Пятьсот лет спустя - Стивен Браст

– Подожди, – сказала она. – Я не понимаю, что происходит, но тебе не следует ничего предпринимать.

– Ладно, – ответил Марио.

– Что хотел мой отец? – спросила Алира.

– Он хочет, чтобы я вас спасла, – сказала Сетра. – Я попытаюсь, но прежде всего я должна сохранить Орб, а это будет непросто.

– Я могу помочь?

– Нет, мой маленький дракон, – сказала Сетра, и на ее лице промелькнула улыбка. – Вы не сможете мне помочь. – Сетра положила левую руку на Орб; правая рука Чародейки Горы Дзур по-прежнему сжимала рукоять направленного в небо Ледяного Пламени.

Последовала вспышка, Алира, Марио и все придворные на несколько мгновений ослепли. Марио почувствовал, что движется в каком-то невероятном направлении, и протянул руку к Алире; Алиру что-то рвануло, и она повернулась к Марио. Сетра шагнула к ним обоим.

В шатре Адрон взглянул Айричу в глаза и сказал:

– Помните обо мне, герцог.

– Я не забуду ваше высочество.

– Друзья, я прошу вас рассказать всем, кто спросит, о том, что здесь произошло.

– Мы обещаем... ваше величество.

– Тогда прощайте и...

– Да? – спросил Айрич.

Адрон в последний раз улыбнулся. У него на плече осталось пятно крови – в том месте, где его касалась рука Кааврена, а лицо сияло силой и величием.

– И не говорите никому, что я хотел сделать так, чтобы всем стало лучше жить.

Айрич не нашел нужных слов, и в тот же миг ему вдруг показалось, что мир вокруг перестал существовать.

ГЛАВА 34

Насилие, героизм, страдание, победа, ужас и любовь – все это вместе является кульминацией человеческих чувств и вершиной нашего повествования.

Мы хотим заверить читателя, что работа, которую он держит в руках, лишь в очень ограниченной степени претендует на то, чтобы называться историей Катастрофы Адрона и Падения Империи. Мы рассказываем о жизни некоторых персонажей. Иные из них оказались участниками великих событий, и потому, следуя за нашими героями, мы тоже становимся свидетелями катастрофы.

Начав наше повествование, мы знали, чем оно закончится, и потому совершенно сознательно не упомянули здесь о детях или даже домашних животных (если не считать рыбок, не играющих существенной роли), хотя они и могли попасть в поле нашего зрения. Читатель наверняка обратил на это внимание. Однако мы не приносим ему своих извинений. Мы считаем, что наличие вызывающих всеобщую жалость персонажей (учитывая, что автор заранее знает, какая им уготована судьба) является самым низким и безвкусным видом театральности – историческая правда в данном случае не имеет никакого значения. Если же вы желаете почитать (и хорошенько помучить себя) об ужасах и страданиях, отправляйтесь в Публичную библиотеку в Адриланке, где отчеты о катастрофе занимают несколько залов.

Иными словами, мы хотим, чтобы наш читатель понял вот что: мы не считаем себя обязанными (и не будем этого делать) подробно рассказывать о каждом здании и каждом человеке и описывать все ужасы, которые принесла с собой самая грандиозная катастрофа в истории Империи.

Достаточно сказать, что хватило крошечной доли секунды, чтобы многолетняя история, великолепные произведения искусства да и сам Императорский дворец исчезли навеки и унесли с собой придворных, наследников, гвардейцев, тюремщиков и слуг, которых поглотили волны аморфии, лишив даже подобия сущности, коей они являлись.

Есть множество очевидцев, рассказавших впоследствии о том, с какой скоростью приближалась катастрофа, – им удалось спастись, и у каждого имелась собственная история о том, как стремительно надвигался поток аморфии, который пожрал их друзей, членов семьи или любимых. Те же, кто видел гибель Драгейры, остались в живых только чудом и стали свидетелями страшной смерти горожан, не успевших покинуть свои дома.

В конце концов справедливость восторжествовала – Адрон погиб первым. Убила его мозаика из пурпурных камней, или – пусть наши слова и звучат ужасно – он сам ее уничтожил. Однако нам известно, что они вместе растворились в аморфии, которая является составной частью энергии любой материи. Мы употребили слово «справедливость» – означает ли это, что историк думает, будто Адрон нес в себе зло? Вне всякого сомнения, он явился причиной самой страшной трагедии со времен мифической катастрофы, освободившей человека из рабства дженойнов (позже, естественно, данное событие рассматривалось как трагедия только с точки зрения дженойнов, а также тех, кто полагает, что всякая жизнь обладает одинаковой ценностью). Но можно ли считать Адрона порочным человеком?

Историк утверждает, что можно; а как же иначе охарактеризовать готовность человека причинить своим собратьям неисчислимые страдания ради достижения собственных целей? Если бы мы верили в то, что мотивы Адрона были чисты и бескорыстны – так он сказал в последнее мгновение Айричу, – мы назвали бы его глупцом. Однако автор этих строк не сомневается, что Адроном двигала ярость – такая непобедимая, что она затмила собой осторожность и способность здраво мыслить. Ярость такая сильная, что она уничтожила Империю.

Что явилось причиной такой всепоглощающей ярости – обиды, нанесенные дочери, или ужасающее состояние дел в Империи, мы не знаем да и не хотим знать. Адрон забыл об осторожности и действовал, руководствуясь не доводами рассудка, но ослепленный ненавистью, и потому уничтожил сначала себя самого, потом город, а вслед за ним и Империю.

Первым делом, за одно короткое мгновение до того, как разразилась катастрофа, исчез Орб. Историк сомневается, что за всю свою длинную, сложную, наполненную тайнами и загадками жизнь Сетра Лавоуд совершила что-нибудь более отважное, сложное и имеющее такое огромное значение. Отлично понимая, что должно произойти, она из Портретного зала отправила Орб в единственное место в мире, где он мог быть в безопасности, – иными словами, на Дорогу Мертвых. Сетра знала совершенно точно, что, какой бы страшной и губительной ни оказалась катастрофа (а она подозревала, что так оно и будет), по крайней мере Орб останется в целости и сохранности.

Совершив этот неслыханный по мужеству и мастерству поступок, Сетра задержалась во дворце, чтобы спасти Алиру и доставить ее туда, где ей ничто не будет угрожать. Из всех героев, время от времени появляющихся в нашем повествовании, есть по крайней мере один – и здесь мы имеем в виду Сетру, – кто доказал перед лицом истории, что его репутация абсолютно заслужена. Мы получили не одно подтверждение того, что Сетра действительно обладала качествами, которыми она славится.