В открытое небо - Антонио Итурбе

Тони кажется, что на гребне дюны он видит маленького мальчика с золотистыми волосами, в плаще принца на плечах, который шагает по песку, словно по зеленому лугу.

Сейчас они даже уже не знают, в том ли направлении идут, в котором вышли. Тони размышляет о том, как пустынна эта планета. «Где же люди?» – спрашивает он себя еще и еще раз в пустом космосе. Ответа нет.

Солнце давит им на головы, песок – раскаленный металл. Плывут в бассейне горячего воздуха. Как автоматы, передвигают покрытые мозолями ноги.

Еще один мираж: на вершине дюны – бедуин верхом на верблюде. Он движется, не замечая их присутствия, и удаляется, не останавливаясь. А что, если не мираж? Что, если это на самом деле обитатель пустыни? Как в кошмарном сне, они хотят закричать, но из их иссохших ртов не вылетает ни звука. Все потеряно. Голоса не звучат, но все-таки что-то долетает до бедуина, который дергает за уздечку, останавливается на секунду и поворачивается к ним лицом, как будто и вправду их расслышал. Это не мираж, это настоящий, из плоти и крови человек.

Бедуин учился медицине, черпая сведения из древних знаний, передаваемых из уст в уста возле костров в ночной пустыне. Он знает, что, если обезвоженному человеку сразу дать много воды, тот может умереть. Руки человека пустыни жесткие, как напильник, но прикасаются они нежно, как мягкие ручки гейши. При помощи перышка птицы он смачивает язык каждого из них несколькими каплями овощного отвара. У рая вкус чечевицы.

Тони с трудом поднимает глаза. Веки – деревянные жалюзи. За дни блужданий в пустоте он утратил надежду. Он смотрит на бедуина, который так деликатно их кормит, и чувствует к этому незнакомцу безграничную любовь. И в этот миг смутного прозрения думает о том, что остановившийся разделить то немногое, что есть у него, с незнакомыми людьми, не только спасает погибающих в песках, но спасается сам и спасает все человечество.

В отеле «Понт-Рояль» новость производит оглушительный эффект. Консуэло заказывает в номер самое лучшее шампанское. Тони звонит ей на следующий день, связь то и дело прерывается, он просит прислать ему одежду и сигареты. Директор «Л’Ентранзижан» высылает за ним редактора, чтобы быть уверенным: вернувшись в Париж, авиатор не растает в воздухе, как это с ним нередко случается, и напишет-таки хронику блуждания по ливийской пустыне.

Через несколько дней в госпитале Триполи, где он восстанавливает свои силы, Тони улыбнется, развернув бесполезную, присланную ему из Франции Консуэло бандероль с одной-единственной нарядной рубашкой, словно его жизнь – жизнь дипломата.

Глава 77. Дакар, 1936 год

Гийоме с некоторых пор живет в Дакаре, он пилот, приписанный к линии Дакар – Натал. С Мермозом они не виделись уже несколько месяцев, поэтому его сердце просто скачет от радости, когда он на своем авто едет через спящий город на аэродром в Уакаме. И пока полусонные механики лениво влезают в синие рабочие комбинезоны, на летное поле мягко садится низкокрылый «Девуатин». Анри направляется к нему по полосе, подсвеченной в ночи оранжевыми натриевыми огнями, которые придают ночи несколько потертый блеск. Электрификация аэродромов позволила ночным полетам стать существенно более безопасными.

Дверь кабины открывается, и первым на землю сходит Мермоз. Энергичный, в безукоризненной пиджачной паре, с ослепительной улыбкой на лице, словно на дворе не два часа ночи, а два часа дня. Идет прямо к Гийоме и, словно щипцами обхватив, заключает в свои объятия.

– Жан, я тебя в город отвезу – отдохнешь пару часов до вылета в Натал.

– Отдохнуть? Да я по дороге сюда уже поспал в самолете – не хуже, чем в постели «Хилтона».

Подходит начальник аэродрома с расписанным на бумаге планом полета. Меньше чем через два часа он вылетает в Бразилию на гидроплане «Граф Де-ла-Волькс». Взглянув на список экипажа, Мермоз выгибает бровь. Есть человек, которого он не знает.

– А кто этот Ланата, второй пилот?

– Молодой летчик, аргентинец, очень способный. Вы станете хорошими друзьями.

– Видите ли, я уже не в том возрасте, чтобы заводить друзей.

Летчику вообще-то не позволено менять список экипажа за полтора часа до вылета только на том основании, что ему хочется лететь в окружении друзей-приятелей. Однако Мермоз не просто летчик, он – легенда. А когда говорят легенды, начальники аэродромов умолкают.

– В резерве – Пишоду…

– Ветеран. Большой человек! Несколько раз летал через Атлантику. Безупречен.

– Но, месье Мермоз, сейчас два часа ночи…

– Идеальное время! Тем легче застать его дома.

На машине Гийоме они едут домой к пилоту. Когда раздается настойчивый звонок в дверь, в ответ слышится раздраженный голос Пишоду:

– Черт подери! Кто там?

Ключ поворачивается в замке, и на пороге возникает мужчина с голым торсом, растрепанный и готовый вцепиться в глотку тому, кто прервал его сон, кем бы он ни оказался. Чего он никак не мог ожидать, так это что увидит перед собой самого Жана Мермоза.

– Пишоду, у нас на руках почта, ее нужно доставить.

Тот в ответ улыбается. Из спальни раздается голос жены, та спрашивает, что случилось.

– Приготовь мне термос с кофе, у меня вылет.

Гийоме лично управляет небольшим катером с экипажем на борту, который доставляет их к причалу, где на легких волнах покачивается гидроплан. Кроме Мермоза и Пишоду, летят еще штурман, механик и радист. Их ждет ночь.

В предрассветной тишине ревут двигатели, и при свете полной луны Гийоме наблюдает за величественным взлетом мощного