ПРЕДАТЕЛЬ ПАМЯТИ - Элизабет Джордж

Сначала она не открыла мне дверь. Пришлось стучать еще несколько раз, и даже когда она соизволила наконец подойти к двери, то не открыла сразу, а спросила: «Кто там?» Как будто не знала, что, кроме меня, вряд ли кто заглянет к ней на Чалкот-сквер. Я решил проявить терпение. Она обижена на меня, говорил я себе. И имеет на это полное право, если рассудить по чести.

Когда она распахнула дверь, я стал говорить принятые в подобных случаях фразы: «Привет. Я беспокоился о тебе. Ты исчезла, и я…»

«Не ври», — услышал я в ответ, хотя в ее голосе не было враждебности. Она успела одеться, заметил я, причем оделась необычным для себя образом: в цветную юбку, развевающуюся на уровне икр, и черный облегающий свитер. На ее левой щиколотке поблескивала золотая цепочка, хотя Либби была босиком. Мне очень понравилось, как она выглядит.

«Это правда. Когда ты ушла, я подумал, что ты собираешься вернуться на работу. А потом, когда ты не вернулась… Я не знал, что и думать».

«Снова вранье», — сказала она.

Я сдержался, говоря себе, что я виноват и должен понести наказание.

«Можно мне войти?»

Она отступила от двери, каким-то незаметным, но абсолютно недвусмысленным телодвижением изобразив полное равнодушие — эквивалент пожатия плечами. Я вошел в квартиру и увидел, что она готовится обедать. На кофейном столике перед футоном, служившим ей в качестве дивана, были расставлены блюда, и их содержимое разительно отличалось от того, что она обычно ела (так же, как и сегодняшний наряд Либби разительно отличался от того, что она обычно носила): она поджарила курицу с брокколи и сделала салат из помидоров.

Я замялся: «Ты ешь? Извини. Наверное, мне стоит зайти попозже». Прозвучало это так формально, что я возненавидел себя.

Она сказала: «Да ничего страшного, если только ты не против, что я буду есть при тебе».

«Я не против. А ты не против, что я буду смотреть, как ты ешь?»

«Я не против».

Это была разведка боем. Мы с ней могли бы поговорить на самые разные темы, но при этом слишком многое являлось запретным.

«Прости за тот день, — сказал я. — За то, что случилось между мной и тобой. У меня сейчас тяжелый период в жизни. Ну, очевидно, ты уже в курсе. Но пока я не разобрался со своими проблемами, я ни с кем не смогу сойтись».

«А раньше мог?»

Меня этот вопрос поставил в тупик.

«Мог что?»

«Сойтись с кем-нибудь?» Либби подошла к дивану и уселась, подобрав под себя юбку. Это был необычайно женственный жест, совершенно ей несвойственный.

«Не знаю, как ответить на это честно и при этом быть честным с самим собой, — признался я. — Наверное, я должен сказать, что да, я мог сойтись с кем-то в прошлом и смогу сделать это в будущем. Но правда состоит в том, что, возможно, это не так. То есть я никогда ни с кем не мог сойтись. И возможно, никогда не смогу. Это все, что я сейчас могу сказать».

Либби пила воду, отметил я с удивлением, а не кока-колу, которая была ее любимым напитком все то время, что мы были знакомы. Пока я говорил, она подняла большой стакан с кусочком лимона, плавающим среди кубиков льда, поднесла его к губам и, делая маленькие глотки, смотрела на меня поверх края стакана.

«Ну что ж, — сказала она, когда я замолчал. — И это все, что ты хотел мне сказать?»

«Нет, я уже говорил, что беспокоился о тебе. Расстались мы не лучшими друзьями. А потом тебя все не было… то есть я подумал, что ты, должно быть… В общем, я рад, что ты вернулась. И что ты в порядке. Я рад, что ты в порядке».

«Почему? — спросила она. — И что со мной могло случиться? Ты подумал, что я в реку брошусь, или что?»

«Нет, конечно».

«Тогда почему?»

В тот момент я не увидел, что меня завлекают в ловушку. Как идиот, я свернул на предложенную мне дорогу, предположив, что доберусь по ней к желаемой цели. Я ответил: «Я знаю, что твое положение в Лондоне крайне непрочно. Поэтому я не стал бы винить тебя, если бы ты… ну, если бы ты сделала то, что тебе показалось необходимым, чтобы укрепить это положение. Особенно ввиду того, что мы с тобой так плохо расстались. Но я очень рад, что ты вернулась. Ужасно рад. Я скучал без тебя, мне не с кем было поговорить».

«Попался, — подмигнула она мне, но не улыбнулась. — Теперь мне все понятно, Гид».

«Что "все"?»

Она взяла вилку и нож и стала терзать курицу. Хотя в Англии она провела уже несколько лет, я заметил, что столовыми приборами она так и не научилась пользоваться. Как все американцы, она бестолково перекладывала нож и вилку из руки в руку каждый раз, когда ей нужно было что-то отрезать. Я не успел поразмыслить над этой странностью, потому что Либби, помолчав, решила-таки ответить мне.

«Ты подумал, что я была у Рока?»

«На самом деле я не… То есть ты же работаешь на него. И после той нашей ссоры… Я знаю, что было бы только логично, если бы ты…» Я не знал, как закончить мысль. А Либби не спеша жевала свою курицу и наблюдала, как я путаюсь в словах. Она явно не желала прийти мне на помощь.

Наконец она произнесла: «То есть ты подумал, что я вернулась к Року и делаю то, чего он от меня хочет. А хочет он практически только одного: чтобы я трахалась с ним в любое время, когда у него зачешется. И еще чтобы я мирилась с тем, что он трахает всех подряд девиц, попадающихся ему на глаза. Так?» «Я понимаю, что сила на его стороне, Либби, но, пока тебя не было, я тут подумал, что ты могла бы посоветоваться с адвокатом, который специализируется на иммиграции…» «Хрена с два ты подумал», — фыркнула она. «Послушай, если твой муж продолжает угрожать, что заявит на тебя в Министерство внутренних дел, то мы могли бы…»

«Значит, ты действительно так думаешь? — Она отложила вилку. — Я была не у Рока, Гидеон. Конечно, тебе трудно в это поверить. Ну да, как же, разве не должна была я броситься к какому-нибудь распоследнему козлу, ведь такая у меня манера. И вообще, почему бы мне не поселиться с ним навсегда и снова терпеть все его выходки? Тем более что твои выходки я прекрасно терпела».

«Ты все еще сердишься», — вздохнул я, раздраженный своей очевидной неспособностью общаться с людьми. Я хотел, чтобы мы обошли эту тему, но не знал, как это сделать. Предложить Либби то, чего она столь откровенно желала на протяжении нескольких месяцев, я не мог и не знал, что предложить ей взамен. А требовалось нечто такое, что удовлетворило бы ее не только сейчас, но и в будущем. И все же я хотел предложить ей хоть что-нибудь. «Либби, я нездоров, — сказал я. — Ты сама это видела. Ты знаешь это. Мы не говорили о худшем проявлении моего нездоровья, но ты и сама догадалась, потому что ты на себе почувствовала… Ты видела… Ты ведь была со мной… ночью». Господи, до чего мучительно называть вещи своими именами!

Когда Либби садилась на диван, я остался стоять и теперь мерил шагами небольшую гостиную. Я ждал, чтобы она спасла меня.

«А другие так поступали?» — задаете вы неожиданный для меня вопрос.

Поступали как?

«Спасали вас, Гидеон. Потому что, видите ли, зачастую мы ждем от окружающих того, к чему привыкли. Мы склонны предполагать, что каждый конкретный человек даст нам то, что мы привыкли получать от других».

Бог свидетель, этих других было не так уж много, доктор Роуз. Само собой, была Бет. Но она реагировала обиженным молчанием, а этого я определенно не хотел получить от Либби.

«Чего же вы ждали от Либби?»

Понимания, наверное. Понимания, которое сделает дальнейший разговор — и дальнейшие признания — ненужным. Но вместо этого я получил заявление, которое со всей однозначностью дало мне понять, что ничего подобного я от нее не дождусь.

«Жизнь — это не только ты, Гидеон», — сказала она.

«Я этого и не говорю», — возразил я.

«Не говоришь, но подразумеваешь, — настаивала Либби. — Я не появляюсь три дня, и ты тут же делаешь вывод, что я в истерике оттого, что у нас с тобой не заладилось. Ты делаешь вывод, что я вернулась к Року и из-за тебя мы снова начали трахаться».

«Я бы не стал утверждать, что ты поддерживаешь отношения с ним из-за меня. Но ты не можешь не признать, что ты не пошла бы к нему, если бы мы с тобой не… если бы у нас с тобой сложилось иначе».

«Черт, да ты глухой как дерево, Гид. Ты вообще слушаешь меня? Хотя зачем тебе слушать меня, ведь мы не о тебе разговариваем!»

«Ты несправедлива. Я слушал тебя».

«Да? Тогда вспомни, что я сказала: я была не у Рока. Конечно, я видела его. Каждый день я ходила на работу, значит, встречалась с ним. И я бы вернулась к нему, если бы захотела, но я не захотела. А если он захочет позвонить федералам — или кому еще звонят в вашей стране, — то он так и поступит, и это будет означать, что мне придется покупать билет до Сан-Франциско. И тут ничего не попишешь, я могу вывернуться наизнанку, но все будет без толку. Конец истории».

«Но должен же быть какой-то компромисс. Если он хочет тебя так сильно, то, возможно, тебе стоит обратиться за профессиональной консультацией, чтобы…»