Вариант Бис - Сергей Анисимов

- Войну выигрывают не герои и не те летчики, которых аккуратно и долго готовят в мирное время. Только система подготовки пилотов-новобранцев определяет, кто победит в большой войне. На Халхин-Голе воевали профессионалы, их годами натаскивали. А здесь мы имеем что? Большинство тех, кто сейчас там дерется, - он показал рукой в сторону черной от дыма западной части горизонта, - это замена, военные выпуски. Выдающиеся асы сейчас дают пару процентов сбитых, все остальное делают рядовые летчики. Люфтваффе конец. Я знаю, мы много раз это уже говорили, но я не вижу шансов им оправиться от такого. Как обычно, уцелеют пара десятков "экспертов", будут нам кровь пускать... Американцы держат небо. Суки. Когда ж они сдадутся?

- Многие эскадрильи перестали появляться. Похоже, из-за больших потерь им дают передышку...

Армией командовал Кондратюк, которого Новиков искренне любил. Сейчас он, однако, поморщился.

- Самолетов у них хватает. Не хватает, похоже, людей, готовых на них летать. Нет, неправильно говорю. Не готовых, а - желающих летать. Там, внизу, им не немецкий плен с бейсболом и Красным Крестом, а те мужики, кого они бомбят. Я все жду, что они стратегическую авиацию на поле боя бросят, но сейчас не тот коленкор, слишком все плотно, все перемешались - что на земле рукопашные, что в небе...

Сравнение было удачным. Плотность авиации над только что образованным, с не устоявшимися еще границами котлом, куда попали 1-я и часть сил 9-й американской армий вместе со значительным количеством немецких войск, была огромной. Хорошая для севера Европы осенняя погода, контрастирующая с тем, что происходило сейчас на границе полушарий, позволяла сторонам бросить в бой на не слишком значительном участке фронта тысячи самолетов. Кубань сорок третьего, для тех кто ее видел, бледнела по сравнению с творящимся сейчас в небе Вестфалии и Ганновера.

- Загонят ребят, ох загонят.

Комэск авиаполка ПВО, расположившегося километрах в сорока от клокочущей и ухающей линии фронта, смотрел туда же, куда и все остальные на запад, из-под руки. Усеченный полк, не ввязывающийся в общую мясорубку из-за своего привилегированного, отстраненного положения, был прикрыт от внезапного нападения настолько хорошо, насколько это было возможно.

- По пять таранов в день, такого и под Москвой не было... И который день уже. Что думаешь, долго так будет продолжаться?

Бывший ведомый пожал плечами, как обычно.

- Не просто же так это делается... Гонят полки в пекло, драка в полную силу и полными составами... Наверное, надо, раз делают.

- Чем потом воевать собираются?

- А тебе не приходила в голову, - он внимательно посмотрел на капитана, уже почти нормально выглядящего, после недели весьма умеренной активности, - такая, знаешь, про-о-стенькая мысль...

- Какая, интересно?

- Что потом воевать не собираются. Или собираются, но не так. Я имею в виду, что если беречь сейчас войска, которые, да, готовили и пестовали, как драгоценность, то потом они уже особо не пригодятся. Нужен результат. Нужно, чтобы в этом месте, в эту неделю стало ясно - кто здесь главный, мы или они. Не сумеем доказать свою правоту, согласимся на... гм, боевую ничью - все придется начинать заново. Планировать, готовиться, выгадывать момент...

- А ты, оказывается, стратег!

- Здесь стратегом быть не надо. Помнишь "Солдата Швейка", как он рассуждал перед войной о стратегии и его арестовали?

- Помню.

- Это логика, обыкновенная логика. Вот подумай еще, если бы Манштейн под Курском сумел проломить фас, что бы было?

- Ничего. Резервы бы подтянули и передавили бы. Просто наступления дальше бы такого не было и времени больше бы заняло. Я и представить не могу, чего там страшного могло произойти. Не сорок второй ведь...

- Правильно рассуждаешь. Потому что нам к этому месяцу было уже вполне ясно, что война кончится в Берлине, а не где-то еще. А немцы изо всех сил пытались эту точку зрения изменить, что у себя в мозгах, что у нас. А сейчас ситуация немножко другая, потому что новые факторы появились. И в эту неделю как раз и решается, какая будет у всех установка на ближайшее время: в Берлине, опять же, закончится война - или все-таки, скажем, в Брюсселе. Вот сейчас определимся и с чистым сердцем приведем ее к логическому завершению...

- Ну ты даешь. Ладно, поверю на слово. Как, готов к вечерней сессии, студент-недоучка?

- Готов. Ученье свет.

- А неученых тьма. Пошли.

Летчики эскадрильи, насчитывающей после потерь и пополнений одиннадцать человек, шаркая ногами по пыли, потянулись к штабному углу, где под маскировочной сеткой были расставлены козлы и столы. Температура была далеко не летняя, и сидеть на промерзающей за ночь земле было холодно даже в поддетом под брюки теплом летном белье.

- Вторая, пошевеливайте конечностями...

Командир полка подождал, пока все рассядутся, начал указывать на карте маршрут, высоты патрулирования, время. Прикрытие аэродромов, знакомое дело. Перед заходом солнца, когда сил и внимательности у летчиков уже не оставалось, группы американских и немецких истребителей-бомбардировщиков, используя преимущество над советскими истребителями в радиусе действия, любили проштурмовать аэродромы и станции, зайдя с неожиданной стороны, - и нередко уходили без или почти без потерь.

- Внимательность максимальная. В крупные схватки не ввязываться. Беречь себя и соседа как зеницу ока. Если жарко - уходить, не задумываясь. Мы здесь временно, и нам благодарны за то, что мы есть. Нашему корпусу поставлена задача не сбивать, а демонстрировать присутствие, чтобы они не слишком лезли вглубь. А спереди найдется кому ими заняться. Всем все ясно? Увижу или услышу, что кто-то лезет на рожон, пробует героически погибнуть отправлю в Зблево недрогнувшей рукой, так и знайте. Там - сколько угодно. Николай, ты проникся?

- Проникся, чего там.

- Тогда по коням. Оконечный вылет на сегодня* [Боевые летчики старались совсем не употреблять слово "последний", заменяя его такими, как "крайний", "оконечный", "остатний" и т. д.], поаккуратнее. Кто знает, что на завтра будет.

Стандартные предполетные процедуры и проверки, занимающие больше времени, чем занимает, скажем, завтрак в продуваемой палатке на краю аэродрома, когда горизонт только начинает светлеть. Самолеты эскадрильи поднялись в воздух и, построившись, начали расширяющимися кругами набирать высоту над своим полем. На четырех тысячах метров капитан покачал крыльями и плавно развернулся к западу. На высоте было светлее, солнечные лучи просвечивали через просветы в облаках, как через оконные рамы.

- "Утюг", "Утюг"... - прохрипело в его наушниках. Скинув перчатку, комэск осторожно подкрутил регулятор громкости.