Фрегор Ардин - Татьяна Николаевна Зубачева

пустым коридорам, слыша крики и стоны и ощущая запах крови, спермы и «пойла» — запах пресс-камеры. Весь питомник стал огромной пресс-камерой, и он… Гаор вошёл в одну из комнат с десятком кроватей, пустых, одни застелены, другие разворочены, на полу какие-то тряпки, обрывки, пятна крови… но людей здесь не было, ни живых, ни мёртвых. Он рухнул на одну из застеленных кроватей и провалился в знакомую черноту забытья. Кто-то или что-то — он потом так и не смог вспомнить — разбудило его. Или он сам проснулся, встал и побрёл обратно, к хозяину.

— Отлично, Рыжий, — встретил его свежий и очень весёлый Фроегор. — Забирай, и жди в машине, сейчас поедем.

— Да, хозяин, — ответил он, укладывая в поставец стаканы, тарелки, опустевшие судки и бутылки.

10 декада

8 день

На дворе было ещё темно, но темнота уже стала предрассветный. Гаор уложил поставец на место, привычно проверил машину, включил мотор на прогрев и сел на водительское место. Велено ждать, значит, будем ждать.

Ждать пришлось долго. Время от времени мимо машины пробегали группы спецовиков. То ли разминались, то ли… Гаору было уже всё равно. Он словно спал с открытыми глазами, нет, не спал, всё видел, всё слышал и… и не понимал ничего, всё это было где-то там, далеко, за прозрачной стеной. Не забытьё, а оцепенение, а стена не стеклянная, а ледяная. Коргцит — вдруг вспомнил он, ледяное поле Коргцита, что за Огнём, за огненными ямами Тарктара, где вечно горят и мучаются наказанные Огнём, там, на ледяном поле… «мрак вечного Огня», он читал об этом, ещё в училище, на уроках Закона Огненного, нет, ещё раньше, у Сержанта была книга, сборник, нет, молитвенник, да, «Песни Великого Огня», по ней Сержант учил его читать. И ещё, вторая книга, сборник уставов, Общевойсковой, Гарнизонный, Караульный, Боевой… И потом, когда Сержант забирал его на выходной из училища, то заставлял читать и отвечать наизусть молитвы и статьи уставов, гонял по ним. Больше Сержант ничего не читал, только молитвенник и уставы, хотя нет, ещё армейскую газету — «Вестник Военного Ведомства», которую, впрочем, все, даже Сержант, называли попросту «Кокардой», её тоже надлежало читать вслух и пересказывать особо понравившиеся Сержанту статьи. Он и сейчас помнит, как сидит у стола, горит маленькая настольная лампа, Сержант в старом плетёном кресле попыхивает трубкой, кивает в такт его словам и беспощадно влепляет по затылку за каждую ошибку в чтении или заминку в ответе. А «Боевая слава» — сборник строевыз песен — у него была своя, наградная за первое место в строевом смотре четвёртого класса, и он держал её в училище, в своей тумбочке вместе с дембельским альбомом, который как положено, начинают собирать сразу после зачисления и заканчивают на выходе в отставку. И… и их конфисковали, отдали отцу со всем его имуществом после клеймения. Он всё помнит, через столько лет. Огонь Справедливый, Огненная смертная черта, где каждому укажут налево, в Тарктар и Коргцит, или направо, на поля Рлиймба, асфоделиевые поля невинных и в Эрлирзий, сад праведников. Правый путь, путь невинных и праведников. Он и раньше не думал о том пути, слишком многих собирался встретить у Огня, чтоб уже до конца, перед Огнём… а теперь-то… теперь его ждут убитые им и Коргцит, ледяное поле во мраке вечного Огня…

Потом Гаор, похоже, и впрямь задремал, потому что, когда он, вздрогнув, открыл глаза, было уже светло, а через двор быстро шёл, помахивая своим чемоданчиком, Фрегор. Свежий, румяный, и не просто довольный или весёлый, а счастливый. В «коробочке» выходить навстречу и открывать дверцу не полагалось, и Гаор остался за рулём. Фрегор ловко забросил чемоданчик на заднее сиденье и сел рядом с Гаором.

— Поехали, Рыжий. Вперёд.

— Да, хозяин, вперёд, — равнодушно ответил он, трогаясь с места.

Кто-то невидимый с пульта в караулке открыл перед ними ворота.

Гаор выехал, заметил в зеркальце, как бесшумно и плотно задвинулись створки, и врубил полную мощность, заставив машину прыгнуть вперёд.

— Правильно, Рыжий! — крикнул Фрегор. — Гони!

Куда гнать, хозяин не сказал, но Гаору было уже на всё плевать, и он гнал машину, как когда-то Венн, напрямик, то по бездорожью, то по каким-то — всё равно каким — шоссе и грунтовкам. Возбуждённо орал и хохотал Фрегор.

— Я сделал это, Рыжий! Я смог! — и пьяно бессмысленно ругался.

Потом он вдруг обмяк и захрапел. Адреса он так и не назвал, и Гаор продолжал гнать машину наугад, с бездумной лихостью, лишь бы… лишь бы подальше от этого места, где он в который раз потерял себя, предал… самого себя и всех веривших в него и ему.

И так же внезапно Фрегор проснулся, сел прямо и вполне трезвым и деловым тоном скомандовал:

— Рыжий, двадцатое шоссе, десятая метка. В темпе.

— Да, хозяин, — ответил Гаор, пытаясь сообразить, где они сейчас находятся и как ему побыстрее выбраться на нужное шоссе.

На его счастье вскоре мелькнул столб с указателем, карта лежала уже на колене, так что… Гаор резко, так что взвизгнули шины, развернул «коробочку», по бездорожью, подминая длинные тонкие стебли, проскочил по кочковатой прогалине на нужную дорогу, вылетел на развилку, свернул налево, ещё один прорыв, оказался на двадцатом шоссе и погнал к Аргату. Фрегор сидел рядом, с безмятежным интересом оглядывая мрачный, бело-серый пейзаж и затянутое тёмно-серыми тучами небо. «Будто… будто ничего не было, или всё забыл», — подумал Гаор.

Но хоть и было велено гнать, пришлось сделать остановку и залить из припасённой канистры бензин. К удивлению Гаора, Фрегор не рассердился на задержку, а вполне благодушно прогулялся в кусты, пока он возился с машиной, а, вернувшись и застав машину готовой, даже сказал:

— Это ты, Рыжий, правильно сделал. Хвалю.

— Спасибо, хозяин, — бездумно пробормотал Гаор.

Возбуждение уже прошло, хотелось есть, а ещё больше спать, и вообще… лечь, закрыть глаза и ничего уже не видеть и не слышать. И забыть, всё, подчистую. Что было — забудь, как не было. Так ведь не забудется. В этом он был уверен.

На десятой метке двадцатого шоссе заросли на обочине расступались, открывая съезд к глухому в два с половиной роста (480 см.) забору. На указателе и на изысканно скромной вывеске два слова: «Приют отдохновения». Намёк достаточно ясный. За дорогой, видимо, следили, потому что, когда Гаор, подчинившись повелительному жесту Фрегора, не снижая скорости, свернул с шоссе, ворота сами и вполне гостеприимно распахнулись перед ними.

За воротами открылся двор, небольшой и какой-то… уютный, несмотря на глухие