Космический Рейнджер - Айзек Азимов

Дэвид ответил:

— Я ничего не собираюсь предпринимать против него. И не собирался до нашего разговора. Я уверен, что Совету известно подлинное имя Саммерса и его досье, и ещё раз всё тщательно проверю.

Норрич вспыхнул.

— Конечно. Вы обнаружите, что он не так уж плох.

— Надеюсь. Но скажите мне кое-что. За всё время этого происшествия администрация ни разу не попыталась вмешаться. Не кажется ли вам это странным?

Норрич коротко рассмеялся.

— Вовсе нет. Не думаю, чтобы командующий Донахью расстроился, даже если бы вас убили. Правда, пришлось бы приложить немало усилий, чтобы замять это дело. У него здесь гораздо большие неприятности, чем вы и ваши расследования.

— Большие неприятности?

— Конечно. Глава проекта ежегодно сменяется: это армейская политика ротации. Донахью — шестой наш командующий и лучший из всех. Вынужден это признать. Он покончил с бюрократией и не пытался превратить проект в воинский лагерь. При нём стало посвободнее, и это принесло результаты. Первый аграв-корабль вскоре будет готов к старту. Говорят, через несколько дней.

— Так быстро?

— Может быть. Дело в том, что меньше чем через месяц командующего Донахью должны сменить. Задержка старта означала бы, что корабль взлетит уже при преемнике Донахью. И тот получит всю славу, попадет в исторические книжки, а Донахью совершенно забудут.

— Неудивительно, что он не хотел пускать тебя на Юпитер-9, — горячо сказал Верзила.

— Не кипятись, Верзила, — Счастливчик пожал плечами. Но Верзила продолжал:

— Грязный подонок! Ему не важно, что Сириус может проглотить Землю, лишь бы запустить свой несчастный корабль. — Он поднял сжатый кулак, и тут же послышалось ворчание Мэтта.

Норрич резко спросил:

— Что вы делаете, Верзила?

— Что? — Верзила был искренне удивлен. — Ничего не делаю.

— Будьте осторожней рядом с Мэттом. Он обучен оберегать меня… Смотрите, я вам покажу. Сделайте шаг ко мне и покажите, что хотите меня ударить.

Старр сказал:

— Не нужно. Мы понимаем…

— Пожалуйста, — сказал Норрич. — Это не опасно. Я его вовремя остановлю. Кстати, это для него будет неплохой тренировкой. Все здесь так обо мне заботятся, что, боюсь, он забыл своё обучение. Давайте, Верзила.

Верзила сделал шаг вперёд и нерешительно поднял руку. Мгновенно Мэтт прижал уши, обнажил клыки, мышцы его напряглись для прыжка, а из горла послышалось хриплое рычание.

Верзила торопливо отступил, а Норрич сказал:

— Лежать, Мэтт!

Собака подчинилась. Дэвид ясно различал, как нарастало и спадало напряжение Верзилы, ощущал мягкое торжество Норрича. Норрич спросил:

— Как дела с яйцом-головоломкой, Верзила?

Маленький марсианин раздраженно ответил:

— Сдаюсь. Сложил две части вместе и больше ничего не могу.

Норрич рассмеялся.

— Дело в тренировке, вот и всё. Смотрите.

Он взял из рук Верзилы две части и сказал:

— Неудивительно. Вы их неправильно сложили. — Он перевернул части, совместил их, добавил ещё одну, потом ещё, пока семь частей не превратились в овоид с дырой посередине. Норрич подобрал восьмую часть, ключевую, вставил её, сделал пол-оборота против часовой стрелки и протолкнул. — Готово.

Он подбросил яйцо в воздух и поймал на глазах у огорченного Верзилы.

Старр встал.

— Ну, мистер Норрич, до свидания. Я запомню ваши слова о Саммерсе и всем остальном. Спасибо за выпивку. — Она стояла на столе нетронутой.

— Рад был познакомиться, — ответил Норрич, вставая и пожимая руки.

Дэвид смог уснуть далеко не сразу. Он лежал в темноте комнаты в сотнях футов под поверхностью Юпитера-9, прислушивался к негромкому храпу Верзвды в соседней комнате и думал о событиях дня. Вспоминал их снова и снова.

Он был обеспокоен. Что-то было не так! Произошло что-то такое, что не должно было произойти; или не произошло то, что должно было произойти.

Но он устал, всё казалось нереальным в окружающем мире полусна. Что-то таилось на самом краю сознания. Он пытался ухватиться за него, но оно ускользало.

А утром от него не осталось и следа.

Верзила окликнул Дэвида из своей комнаты; он как раз просыхал под потоком теплого воздуха после душа.

Маленький марсианин крикнул:

— Эй, Счастливчик, я перезарядил источник двуокиси углерода в аквариуме венлягушки и добавил водорослей. Ты ведь возьмешь её с собой на встречу с этим чёртовым командующим?

— Обязательно, Верзила.

— Всё готово. А можно мне сказать командующему, что я о нём думаю?

— Ну послушай, Верзила…

— Ерунда! Мне пора в душ.

Подобно всем, кто вырос не на Земле, Верзила наслаждался водой, и душ для него был роскошью. Старр приготовился к сеансу тенорового мяуканья, которое Верзила называл пением.

Дэвид уже кончил одеваться, а Верзила был поглощен какой-то особенно фальшиво звучащей мелодией, когда зазвенел интерком.

Счастливчик подошёл к нему и включил.

— Старр слушает.

— Старр! — На экране показалось морщинистое лицо командующего Донахью. Губы его были сжаты, на лице откровенно враждебное выражение. — Я слышал что-то о драке между вами и одним из рабочих.

— Да?

— Вижу, вы невредимы.

Дэвид улыбнулся.

— Всё в порядке.

— Помните, я предупредил вас.

— Я не жалуюсь.

— Поскольку вы не жалуетесь, в интересах проекта я просил бы вас не сообщать об этом в своём отчете.

— Если только этот инцидент не имеет прямого отношения к моему поручению, я о нём не упомяну.

— Хорошо. — На лице Донахью отразилось облегчение. — Нельзя ли распространить это согласие и на нашу встречу? Она будет записываться, и я предпочел бы…

— Мы не будем обсуждать это дело, командующий.

— Очень хорошо! — Командующий расслабился и почти сердечно сказал: — Встретимся через час.

Старр смутно сознавал, что прекратился шум душа, пение сменилось приглушенным бормотанием. Но вот и оно смолкло, на мгновение наступила тишина.

Он ответил в передатчик:

— Да, командующий, хорошо… — и тут же услышал дикий вопль:

— Дэвид!

Старр мгновенно вскочил и в два шага оказался у двери, соединяющей комнаты.

Но Верзила появился там раньше, глаза его были полны ужаса.

— Дэвид! Венлягушка! Она мертва! Кто-то её убил!

7. В ИГРУ ВСТУПАЕТ РОБОТ

Пластиковый аквариум лягушки был разбит и смят, пол залит водой. Труп венлягушки лежал среди перепутавшихся водорослей.

Теперь, когда она была мертва и не могла контролировать эмоции, Дэвид смотрел на неё без навязанной нежности, которую он, как и все остальные, ощущал, попадая в радиус её действия. Напротив, он испытывал гнев — главным образом на самого себя за то, что позволил себя переиграть.