ широко высказываться по вопросамъ высшей политики.

Въ залѣ нарастало нервное напряженное настроеніе... Чемодуровъ безпрестанно звонилъ и всѣхъ перебивалъ. Во время перерыва всѣ партіи сговорились на необходимости избрать особую комиссію, которой поручить подготовить проектъ адреса. Это постановленіе явилось въ нѣкоторомъ родѣ историческимъ событіемъ въ жизни Самарскаго земства, оно послужило тѣмъ начальнымъ моментомъ, послѣ котораго среди земскихъ гласныхъ организовались партійныя группировки не на дѣловой хозяйственной почвѣ, а по вопросамъ высшаго политическаго порядка.

Въ редакціонную комиссію было избрано 12 человѣкъ, въ томъ числѣ и я. Членами ея оказались всѣ участники ноябрьскаго совѣщанія и нѣкоторые гласные, считавшіеся людьми либеральнаго направленія. Списки, составленные заранѣе, были одобрены общимъ собраніемъ, къ немалому торжеству главарей крайняго теченія. Это была ихъ несомнѣнная побѣда, оказавшаяся недолговѣчной!... Лично я попалъ въ списокъ по настоянію Н. А. Шишкова, знавшаго мою давнюю идею о необходимости связи провинціи съ центромъ, но онъ не предполагалъ встрѣтить во мнѣ устойчиваго противника введенія парламентаризма въ Россіи.

Надо сказать, что въ описываемое время я впервые остановился въ своемъ самарскомъ домѣ, гдѣ и сходились всѣ мои ставропольцы-гласные: Н. А. Шишковъ, В. С. Тресвятский, П. М. и Н. М. Наумовы, К. Г. Марковъ и Г. К. Татариновъ. Въ красиво отдѣланной въ строго-готическомъ стилѣ, уютной столовой, за длиннымъ дубовымъ столомъ, мы устраивали наши первыя совѣщанія по поводу составленія адреса. Сколько возникало у насъ споровъ, горячихъ, искреннихъ, для насъ, мирныхъ сельскихъ хозяевъ, непривычныхъ.