Звоночек 3 - Михаил Маришин

Второй заботой стали стрелки-подводники, мигом наштамповавшие множество прототипов патронов, чего я не ожидал от них так быстро. А подводный полигон у меня совершенно не готов! Пришлось, для приблизительной грубой оценки, рубить прорубь, опускать на дно шлюза мишень, сколоченную из брусьев и подсвечивать её опущенным на кабеле почти к самому дну загерметизированным фонарём. Пробный отстрел с поверхности строго вниз, дал первые результаты. Сразу стало понятно, что патрон на базе гильзы ТТ слишком слаб с любой "иглой". Они, достав мишень, порой даже не втыкались. Не многим лучше оказалась и гильза от Нагана. А вот "шило" винтовочного патрона обнадёжило, пробивая брус-пятнашку насквозь. С ним и будем работать дальше, когда МССЗ сделает для нас подводную башню. Тогда уж определим лучший по баллистике вариант.

Мелочи, вроде взбесившейся жены, вскочившей в машину, хотя сама водить она боялась, и умчавшейся на ночь глядя в свою лабораторию, не в счёт. До сих пор не пойму, что произошло. Днём ездил в ГАБТУ с мемуарами старшины Полупанова, хотел дело на широкую ногу поставить, чтоб с каждого повоевавшего отчёт получить, обобщить и хоть какой-то брошюркой издать. А то и изменения какие-нибудь в устав внести и дополнения. Но, не нашёл понимания. Выслушали, головами покивали, но мягко посоветовали не в своё дело не лезть. Конечно, место у них тёплое, не танковыми батальонами командуют, значит и на курсы переподготовки загреметь шансов мало, а исправлениями устава только лишнее внимание к себе привлекать. Ещё, чего доброго, подумают, что засиделся в штабах и в войска пошлют. Каждый о своём седалище думает, а простая мысль, что, случись война, пропадать всем одинаково, если толком не подготовимся и боевой опыт должным образом усваивать не будем, в голову не приходит. Вот я и спросил у Поли в шутку, не найдётся ли в её ведьминском арсенале хоть какого растворителя для мозгов, чтоб они у твердолобых шевелились поактивнее и шире жизнь охватывали, во всей полноте. Жена меня даже не дослушала, услыхав слово "растворитель", развернулась с порога и была такова. Вернулась только на следующий день к вечеру. И что я должен был думать?

— Ну, не сердись, — подсела, приобняв, ко мне супруга, когда я, в очередной раз, пытался состыковать деревянные детали модели пулемёта, притащенные из столярки домой из-за необходимости одновременно присматривать за детьми. — Просто, ты меня на хорошую мысль натолкнул. Мы очень долго пытались твёрдое расплавить и ничего у нас не получалось. А растворить почему-то в голову не приходило. Зато теперь всё будет хорошо.

— Ладно, допустим, озарение на тебя снизошло и ты умчалась. Но хоть днём-то ты позвонить могла? Я себе здесь места не нахожу!

— Занята была, — сладко потянулась Поля, явно меня соблазняя, — ты лучше меня знаешь, как это бывает. Бросай эти свои чурки, пойдём, покажу тебе кое-что.

— И что же?

— Вообще-то, то же самое, что и всегда, — усмешка и лёгкий, невесомый поцелуй. — Но ведь ты же не откажешься, верно?

Конечно — верно! Вообще не представляю, как можно сердиться при таком подходе со стороны своей дражайшей половины. Поэтому через пару часов засыпал я уже вполне умиротворённый и довольный собой.

Эпизод 11

На следующий день, семнадцатого числа января месяца 1937 года, решив, что надо развеяться и немного сменить обстановку, я с самого утра позвонил на 1-й авиазавод, на задворках которого приютилось КБ Камова с целью договориться о встрече. Ответ, что интересующего меня конструктора нет на месте и не будет до вечера, так как он выехал на испытания в Монино, меня ничуть не смутил. Бешеной собаке семь вёрст — не крюк. И вот я уже качу на своём "Туре" по Горьковской трассе, следя за спидометром и указателями, чтобы не пропустить нужный поворот. Машин на заснеженной дороге мало, погода морозная и солнечная, настроение отличное, а от вождения я всегда получал несказанное удовольствие. Что ещё нужно для кратковременного счастья? Совсем мало — регулировщик в военной форме, стоящий на трассе, завернул меня именно туда, куда мне было и нужно. Немного удивившись такому "сервису", я поехал через лес в сторону аэродрома и на каждом перекрёстке короткой дороги стоял боец с жезлом, чтобы я, не дай Бог, не заблудился. "Маяки" довели меня точно до стоянки с тыльной стороны трибуны, установленной на краю лётного поля. Оглядев стоявшие там машины, я понял причины такого приятного обхождения. Среди десятка новых и старых ГАЗиков, отдельной компанией, отдыхали три маршальских "Тура", точно таких же, как и у меня. Причём один, судя по номеру, "ворошиловский". Мне стало понятно, что бойцы попросту обознались, приняв меня за высокое начальство, приехавшее на демонстрацию. Не так уж много на дороге лимузинов, тем более, что я был не первый. Скорее всего — последний. Так как шум на лётном поле свидетельствовал, что действие уже началось.

Лезть смотреть, что происходит — наглость. Ехать восвояси — глупость. Конечно, выбрал первый вариант и поднялся на трибуну, воспользовавшись тем, что все взгляды были прикованы к трём бомбовозам Туполева, шедшим на взлёт по очереди в искрах поднятого винтами блестящего на ярком солнце мелкого колючего снега. Каждый из троицы буксировал планер. Очень примечательный планер. Хотя бы тем, что у него начисто отсутствовали крылья, зато имелся четырёхлопастной ротор. В целом, конструкция выглядела не слишком эстетично, больше всего напоминая автомобильный фургон, к которому спереди приставили застеклённую кабину, а сзади металлическую скелетную ферму с двухкилевым хвостовым оперением и стабилизатором. Опиралось всё это на лыжное шасси на телескопических стойках. Рассмотрев взлёт "крайнего", третьего "фургона" во всех деталях от начала до конца, я мысленно похвалил его конструкторов за оригинальный и простой как палка механизм предварительной раскрутки ротора. Когда буксир начинал тянуть планер, то от последнего в сторону хвоста натягивался ещё один трос, одним концом заякоренный на земле, а вторым намотанный на шкив на валу. Благодаря этой системе, лопасти сразу и очень быстро начинали вращаться, кажется, даже быстрее, чем потом в полёте, облегчая начало разбега.

Удалившись от аэродрома и пройдя по широкой дуге почти у самого горизонта, бомбардировщики с "прицепами" колонной пошли обратно, в сторону взлётно-посадочной полосы. Самолёты приближались. Уже казалось, что-то пошло не так, что они так и пройдут прямо над трибуной и уйдут на второй заход, но вот с головного выстрелили сигнальной ракетой и десантные автожиры, синхронно, отцепили буксировочные тросы и слишком круто для настоящих планеров пошли к земле. Демонстрируя маневренные возможности, они сместились левее курса ТБ и почти одновременно плюхнулись в глубокий снег у самого леса, обойдясь совсем без пробега. Секунду спустя из них, открыв кормовые аппарели, стали выбегать десантники в серых шинелях и суконных шлемах и выкатывать тяжёлое вооружение. Тяжёлое, конечно же, относительно. В одном "фургоне" был расчёт 82-мм миномёта, уложенного в походном положении на санках, во втором — 25-мм противотанковая пушка, а третий привёз стрелковое отделение. Видно было, что для бойцов происходящее не в новинку, артиллеристы споро привели свои системы в боевое положение, а стрелки рассыпались цепью и залегли в снегу. Всё это действо происходило достаточно близко к трибуне, чтобы я мог разглядеть, что бойцы, кроме пулемётчика с "ручником", поголовно вооружены самозарядными винтовками.

— Что, кавалерия, нагайками безоружных по полю теперь не погоняешь? — встав со своего места, громко, на публику, спросил нарком обороны Ворошилов у своего соседа по трибуне — инспектора кавалерии маршала Будённого.

— Да, их теперь и танками не враз возьмёшь! — согласился бывший командующий Первой Конной.

— А ведь говорили мне тут некоторые, что воздушный десант только для дальней разведки за линией фронта годится… А вы, товарищи, доказали, что воздушно-десантным войскам, самым молодым в нашей доблестной РККА, по плечу и серьёзные задачи. Теперь с оружием, с пушками, с артиллерией, в любое место, хоть в кусты, хоть на ухабы, хоть даже в лес! Верно, полковник? — спросил нарком обороны у крепко сбитого мужика среднего роста. — Сколько раз твоя третья бригада десантировалась, пока эти КАСКРы испытывали?

— Всего семь, товарищ Маршал. Успешно — семь. В тот раз, когда в лес залетели, пилот с управлением не справился из-за бокового ветра и десантирование не засчитали.

— Как не засчитали? Но ведь бойцы на земле оказались? С оружием? Готовые к бою?

— Так точно, товарищ маршал! Если ушибов не считать, то так и есть. Но КАСКР был повреждён и эвакуация его для повторного использования невозможна. Если только просеку к нему прокладывать.

— Десантный автожир — средство одноразовое. Если уцелеют — хорошо, пропадут — нечего расстраиваться, — настроение Ворошилова ничто сейчас, казалось, не могло испортить. — Считаю, что на вооружение ВВС КА десантные автожиры надо принимать. Возражения есть?