Религиозные судьбы великих людей русской национальной культуры - Анатолий Ведерников

Но чувство, пробудившее протестантов свергнуть с себя иго папства, было горячее, неразборчивое чувство, страстное чувство: исторгая плевелы, оно исторгло и пшеницу; оно не сумело разграничить незаконный мирской авторитет папства от святого законного авторитета Вселенского Предания. Папство заслоняло для реформаторов Православный Восток с его истинно христианским складом церковного устройства и развитием религиозной мысли. И вот, представляя с отрицательной стороны много доброго (Римская Церковь действительно нуждалась в исправлениях), со стороны положительной протестантство представляет искажение христианства, притом гораздо большее, чем в римском исповедании.

По общепринятому представлению, католичество и протестантство совершенно противоположные учения, даже исключающие друг друга. Но по мнению Хомякова, протестантство по отношению к католичеству есть плоть от плоти и кость от костей его, неизбежное логическое следствие, «законное по своему происхождению, хотя и непокорное исчадие Рима». «В первые века христианства, – говорит Хомяков, – до самой эпохи великого западного раскола, то есть до разделения церквей, познание Божественных истин считалось принадлежностию всей целой Церкви, объединенной духом любви. Вопреки церковному Преданию, Запад в IX веке присваивает себе право изменять Вселенский Символ без содействия своих восточных братий. Какое необходимо вытекает из этого посягательства логическое следствие? Как скоро логическое начало знания, выражающееся в изложении Символа, отрешилось от нравственного начала любви, выражающегося в единодушии Церкви, так этим самым на деле установилось протестантское безначалие – анархия в области веры. То самое право, какое в отношении к целой Церкви присвоил себе западный патриархат, могла присвоить себе в отношении к этому патриархату всякая епархия; всякий приход мог предъявить то же право в отношении ко всем прочим. Никаким софизмом нельзя увернуться от этого последствия. Или истина дана единению всех и их взаимной любви в Иисусе Христе, или она дается каждому отдельному лицу, взятому порознь, без всякого отношения к прочим». И вот «протестантство, исходя из той же мысли, что Запад, изменяя Символ, пользовался законным правом, пришло к заключению, что, наравне с западным патриархатом, всякое отдельное лицо имеет такое же право отделиться от целой Церкви и создать себе символ веры или верование по своему вкусу». «Частное мнение, личное или областное (это все равно), присвоившее себе в области Вселенской Церкви право на самостоятельное решение догматических вопросов, заключало в себе постановку и узаконение протестантства, то есть свободы исследования, оторванной от живого Предания о единстве, основанном на взаимной любви».

Таким образом, «общее основание папства и протестантства есть рационализм», говорит Хомяков, но он отличает робкий, сознающий свое бессилие рационализм папистической схоластики от свежего, искреннего и доброго рационализма Лютера. Протестантство на первых порах стремилось к одному: во всем стать в оппозицию к католичеству. Так, католичество мало занималось внутренним содержанием христианства; оно как бы скрадывало его, боясь, чтобы свет не обличил темных дел папства. А протестантство стало в прямые и искренние отношения к христианству, отношения даже чересчур смелые. Оно сделало это тем охотнее, что, не имея религиозного культа, не зная, чем занять своих последователей, и, по необходимости предписывая индивидуализм, уполномочивало каждого протестанта строить веру по собственному благоусмотрению. Отбрасывая суеверия папства, оно отменило и многие святейшие истины религии. Протестантство забыло, что религиозная жизнь не может созидаться на одних внутренних субъективных основах человеческого духа, что она необходимо предполагает для своего твердого и правильного развития объективные Божественные начала, которые хранимы в живом Предании и должны быть усвояемы личным духом как основания единства веры и ее силы.

Протест естественно был направлен против той внешней дисциплины (в Католической Церкви), в которой папство искало обеспечения для своей безусловной власти над людьми. И вот, разрушая римский иерархический строй, протестантство вместе с тем отвергло и Богосозданную организацию Церкви, благодать священства, Богоучрежденную иерархию – этот проводник Божественных дарований верующим.

Восставая против одностороннего преобладания внешности в Римской Церкви, протестантство отвергло все, что было обрядового, внешнего в Церкви, весь церковный порядок, всякое наружное богопочтение, которое между тем непременно должно иметь место как выражение внутренней религиозной жизни человека.

Желая, вопреки Риму, сделать для всех доступною чистую истину веры, протестантство, вместо того, отрешая ее от Предания и начала единства и подчиняя ее личному толкованию, делает веру монополией людей богословски образованных и лишает народ того, что, по протестантским понятиям, есть вера в собственном смысле. Протестантство, таким образом, есть своего рода аристократизм, «оно отнюдь не расширило прав свободного исследования, а только сократило число несомненных данных, которые оно подвергало свободному исследованию своих верующих (оставив им одно Писание), подобно тому, как и Рим сократил это число для мирян, отобрав у них Писание», – говорит Хомяков.

Итак, что же такое протестантство? Скажут ли, что отличие его в самом акте протеста по предметам веры? Но если так, то протестантами были бы апостолы и мученики, протестовавшие против заблуждений иудейства и против идолопоклонства; все отцы Церкви были протестанты, потому что и они протестовали против ересей, вся Церковь постоянно была бы в протестантстве, ибо и она постоянно во все века протестует против заблуждений каждого века.

Не заключается ли сущность протестантства в свободе исследования? Но апостолы свободное исследование дозволяли, даже вменяли в обязанность; но святые отцы свободным исследованием защищали истины веры; но свободное исследование составляет единственное основание совершенной истинной веры. Правда, папство осуждает свободное исследование; но вот человек, исследовав свободно все авторитеты, пришел к признанию учения латинян: отнесутся ли они к нему как к протестантству?

Наконец, не в реформе ли, не в акте ли преобразования искать сущности протестантства? Действительно, само протестантство, по крайней мере на первых порах, надеялось утвердить за собою такое значение. Но ведь и Церковь постоянно реформировала свои обряды и правила, и никому не приходило на мысль называть ее ради этого протестантскою. Стало быть, протестантство и реформа не одно и то же… Протестантство значит: предъявление сомнения – в существующем догмате, иными словами, отрицание догмата как живого Предания, короче – Церкви. Мир протестантский отнюдь не мир свободного исследования, ибо свобода исследования принадлежит всем. Протестантство есть мир, отрицающий другой мир. Отнимите у него этот другой отрицаемый им мир, и протестантство умрет: ибо вся жизнь его в отрицании.