Оружие юга - Гарри Тертлдав

И его челюсть прямо таки отвисла, а глаза расширились, когда он, наконец-таки, понял принцип, и у него стало получаться.

— Как это замечательный и великий, — сказал он наконец. — Пять раз по два — это десять, а десять делить на пять — это два. Это не есть случайность. Это есть общий понятий.

— Ура, наконец-то ты понял! — сказал Коделл.

— Вы говорите, «я понять», масса Нейт, но вы первый человек, который показать мне такой чудо. Никто никогда не показывать мне как это работать все вместе. Это как путаница в картинка, не так ли, где все части перемешать и составить целый картинка вы не мочь догадаться. Смотреть их отдельно, какой-то куски, но никак не видеть весь картинка сразу. Вы показать мне такой трюк снова, правда? И спорить, я понимать в этот раз быстро?

На следующем занятии Коделл показал ему, как находить общие знаменатели для дробей. Он был весь во внимании, когда Коделл, наконец, дал ему задачу: — С одного поля собрано двадцать пять с половиной бушелей кукурузы, с другого тридцать семь и одна треть, сколько урожая собрано всего?

Лицо Израиля на время застыло в напряжении.

— Готов, сар.

И он довольно таки быстро решил задачу.

Когда он собрался идти обратно на ферму Генри Плезанта, то спросил: — Когда следующий урок?

Коделл развел руками.

— Не будет следующего урока, Израиль. Насколько я могу судить, ты изучил все, что нужно, так что дальше дело только за тобой.

Израиль осваивал знания не хуже любого способного белого человека. До войны он бы сильно удивился такому факту, а сейчас нет — сейчас он был почти совсем не удивлен.

— Спасибо, сар. Спасибо вам от всей мой сердце.

Израиль хотел, но не решился протянуть руку белому для пожатия. Он опустил голову и направился на север к ферме.

— Это доставило мне удовольствие, — сказал Коделл ему вслед.

Израиль не ответил. Коделл побрел в дом вдовы Биссетт. Он подумал, что она никогда не смогла бы добиться того, чего за короткое время добился этот черный человек, даже если бы от этого зависела ее жизнь. Но она никогда не пригласит Израиля в свой дом. До того, как он обрел свободу, она могла бы купить его в собственность, правда ее финансовые возможности делали маловероятным такое предположение. Коделл потянул себя за бороду и зло пнул камень.

— Будь я проклят, если это справедливо, — пробормотал он вслух. Нэшвилл уже спал. Никто не услышал его.

Повозка грохотала вниз по дороге. Рэфорд Лайлз сплюнул коричневый сгусток табачного сока в пыль. Затем он сердито посмотрел в крестец лошади.

— Ну, шевелись же! — рявкнул он, встряхивая вожжами. Лошадь дернула одним ухом. И полностью проигнорировала его.

Нейт Коделл рассмеялся.

— Вот и еще один ветеран.

— Несчастное, ленивое, бесполезное существо.

Лайлз снова щелкнул вожжами, на этот раз сильнее. Может быть, лошадь немного и оживилась, но Коделл не поставил бы на это и цента. Он сказал: — Извините, не подбросите меня в Роки-Маунт?

— Хорошо, садитесь, Нейт. Я еду туда, чтобы услышать речь Бедфорда Форреста. Если вы тоже хотите его послушать, можете составить мне компанию.

— Он дает много выступлений, не так ли? — сказал Коделл.

— Он объездил всю страну. Если ваш драгоценный мистер Роберт Ли не покидает Вирджинии и доверяет своим сторонникам делать всю работу за него, то он рискует проиграть выборы здесь.

Как бы подчеркивая свои слова, лавочник снова сплюнул, а затем вытер подбородок рукавом.

— Ну, не знаю, — сказал Коделл, нахмурившись. — Такая назойливая агитация вряд ли способствует достоинству человека, баллотирующегося на пост президента. Я помню одного такого, Дугласа, еще в США в 1860 году, и посмотрите, чего он добился.

— Дуглас! — Лайлз снова сплюнул, чтобы показать, что он думает о Стивене Дугласе. — Он добился лишь раскола своей партии. Но Форрест сейчас, Форрест — совсем другое дело. Он не говорит: Идите ради чего-то — он говорит: Идите за мной. Все, что нужно я сделаю сам.

Коделл вовсе не считал это убедительным аргументом, так что он не стал продолжать разговор. Поля и леса медленно проплывали мимо. Он прошагал по этой дороге три года назад, а до того видел красоты Вирджинии, Мэриленда, штата Пенсильвания и Вашингтона. С тех пор он не забирался далеко от Нэшвилла, как сейчас, в Роки-Маунт. Вдали от железных дорог, путешествия оставались такими же неторопливыми, как это было всегда. Чтобы послушать речь в десяти милях дальше, нужно было потратить весь день.

Роки-Маунт хорошо постарался, чтобы приветствовать кандидата в президенты. Флаги Конфедерации висели повсеместно; флажки украшали здания в центре города, впервые после победы в войне. Взвод «Лесных деревьев» в серых капюшонах выстроился вдоль по направлению к платформе, с которой их лидер будет говорить. Вновь звучал «Гимн Бедфорда Форреста». Рядом стояли столы, загруженные едой и напитками.

— Поможем себе сами, — экспансивно скандировали «Деревья».

Наливая себе виски, Лайлз сказал: — Все это должно стоить немалых денег, если Форрест делает так на каждом выступлении.

— Посмотрите вокруг, — предложил, Коделл.

Лайлз огляделся. Стакан с виски замер на полпути к губам.

— Ривингтонцы, — сказал он с отвращением. И действительно, несколько из них, с серьезными выражениями лиц, одетые в свою обычную грязно-зеленую форму, расхаживали по краям городской площади, с АК-47 в руках. Коделл не мог понять зачем, пока не вспомнил федеральных часовых в Белом доме, когда армия южан ворвалась в Вашингтон. Телохранители, вот кто они такие, подумал он.

— Если они поддерживают Форреста, это лучшая причина для меня голосовать за Ли, — сказал Лайлз.

— Они за него. — Коделл указал на флагштоки по углам платформы. — Посмотрите, это их знамена там.

Он вспомнил нашивку с тремя шипастыми буквами «АБР» на куртке Бенни Ланга и такую же надпись в Ричмонде напротив Института механики.

— У них есть свой флаг? Что, черт возьми, они такого сделали, чтобы заслужить свой флаг? — возмутился Лайлз. — Они не штат, не государство, или чего-нибудь наподобие. Или они висят там просто для украшения?

И действительно, красно-белые знамена с черной эмблемой в центре достаточно хорошо вписывались в море красного, белого и синего, которое захлестнуло Роки-Маунт.

— Нет, — сказал Коделл. Лавочник что-то ответил, но он уже не слышал, что говорит ему Лайлз. Он только что узнал одного из ривингтонцев — Пиита Харди. Ему захотелось подойти к нему, взять его за ворот рубашки, и прорычать: — Что ты сделал с мулаткой такое, что она повесилась? И что ты сделал, чтобы испугать Молли Бин, которая не струсила даже под Геттисбергом?