Попутчики (СИ) - Авербух Наталья Владимировна

Она собрала старую одежду девочки, разбросанные по полу волосы и вышла за дверь. Снаружи заскрипел засов.

Эрна забилась в угол, сжала изуродованную голову. Плакать больше не хотелось.

— Я сбегу, — с настоящей, уже взрослой злобой пообещала девочка. — Сбегу, вернусь сюда и развалю Белую башню. А этих тёток побрею и убью! Будут знать!

Снаружи что-то жутко загромыхало. Эрна сперва сжалась в комок. Потом распрямилась. Это ответ? На её слова? Кто-то принял её клятву? Она теперь по-настоящему проклята?

Но потом снаружи раздался раздражённый голос. Он не кричал, но слышен был во всех трёх башнях и, наверное, долетал до самого края Пустоши.

— Когда здесь будет порядок?! Я спрашиваю, долго ещё это безобразие будет продолжаться? Я запретил натурные эксперименты без теоретической подготовки. Почему они до сих пор проводятся?! Так, ты, ты и ты — десять стадий[46] бегом без отдыха, двести прыжков, потом вернётесь в башню. Кто не представит к вечеру обоснования своей ошибки, будет наказан. Кто не пробежит десять стадий, будет наказан.

Эрна узнала голос чёрного волшебника. Это был дядя Лонгин. Он был непривычно сердитый. Видимо, ему не понравилось как бумкнуло. А волшебник продолжал:

— Что?! Я могу вас оставить без присмотра?! Что вы тут устроили?! Ничего не желаю слышать! Прекратите этот балаган, пока я не вмешался! Что?! Моя жена?! Виринея останется в моей башне, этот вопрос не обсуждается. Каша?! Какая ещё каша, обратитесь в Бурую башню. Нужник?! Враг вас побери! Вы и нужду без меня справить не можете?!

Эрна прыснула в ладошку. Лонгин, видимо, куда-то шёл вокруг башен и раздавал указания то чуть приглушая голос, а то поднимая его снова.

— Ульберга! Я вас давно ищу. Что вы тут устроили?! Да к Заступнику этот нужник! Я спрашиваю, почему мне опять жалуются?! Почему ваши ученицы напали на обоз?! Я непонятно объяснил в прошлый раз?! Вы понимаете, что вашу дыру никто не трогал потому, что она никому не была нужна?! Вы представляете, что с нами будет, когда сюда придёт армия?! Вы представляете, что такое подготовленная армия?! Вы понимаете, что она уже здесь, в Тафелоне?! Болота?! Ах, болота! Да вы тут совсем мхом обросли, в ваших болотах! Думаете, подготовленный отряд тут не пройдёт?! Ну, так я вас огорчу! Ещё раз, Ульберга, повторяю. Ваши ученицы должны патрулировать Пустошь, а не травить обозы. Вы представляете себе смысл патрулирования? Нет? Ах, представляете! Кто на вас кричит?! Кому вы нужны, на вас кричать?! Я повторяю в последний раз: я с трудом договорился о неприкосновенности этого места. С большим трудом. Мне это не нужно. Но я взял на себя обязательства и намерен их выполнить. Итак. Патрулирование. Напоминаю, ваши ученицы, заметив посторонних в Пустоши, должны не нападать на него и не распугивать лошадей своими завываниями. Спуститься и в приличном виде, — вы понимаете, что такое приличный вид?! Волосы?! Да Заступник с вашими волосами! — одетыми они должны быть! Меня не интересует, как они это сделают! Итак, в приличном виде! Спуститься и проверить, есть ли у этих людей пропускная грамота. Вы понимаете, что такое пропускная грамота?! Ах, нет?! Зайдите ко мне вечером, я дам образец и вы передадите его своим ученицам. Итак, проверить грамоту! Если грамота есть, пропустить и больше не останавливать! Если грамоты нет, удержать на месте и послать одну из вас сюда. Вы поняли?! Я напоминаю, Ульберга, армия. Мне твёрдо пообещали, что Пустошь будет выжжена, башни разрушены и всех их обитателей будут судить церковным судом. Вы представляете, что такое церковный суд для таких как мы?! Представляете?! Тогда займитесь.

Он помолчал и уже тише добавил:

— Продовольствие нам будет доставляться до границ Пустоши, о большем я договориться не смог. Позаботьтесь о том, чтобы перетащить это сюда. Ах, да. Подумайте о полезном занятии, которое могло бы… Что?! Деньги?! А кто вам предлагает деньги?! Вам предлагают хлеб, свечи, вино, мясо, полотно… продолжать? Я жду ответа послезавтра. Если он мне не понравится…

Он прошёл ещё куда-то и принялся говорить что-то непонятное про ограничения, от которых будто бы зависит магическое искусство.

Эрне быстро наскучило слушать Лонгина, она подняла голову и оглядела комнату. Её взгляд наткнулся… Эти гадкие тётки забыли тут свои жуткие ножницы! Эрна жадно их схватила. С оружием в руках она чувствовала себя гораздо увереннее. Потом девочка сникла. Куда она — даже с ножницами! — против толпы взрослых волшебников?! Но они пригодятся. Взгляд девочки метнулся по комнате. Она схватила тюфяк, зубами порвала нитку, которым его зашили, запихнула ножницы поглубже, кое-как затянула нитку, перетряхнула солому и положила тюфяк обратно. Услышав шаги, девочка забилась обратно в угол.

Заскрежетал засов.

Дверь открылась и в каморку заглянула Арела.

— Мы забыли здесь ножницы, — сказала она. — Ты их не видела? Только не лги!

— Видела! — дерзко ответила девочка. — Я выбросила их в ведро!

— Зачем?!

— Чтобы они пропали! И вы вместе с ними!

Арела заглянула в ведро, обошла комнату. Даже приподняла тюфяк. Но ножниц нигде не было. Эрна старалась не коситься на кровать, чтобы не выдать свой секрет. Она хорошо запихала ножницы в солому, они не брякнули и не попали волшебнице под руку.

— Не может быть, — пробормотала Арела и, ещё раз покосившись на девочку, вышла из каморки. Снова заскрежетал засов. Девочка мрачно улыбнулась своей маленькой победе и принялась думать.

Глава вторая

Белая башня

Получив вечером жидкую кашу, которая ещё и пригорела, и оттого противно воняла, Эрна решилась. Её пока никто ничему не пытался учить, но долго ли это продлится? Белые волшебники, кажется, считали ведьм не совсем людьми и смотрели на Эрну как на какашку. А мама говорила, что магии учиться для колдуний вредно, может что-то испортиться в том, как соединяешься с природой. Ещё мама говорила, что волосы для ведьмы очень важны и, вспомнив об этом, Эрна провела рукой по своей изрезанной голове. Руки её сжались в кулак. Она им ещё покажет! Обязательно покажет!

Надо было что-то делать.

Колдовать, наверное, нельзя.

Почему так случилось, почему она проросла, непонятно. Может, место такое. Мама что-то говорила.

А ещё там, снаружи, дядя Лонгин. Вдруг он поможет?

Вчера Эрна сгоряча сулила добраться до дома пешком, одна и ночью, но сегодня немного остыла. Они забрали её волосы! Услышит ли её земля? Может, и не услышит.

Но дядя Виль говорил, что мама лишалась магии, и мама сказала, что это так и было. Мама же справилась! И она справится.

Дядя Лонгин её бить не будет. И у него есть еда! Он говорил, что есть. А дядя Лонгин врать не будет!

Может, он запер Виринею?

Может, они поссорились?

Ну, вдруг поссорились?

Может, он её маме вернёт.

Или накормит.

Ну, не будет же дядя Лонгин держать её вот так взаперти!

А если надо, она обещает, что у неё не бумкнет, вот!

Надо было как-то выбраться наружу.

Только вот как?

Эрна тоскливо оглядела комнату. Темнело, в окошко едва проникал свет, а светильник никто не стал заново зажигать. Здесь почти ничего не было, только кровать. А окно так высоко и такое маленькое, ей нипочём в него не пролезть, даже если она по стенам вскарабкается.

У неё есть ножницы. Но что она может? Не проковыряет же она им стену, чтобы выбраться наружу! А если выбраться в коридор? У Эрны зазудела голова и она принялась расчёсывать поджившие благодаря магии ранки.

Стены были ужасно толстые. Ей ни за что… ни за что…

Нет, ей-то ни за что…

Но…

Эрна тихонько забормотала слова, которые Лонгин заставил её разучить. В каморке потемнело так, как если бы кто-то завесил окно плотным одеялом. Тьма казалась осязаемой. Девочка прислушалась, но никто ничего не почуял. Медленно, стараясь ничего не перепутать, она прошептала контр-заклинание. В каморке посветлело. Эрна выдохнула. Она сдвинула кровать в сторону, вытащила из тюфяка ножницы и, усевшись поудобней, стала ковырять каменную кладку пола. Если вытащить этот большой камушек и вот эти два маленьких, то отверстие будет как раз для неё.