Великая Война и Февральская Революция 1914-1917 годов - А Спиридович

А на дворе уже спустилась ночь. Мороз все крепнул. Солдатам становилось холодно. Офицеры подбадривали их. Особенно хорошо и удачно говорил тогда адъютант Собственного полка, обнадеживая солдат скорым возвращением Государя. Все сразу переменится.

В 10 вечера Государыня действительно получила телеграмму от Государя с сообщением: - "Завтра утром надеюсь быть дома".

Царица сообщила свите. Все приободрились. Солдаты радовались. Из дворца дали знать, что Императрица выйдет к войскам. Все встрепенулось. По приказанию Гротена офицеры предупредили солдат не отвечать громко, на приветствие Ее Величества. Все смотрят на высокое крыльцо подъезд номер первый. Вдруг распахнулись широкие двери. Два нарядных лакея, держа высоко серебрянные канделябры со свечами, встали по сторонам. Появилась Императрица с В. К. Марией Николаевной. Раздалась негромкая команда войскам.

Спокойная и величественная Императрица тихо спускалась по мраморным ступеням, держа дочь за руку. За Ее Величеством шли: граф Бенкендорф, граф Апраксин, граф Замойский и еще несколько лиц. Было что-то сказочное в этом необычайном выходе Русской Императрицы к войскам, ночью, при мерцающем свете канделябров, в покрытый снежной пеленою парк.... Тишина полная. Лишь снег скрипит под ногами. Издали доносится стрельба. Со стороны же Петрограда и Софии зарево. Императрица медленно обходила ряды за рядами, кивая с улыбкой солдатам. Солдаты молча восторженно провожали Царицу глазами. Многим из офицеров Государыня тихо говорила что-нибудь: - "Как холодно, какой мороз".... Великая княжна, настоящая русская красавица, которую пощадила болезнь, улыбается офицерам, особенно морякам.

По возвращении Императрицы во дворец, частям по очереди разрешено уходить греться в подвальный этаж дворца. Там какое-то странное настроение. Строгие распорядки дворца нарушены. Появились откуда-то какие-то странные личности. Они подходили к солдатам, шептались. Невольная тревога закрадывалась в душу офицеров.

Тревожно было и в царских покоях. Государыня в ту ночь не раздевалась. Ее Величество разрешила графине Бенкендорф и баронессе Буксгевден устроиться на ночь в своем салоне и сама лично принесла им подушки. Граф Бенкендорф и Апраксин устроились в комнате камердинера Его Величества. Все были начеку сделать всё возможное для защиты Царской семьи.

В левом крыле дворца, около больной А. А. Вырубовой, ее родители и Лили Ден, не считая сестры милосердия. Присутствие во дворце Вырубовой и ее семьи нервировало придворных и вызывало в этот день особый ропот и воркотню прислуги и даже солдат. Больше чем когда-либо в этот день солдаты недобрым словом поминали Анну Александровну за все, что она, по их мнению, принесла во дворец.

Придворные считали, что ее присутствие навлекает опасность на Царскую семью. Граф Апраксин долго беседовал о том с Бенкендорфом и, наконец, было решено, чтобы Апраксин испросил разрешение Императрицы перевести Анну Александровну куда-либо, но вне дворца. Императрица горячо вступилась за свою подругу. Оттолкнуть подругу в такой момент, как бы выдать ее толпе на поруганье - ни за что. "Я не предаю своих друзей", - закончила Царица горячий разговор и не могла удержаться от душивших ее рыданий.

Часов около трех ночи тревога улеглась. В городе водворилась тишина. Бродившие толпами солдаты вернулись по казармам. На время все успокоилось. Генерал Гротен разрешил развести отряд по казармам. Остались лишь усиленные караулы, да часовые. Вокруг дворцовой ограды, как обычно, разъезжают казаки Конвоя Его Величества.

***

В эту самую роковую ночь, под 1 марта 1917 года, в Таврическом дворце представители Временного Комитета, представители Думской цензовой интеллигенции, решали судьбу Императора Николая II-го, ставшей судьбой всего монархического строя в России. Мысль об отречении Государя уже давно в умах многих. В эту ночь многим казалось, что столь жданный момент пришел. Одни считали, что пора "кончать", другие думали, что отречение поведет к успокоению от разрастающейся анархии, а многие, по-житейски, боялись возвращения Государя, боялись арестов и кар. Каждый хотел, чтобы отречение произошло поскорее. Преобладало мнение, что отречение должно совершиться в пользу Наследника, при регенте Михаиле Александровиче. Родзянко сносился по этому поводу с генералом Алексеевым и тот, по его словам, примкнул к этому мнению.

В. Шульгин позже подтвердил это в своей книге "Дни".

А в то время, когда шло это обсуждение, комиссар Бубликов протелефонировал из Министерства Путей Сообщения, около 3 часов ночи, что Императорский поезд, направляясь к Царскому, пришел на станцию Вишера. Бубликов спрашивал как поступить с поездом. Ему ответили, что вопрос этот еще не решен. В 4 ч. 50 м. утра 1-го марта Бубликов телефонировал Родзянко, что Императорский поезд повернул обратно на Бологое и вновь спрашивал указания, как поступить с ним. И вновь отвечено, что вопрос еще не решен.

Наконец, представители Временного Комитета постановили потребовать у Государя отречения от престола в пользу Наследника Алексея Николаевича. Был составлен проект акта отречения. Для предъявления Государю требования об отречении навстречу ему должен поехать председатель Комитета Родзянко и член С. Шидловский.

Около 7 часов утра Родзянко сообщил об этом решении Комитета Сергею Шидловскому и они стали собираться. Был заказан поезд.

В 9 ч. утра Бубликов протелефонировал, что Императорский поезд пришел в Бологое. Родзянко приказал: Императорский поезд задержать, испросить телеграммой аудиенцию для него и приготовить поезд.

Позже С. Шидловский писал об этом эпизоде так:

- "Вопрос о поездке был решен поздно ночью в мое отсутствие и разработан был весьма мало. Не была предусмотрена возможность нашего ареста, возможность вооруженного сопротивления верных Государю войск и, с другой стороны, предусматривалась возможность ареста нами Государя, причем, в последнем случае, не было решено куда его отвезти, что с ним делать и т. д.

Вообще предприятие было весьма легкомысленное, но делать было нечего и... я стал ожидать часа отъезда".

Однако, поездка эта Родзянки и Шидловского, как увидим ниже, не состоялась, по обстоятельством от них независившим.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВОСЬМАЯ.

- 1 марта в Петрограде. - Утро в Таврическом дворце. - Приход войск. Жены офицеров. - Насилия над офицерами. - Слухи о терроре. - Позорный приказ полковника Энгельгардта. - Исполком, его заправилы и их тактика. - Совет Рабочих Депутатов перестраивается в Совет Солдатских и Рабочих Депутатов. Выборы солдат в Исполком. - Важные постановления. - Приказ номер первый. Исполком и судьба Государя. - Вопрос о поездке Родзянко к Государю. - Роль Керенского. - Постановление Исполкома об аресте Государя с семьей. - Приход В. К. Кирилла Владимировича с Гвардейским Экипажем. - А. И. Гучков у В. Князя и его предложение. - 1 марта в Царском Селе. - Ожидание приезда Государя. Слухи о задержании Царского поезда. - Генерал Гротен обращается к Родзянко. Взгляд на Родзянко во дворце. - Возвращение делегатов парламентеров из Гос. Думы. - Прекращение телефонного сообщения. - Приезд депутатов Демидова и Степанова. - Взаимоотношение охраны дворца и гарнизона. - В. К. Павел Александрович у Императрицы. - Проект конституции. - Приезд Генерал-Адъютанта Иванова. - Его планы. Генерал у Ее Величества. - Перемена планов генерала. Телеграмма Алексеева. - Телеграмма Государя. - Отъезд Иванова из Царского Села. Напрасная тревога Петрограда.

С утра 1 марта во всех воинских частях Петрограда волнение. Солдаты требуют, чтобы офицеры вели их в Государственную Думу. Все желают выразить подчинение новой власти. Озлобление на офицеров растет. Многих из них уже разоружили. Некоторых избили за то, что вчера и позавчера они скрылись из казарм, не стали сразу на сторону революции. И теперь, когда офицеры возвращаются в казармы и хотят водворить там порядок, им не верят, их боятся. В них видят сторонников Царской власти, врагов революции.

Офицеры, повинуясь, с одной стороны, призыву Родзянко, с другой, требованию солдат, решают идти с частями в Г. Думу. Некоторые, в большинстве не кадровые, стали как будто искренно на сторону революции. Многие украсились красными бантами.

И войсковые части идут по направлению к Государственной Думе с красными флагами, со взятыми из полковых церквей старыми боевыми знаменами, к которым привязаны красные банты и ленты. Одним из первых явился рано утром 180 запасный пехотный полк, что привело в восторг настоящих революционеров. Явилась команда Конвоя Его Величества из нестроевых чинов. При ней не было ни одного офицера. Храбрый депутат Думы, казак, называвший себя есаулом, Караулов, бывший в те дни часто под давлением винных паров, приветствовал казаков и приказал арестовать офицеров Конвоя, раз они не хотят становиться на сторону революции.