Попаданец. Гексалогия (СИ) - Сергей Мельник

* * *

– Ты наверно сынок, думал, не заметят? – После продолжительной паузы за всех собравшихся произнесла Хенгельман. Они стояли, рассматривая то наметенный снег с улицы через дырку то сам голубой небосвод, чередующийся легкими проплывающими облаками.

При свете дня, дырочка выглядела более чем внушительно, особенно если учесть, что луч прошел не только наш свод, но и комнату выше, потом выходя на чердак, а уже с него сквозь черепичную крышу дальше в небо. Но есть и позитивный момент, старый чердак не сгорел. А мог.

– Ульрих, родненький, всего два вопроса: как и на кой хрен? – Шернье стояла раскрыв рот. – И главное ночью и вправду не видно, я, когда вернулась, мне даже тепло в зале показалось.

– А я вроде бы какуюто вспышку видел. – Фава Рах задумчиво почесал в затылке. – Хотя со сна подумал, привиделось.

– Может его на ночь связывать? – Высказалась Тина с опаской на меня покосясь. – А то боюсь, ктото может в следующий раз не увидеть рассвета.

Вот оно женское коварство! То в любви признается, то связать предлагает, а дальше что? Штамп в паспорт, зарплату на стол, заначку в носок и не подходи ко мне у меня голова болит?

– А что, вполне здравая мысль. – Альва смерила меня взглядом. – Думаю нужно его и днем контролировать, что бы ктото постоянно при нем дежурил.

– А в комнате меж тем не холодно. – Бабушка задумчиво оглядела окружающих. – Хотя должно было выстудить здесь все капитально. У кого какие идеи?

Ура! Мой адронный коллайдер на линзах, соплях и куче надежд работал во всю, обдавая все вокруг жаром. Видимо процесс нагрева не быстрый, все же такую болванку прогреть, с учетом того, как быстро метал, отдает тепло.

– Отец! – Из дальнего угла послышался голос пришедшего в себя молодого Раха. – Где мы?

Он периодически звал его, слабым голосом, когда приходил в себя, хотя по прежнему был очень слаб и лишь временами мог связать пару слов вместе. Мы с Хенгельман, попрежнему работали на пару, взаимодействуя через его ауру на организм, что с трудом, но давало результат. Сама целительница тире вредительница некромант, обладала неоценимыми знаниями, но вот нюансами не владела. Все же медицина моего мира, даже не располагая такими возможностями, ушла на порядок вперед, так что здесь мне как говорится все карты в руки.

– Как ты сынок? – Отец пулей оказался у его постели, заботливо поглаживая его по голове. – Чегото хочется? Есть? Может пить?

– Нет. – Он мутным взором окинул всех собравшихся у постели. – Армус, где этот подлец? Отец мне кажется, это он меня отравил.

– Я знаю сынок. – Фава покачал головой. – Его больше нет в живых.

– Это он виноват, он и та ведьма они были заодно! – Немнод прикрыл устало веки. – Нам надо было выполнить заказ, ты должен был гордиться мной, я не мог тебя подвести…любой ценой…прости отец…

Юноша вновь уснул вымотанный диалогом, правда и это уже был громадный прогресс для него, с учетом его слабости и состояния. Но как говорится чем дальше в лес тем толще партизаны, все эти его реплики, иной раз вызывали противоречивые чувства и мысли. Вроде бы все встало на свои места, но каждый раз парень приходя в себя начинает просить прощение, словно и в правду за ним был какойто грех, что не связывалось с общей картиной и той информацией, что мы располагали.

– Демоны преисподней! – В зал вошел Дако, в сопровождении двух гвардейцев и Гарича. – что у вас здесь произошло?! Мы всю ночь не спали, после того как над замком заметили столб света! Вот с утра сразу к вам приехали, все живы здоровы?

– Это он!

– Это Ульрих!

– Ульрих фьють…

– Совсем не слушается.

– Вон какую дыромаху ночью проковырял!

Ябеды. Нет что бы подготовить старика, усадить там не знаю, чаем с дороги угостить, так нет же сразу кляузничать с порога начали. Изверги, дедушка старенький, ему не нужно нервничать.

– А ну сюда иди! – По отработанной схеме опускаю голову, делаю виноватый вид, еле ноги волочу, всем своим видом олицетворяя вселенское раскаяние. – Будь проклят тот день, когда я дал тебе в руки труды мастера Эббуза! Говори сразу, опять его заклинания бесконтрольно воспроизводил?!

– Угу. – Главное головы не поднимать, не провоцировать, пусть покричит, так сказать пар выпустит.

– Мила! – Он покачал головой, обращаясь к Хенгельман. – Я же предупреждал, что за ним глаз да глаз нужен, особенно по ночам, когда остается наедине сам с собой!

– Да он и днем может отчебучить! – Встряла Альва. Вот еще ее мне не хватало!

Старик с задором и горячность принялся чистить меня на чем свет стоит, то так, то эдак изгаляясь над бедным естествоиспытателем.

– Как тебе не стыдно! Мы же с тобой уже сто раз говорили, что нельзя на людях баловаться магией, это не игрушки это опасно! – Он заложил руки за спину покачиваясь на носках. – О чем ты только думал?!

– Я аккуратно… – Попробовал оправдаться, немного неловко я.

– Аккуратно?! – У старика глаза полезли на лоб, он стал тыкать рукой в зияющую дыру в потолке. – Это, потвоему, аккуратно?! Ты что издеваешься? Ульрих едрить тебя за ногу, а если бы там были люди?!

В общем пол дня насмарку. Только до обеда я выслушивал обвинения и крики, после чего еще час ушел на извинения и клятвенные уверения, что больше нини. Честное слово, прямо хоть уходи в отшельники, чуть что, сразу, а если бы там люди были? Какого лешего они шляются, где не попадя эти люди? Сил моих уже нет.

Обед был запоздалым и проходил в полной тишине, все буровили меня осуждающим взглядом в надежде, на мое исправление и что изза совести мне кусок в горло не полезет. Наивные, я не только умял свою порцию, но еще и добавки попросил. А что? У меня молодой растущий организм, мне надо.

– Ладно. – Старик хлопнул ладонью по столу. – Все равно чувствует мое сердце все без толку, сколько тебя не ругай. Будем надеяться, что тебе и дальше будет везти, и никто не пострадает. У меня есть новости от защитника, у которого гостили строители и боюсь, они не принесут ни нам не достопочтимому Фафе Раху облегчения.

Некед Рассольдер был как и Дако мужчиной далеко за. Причем очень далеко. Место у него было тихим, на отшибе, причем проживал не как все защитники в одном из каких ни будь замков, а тихо мирно оккупировал чейто старый охотничий домик, где преспокойно доживал свой не малый век. По специфике своей относился к магам земли, от чего был монолитно непробиваем в своем гигантском всеобъемлющем спокойствии и своем жизнерадостном пофигизме.