Железом и кровью - Александр Меньшов

Испуганные сбежавшие из столицы стражники сообщили о странной ситуации в Новограде, где войска захватили все ворота города.

Что да как оставалось не понятным.

Подойдя с войском к Новограду со стороны слободки, Черемыш попытался вступить в переговоры.

Не менее испуганные бунтовщики на воротах по ошибке приняли их за возвращающехся из Орешка Защитников Лиги. Они попытались закрыть ворота и тут же вступили в бой.

Понятое дело, что небольшое количество мятежников не смогло устоять перед натиском хорошо подготовленного войска. Стремительно прорвав оборону, всё ещё непонимающий ситуации Черемыш продвинулся до самой башни Айденуса.

У бунтовщиков была реальная возможность переиграть ситуацию и перетянуть на свою сторону Черемыша, но бой у портовых ворот перечеркнул всё на корню.

Войдя в башню и прояснив ситуацию у Избора Иверского, он, под его командованием, за час ликвидировал все мятежные очаги в столице.

Избор в своей горячности приказал никого в живых не оставлять. Да, в прочем, бунтовщики сдаваться и не собирались…

Стражник закончил рассказ, когда довел меня до башни и, попрощавшись, пошёл назад.

У входа толпилось много солдат, потому я решил не сразу бежать к Избору, а для начала, поговорить с Жугой Исаевым.

У Сыскного Приказа меня встретили несколько довольно крепких парней. Глянув на «руку помощи», они как-то нехотя пропустили меня внутрь здания.

Я вошёл в комнату Исаева, где было полно какого-то народу.

— Ага-сь! — откуда-то выскочил Чаруша. — Ты уже здесь!

Я так и не понял, то ли он рад, то ли безмерно удивлён. Лицо Чаруши стало хищным и отталкивающе неприятным.

— Где Исаев? — осторожно спросил я.

— Он тяжело ранен. А вот как ты сюда попал?

— Куда? — не понял я, удивляясь странной враждебности Чаруши, и тут же периферийным зрением отметил, что меня начинают окружать.

— В Новоград… Что это у тебя? — кивнул Чаруша на свиток в левой руке.

— Донесение Избору Иверскому, — соврал я.

— Да? От кого?

— От Залесского.

— Давай сюда.

— Сейчас, разбежался! Это секретное донесение. Лично в руки…

— Дай сюда! И сдай своё оружие.

— Что? — насторожился я.

— Подстилка ты имперская! Оружие отдай!

И тут, как по команде, люди Чаруши, стоявшие у стены, обнажили клинки.

Такого странного приёма я просто не ожидал.

— Вы что тут все, белены объелись? — недоуменно спросил, пятясь назад.

Всего в комнате было пятеро. Я молниеносно прикинул шансы и, чтобы выиграть время, спросил:

— Почему Исаев ранен? Кем? Где находится?

— Думаешь, что Жуга тебя спасёт? Как и раньше будет покрывать твои подвиги?

— Какие «подвиги»?

— Где плененный эльф? Где Иван Иверский?

— Я отправил его к лекарю…

— К эльфам?

— Ну да, в лагере Залесского лекари — эльфы.

— Ещё бы! Как удобно! А Ванька-бунтовщик?

— Не знаю. Его отвели к воеводе. Должны были отвести…

— Ага. Я так и поверил. Ты его отпустил!

Я ничем не выразил своего удивления. Но факт был фактом: Чаруша прознал об этом. Но как? Мне ведь казалось, что этого никто не увидел.

А второй вопрос: даже если он всё прознал, то информация не могла поступить настолько быстро. Я, конечно, ехал и днём и ночью, и затратил двое суток, но…

И тут вдруг понял: быстрее коня только птица. Голубиная почта!

Но кто? Кто предатель?

— Бумаги давай, — протянул жадную руку Чаруша.

— Бумаги? — переспросил я, уже догадываясь о истинной сути. — Ах, ты ж, гнида!

— Держи его ребята, — приказал Чаруша. — Он изменник!

— Что? Я — изменник? Да это ты, падаль подзаборная, изменник! Незеб тебя дери!

Свой оговорки испугался даже я.

— Незеб? — побледнел Чаруша, попятившись назад.

Он не ожидал и в его мозг вдруг закралась мысль, а что если я действительно имперский лазутчик. Опасный, коварный, способный убить…

Дело было на полминуты. Чувствовалось, что боевая практика не прошла даром.

Я вытер сакс о рукав акетона.

«Далеко вам до меня, ребята!» — с удовольствием отметила моя садистская частичка.

Тела людей Чаруши распластались на деревянном полу, в нелепых позах.

Чаруша стоял напротив на коленях, и из его рта текла густая тёмная кровь. Скорее всего, я выбил ему зубы.

Он что-то промычал, и я опустил руку с мечом ему на голову. «Яблоко» глухо бахнуло по темени и глаза Чаруши закатились.

Выйдя из комнаты, я подпер дверь дубовой скамьёй. Через четверть часа я уже был у башни Айденуса. Надо было немедленно встретится с Иверским.

Стража на входе преградила путь. Я продемонстрировал «золотого орла» и меня провели внутрь. Миновав починенный портал, мы поднялись вверх по огромной каменной лестнице и вошли в одну из комнат.

Над массивным столом склонился крепкий мужчина в полном боевом облачении. Он что-то писал на помятой бумаге и даже не обернулся к нам.

— Что там? — сердито бросил он.

— К вам из стана воеводы, — доложил сопровождающий.

Избор, а это был он, резко поднялся и повернулся ко мне.

— Ну? — нахмурился он.

— Бор по прозвищу Головорез, — представился я.

Иверский тут же выпрямился и часто задышал. Он жестом приказал стражнику выйти.

— Достал? Списки достал?

Я протянул свитки. Иверский резко развернул их и бегло пробежался по строчкам.

— Тайнопись! Ну, конечно. Пошли со мной, — бросил он мне.

— Куда? — не понял я.

— Наверх. К Айденусу… Да, молодец! Ты просто молодец! Исаев не зря тебя предлагал.

— А что с ним случилось? Говорят ранен.

— Да, какая-то сволочь напала на него у дома и попыталась зарезать… Скажу по секрету, эти гады пытались выведать про списки.

Скрутив бумаги в трубку, Избор деловой походкой вышел из комнаты, и мы пошли дальше вверх, минуя ещё два поста из числа Защитников Лиги.

Внизу послышался гул и бряцанье железа. И уже входя в зал на самой верхушке, я услышал снизу эхо крика:

— Измена!

«А» ещё долго отражалось от стен. Иверский непонимающе смотрел то на меня, то на солдат.

— Что? — не понял он.

— …-е-е-на-а-а! — снова вырвалось снизу.

От окна кто-то отошёл. Это был высокий длиннобородый старец.

Айденус? — мелькнуло у меня.

— Измена? — переспросил он.

Крик стражи донёсся и до него. Ратники было бросилась ко входу, когда внутрь залы ворвался растрепанный солдат.

— Господин Иверский! Измена!

— Чего орёшь? — бросил Избор. — Где измена?

— Вот он! Он! — замахал солдат на меня, пятясь, словно от чумного.