Беспечные ездоки, бешеные быки - Питер Бискинд

На пляжной вечеринке, которую каждый год по случаю Дня труда устраивали Майкл Айзнер и Нейл Даймонд, Таун увиделся с Дэвидом Геффеном. Порвав с «Уорнер», Геффен позиционировал себя как независимого деятеля и в настоящий момент занимался продажей своей музыкальной компании гиганту «Эм-Си-Эй» [175]. Режиссёр просил помощи. Случилось так, что Геффен посещал того же психиатра, что и Таун с Битти. Доктор Мартин Гротьян посоветовал Геффену не связываться с Тауном, потому что тот — «чокнутый», но добавил, что чокнутых сейчас много и Геффен — не исключение. Кроме того, Таун — старинный друг. Подумав, Геффен согласился оплатить стоимость повторного запуска картины из своих средств, пока его приятель Диллер из «Парамаунт» не возьмёт производство в свои руки.

Оба, и Таун, и Геффен, скоро пожалели об этой встрече. По одной из версий, неприятности начались сразу, как Геффен попытался получить долю в двух будущих сценариях Тауна в обмен на свои деньги, вложенные в возобновление производства «Личного рекорда». Объяснял он это тем, что рисковал личными средствами. Но тут, якобы, Тауну позвонил Диллер и заявил: «Позволь мне быть откровенным: Дэвид Геффен ничем не рискует, я забираю твою картину». Считалось, что Таун понятия не имел об участии в затее Диллера и решил, что Геффен пытался его надуть. Вот что по этому поводу говорит Геффен: «Наглая ложь! По соглашению я временно вкладывал деньги — на период забастовки — и получал за это долю в его следующем фильме «Текила Санрайз». Всё было предельно ясно с самого начала и он прекрасно об этом знал».

Как бы там ни было, съёмки возобновились. Площадка напоминала слёт кокаинистов. Художник по костюмам прозвала режиссёра Нюхнул-Написал. Рассказывает монтажёр Бад Смит: «Если ты с Робертом на короткой ноге, значит, наркотиков — море. Обычно часа в четыре утра они ругались с Патрицией, в коридоре шум, крик, гам. Наутро она — никакая. Отснятый материал его мало интересовал, потому что основное время уходило на девочек. Он был плейбоем, любил женщин, дружил с алкоголем и обожал наркотики. Такова, по его мнению, полноценная жизнь».

Однажды Таун задумал переехать из одного «люкса» отеля в другой. За переселение отвечала Патти Джеймс. «В одном из ящиков комода под стопкой кашемировых свитеров оказался полиэтиленовый пакет. Явно в нём находился кокаин, — вспоминает ассистент режиссёра. — На новом месте я положила его на то же место и отлучилась по делам. Когда он сообразил, что я могу найти кокаин, в погоню за мной отправил половину группы. На парковке меня догнали и сообщили: «Мисс Джеймс, вы не можете уехать, господин Таун хочет вас видеть». Твердя про себя, «Какого чёрта!», я поднялась в номер и сказала: «Что за дела! Ваш грёбаный кокаин там, где вы его оставили, только переехал в другой номер!». Больше не говоря ни слова, я развернулась и вышла. Так впервые в жизни я увидела кокаин».

Между тем, результаты работы не радовали Геффена: «Происходили невероятные вещи. Например, в сцене, где Доннелли и Хемингуэй состязаются в армрестлинге, он заставил их сниматься голыми ниже пояса. Подобное ничем оправдать было нельзя». Добавляет Смит: «Боб часто уходил с площадки в офис, где у него была устроена парилка, и просиживал там целыми днями, вдыхая с девчонками кокаин. А вся группа наготове ждала, когда объявится режиссёр. В монтажной он, по-моему, бывал меньше времени, чем выгуливал собаку». (Таун отрицает факт употребления кокаина.)

«Как-то на площадке разразилась буря, — вспоминает Чэпмен, — пришёл Геффен. Как было на самом деле, не знаю, нам о случившемся известно лишь со слов Роберта. Мол, Геффен — сущий дьявол, вставший между нами и подлинным искусством. Но по мере того, как ситуация всё больше походила на обстановку в сумасшедшем доме, мы начали подумывать, а нет ли в его недовольстве резона?».

«Больше всего меня бесило то, как беспардонно Таун расправлялся с бюджетом, — продолжает Геффен. — Я позвонил в управление безопасности компании и распорядился к утру везде выставить охрану, чтобы он вдруг не смылся вместе с негативом. На трейлер, в котором он проводил монтаж, навесили замок, звукозапись и негатив отобрали, а самого вышвырнули с территории студии». Геффен не знал, что плёнку без его ведома отправили на контратинирование. Дождавшись её возвращения из лаборатории, Таун упросил Смита спрятать материал в офисе Фридкина, а сам исчез из города, чтобы никто не донимал его расспросами о местонахождении копии. Смит тоже покинул город и отправился в Колорадо. А Таун выставил Геффену и компании «Уорнер бразерс» 110-миллионнный иск.

Проживая теперь в отеле «Уэствуд Марки» в Лос-Анджелесе, Таун постоянно нуждался в наличных средствах. В 1980 году Битти дал ему взаймы 100 тысяч долларов, положив начало целой серии займов, которые выражались пяти и шестизначными суммами. Аналогичные займы он получал от своих агентов, а у компании «Уорнер бразерс» позаимствовал 250 тысяч долларов. В этот период Таун и Пейн ввязались в жестокое сражение за право опеки над дочкой, выдвигая друг против друга обвинения в ненадлежащем исполнении родительских обязанностей и злоупотреблениях при расходовании семейного бюджета. «Роберт стал очень агрессивным, — вспоминает Пейн. — Однажды он пришёл и попросил о разговоре наедине. Закрыл за собой дверь. Я села в кресло, а он со всего размаха так ударил меня кулаком в глаз, что я отлетела метра на два. Удар был страшной силы — я даже услышала, как хрустнула кость. В результате костная перегородка оказалась раздроблена, мышцы щеки порваны, а сама щека держалась только на коже». (Таун отрицает факт случившегося.)

После того, как Доннелли променяла Тауна на рабочего сцены, он сошёлся с Мари Хемингуэй. В результате отношений она получила роль Дороти Страттен в картине «Звезда 80-го года», биографии девушки с плаката журнала «Плейбой», написанной Бобом Фоссом. Для достойного воплощения образа героини Мари пришлось увеличивать грудь. На кухне, на импровизированной доске объявлений, поверх кучи бумаг находились два кукурузных зернышка, обычное и из попкорна. Надпись внизу гласила: «До и после».

На финишной прямой, после двух лет борьбы, «Личный рекорд», задуманный как небольшой пробный фильм за 7 миллионов для показа на периферии перед стартом «Грейстока», стоил уже около 16 миллионов долларов. В конце концов, Геффен и Таун пошли на мировую. Студия «Уорнер бразерс» забрала у Геффена «Личный рекорд», а Таун в обмен на деньги для завершения картины передал студии «Грейсток». Но Таун чувствовал подвох, опасаясь, что Геффен стремится к тому, чтобы он отказался от прав на сценарий. На все расспросы о Геффене Таун предпочитает цитировать сцепу из «Гиганта», в которой ковбой Джетт Ринк (Джеймс Дин), только что нашедший на своём участке нефть, идёт на конфликт с Биком Бенедиктом (Рок Хадсон), который раза в два его крупнее. В изложении Тауна, эпизод выглядит следующим образом: «Джетт говорит: «Я теперь богат, Бик», и подкатывает с непристойными предложениями к его жене (Элизабет Тейлор). В ответ Бик бьёт Джетта, а подручные выволакивают его из дома. Пока окружающие пытаются успокоить Бика, Джетт Ринк наносит ему удар в живот, прыгает в свой грузовик и сматывает удочки. Тут один из приятелей Бика замечает: «Тебе бы давно пристрелить этого парня, Бик. Теперь он для этого слишком богат!».

Когда «Грейсток», поставленный Хью Хадсоном, всё же появился на экранах, в титрах среди сценаристов значился некто П. X. Вожак. Инкогнито оказалась собака Тауна — так Хира оказалась в числе номинантов на «Оскара» среди лучших сценаристов. «Личный рекорд» вышел в 1982 году и тут же сошёл с киноэкранов.

Картина «Райские дни» поправилась Бладорну и он поручил Диллеру подписать контракт с Бертом Шнайдером. Берт, в свою очередь, пригласил Стива Блонера. По иронии судьбы, именно Шнайдер, в начале десятилетия давший шанс раскрутиться «новому» Голливуду, в конце 70-х оказался в связке с режимом телевизионщиков с «Парамаунт», подкинувшим не одну горсть земли на его могилу.

У Шнайдера на примете была книга под названием «Наваждение» — о взаимоотношениях пожилого мужчины и девочки-подростка. Тема, серьёзно интересовавшая продюсера. В своё время Годар снял по её мотивам фильм «Безумный Пьеро». В качестве режиссёра пригласили Мойте Хеллмана, для написания киносценария — Чарли Истмена, ещё одного «призрака» начала 70-х. Айзнер дал фильму «зелёный свет», но уже через 10 часов, когда все собирались приступать к отбору актёров и поискам натуры, вдруг зажёгся «красный». По словам источника, «Диллер сказал «нет» Айзнеру, когда тот уже дал отмашку Шнайдеру» Айзнеру пришлось позвонить Шнайдеру:

— Сделай одолжение, встреться с Барри.

— Барри — не моя, а твоя забота, — парировал Шнайдер. Насколько помнит Хеллман, Берт отказался идти в офис Бари, а тот — к нему: «Соперничество между ними было острейшее, никто не хотел уступать». Шнайдер отправил к Диллеру Блонера, который по привычке делал за него всю грязную работу. Блонер вошёл в кабинет Диллера, негодуя: «Как вы можете?! Влезать после года работы и заявлять: «Кому интересно кино про старика и молодую женщину?». Не нравится, пожалуйста, переделаем в рассказ об отношениях старика с подростком! Как вам теперь?!». Само собой, после подобной перепалки о съёмках не могло быть и речи, и контракт, который с самого начала представлялся довольно сомнительным, «рассосался» сам собой. После неудачи с «Парамаунт» Берт вновь оказался предоставлен самому себе и решил продюсировать постановку сценария своей бывшей ассистентки Мичи Глисон, которая после развода Терри Малика жила с ним. Это был милый его сердцу сюжет о поставках оружия революционерам из стран «третьего мира». Глисон была на седьмом небе от счастья, что смогла заполучить такого продюсера. Даже несмотря на многочисленные неудачи, Шнайдер по-прежнему имел репутацию одного из немногих по-настоящему серьёзных продюсеров в городе, который способен поддержать начинающего режиссёра, пусть даже это — женщина. Кстати, женщин-режиссёров тогда практически не было — Маклин Сильвер да Клаудиа Вейлл. А кроме того, Шнайдер разделял политические взгляды Глисон. Картине дали название «Плохой английский», и Берт договорился о её постановке на студии «Лоримар». Тут-то и выяснилось, что режиссёр идёт наперекор не только Голливуду, но и Шнайдеру.