Чёрный дом - Стивен Кинг

Ураганный шум набирает силу, возникает белая стена света, которая сворачивается в точку и исчезает. Вместе с ней исчезают и Джек Сойер, и Уэнделл Грин из чулана.

Их уносит в Долины, вырывает из одного мира и закидывает в другой, это не тот перенос, который так хорошо знаком Джеку.

Джек лежит, смотрит на белую, в дырах стену, которая колеблется из стороны в сторону, как парус. Четверть секунды назад он видел другую белую стену, из чистого света. Ароматный, нежный воздух ласкает его. Поначалу он чувствует, что его правую руку сжимают, потом видит, что рядом лежит дивная женщина. Джуди Маршалл.

Нет, не Джуди Маршалл, которую он любит, по-своему, но другая дивная женщина, которая когда-то перешептывалась с Джуди сквозь стену ночи, а в последнее время наладила с ней более тесный контакт. Он уже собирается произнести ее имя, когда…

В поле зрения возникает очаровательное лицо, похожее и непохожее на лицо Джуди. Оно высечено из того же мрамора, тем же скульптором, но с большим тщанием, с большей теплотой. Джек потрясен. У него перехватывает дыхание. Эта женщина, лицо которой зависает над ним, не рожала ребенка, не путешествовала вне своих любимых Долин, не летала на самолете, не водила автомобиль, не включала телевизор, не доставала лед из холодильника, не пользовалась микроволновой печью. Он видит и чистоту ее души, и внутреннее благородство. Она лучится изнутри.

Ум, сила, юмор, нежность, сострадание светятся в ее глазах, о них говорят уголки рта, черты лица. Он знает ее имя, и имя это идеально ей подходит. Джеку кажется, что он с первого мгновения влюблен в эту женщину, готов идти за ней хоть на край, хоть за край света. Наконец, он находит в себе силы произнести ее имя:

Софи.

Глава 21

— Софи.

Все еще держа ее за руку, он встает, поднимая ее вместе с собой. Ноги дрожат. Глаза горят, им словно не хватает места в глазницах.

Ужас и восторг в равной степени переполняют его. Сердце стучит как молот, душа поет. Вторая попытка, и ему удается произнести имя чуть громче, но все еще не в полный голос, потому что губы онемели. Словно их натерли льдом.

Так говорят после сильного удара в живот.

— Да.

— Софи.

— Да.

— Софи.

— Да.

Что-то в этом знакомое, он, повторяющий имя, она, односложно отвечающая. Знакомое и забавное. И тут до него доходит: сцена практически идентична одному из эпизодов в «Ужасах Дедвуд Галча», аккурат после того, как кто-то из завсегдатаев «Лейзи 8» вырубил Билла Таунса ударом бутылки по голове. Лили выливает на него ведро воды, а когда он садится, они…

— Это забавно. Хороший эпизод. Мы бы смеялись.

— Да, — отвечает Софи с легкой улыбкой.

— Смеялись бы до упаду.

— Да.

— До слез.

— Да.

— Я больше не говорю на английском, не так ли?

— Нет.

По ее синим глазам он видит, что она, во-первых, не понимает слово «английский», а во-вторых, точно знает, о чем он толкует.

— Софи.

— Да.

— Софи-Софи-Софи.

Стараясь привыкнуть к ее реальности. Стараясь убедить себя, что это не сон.

Улыбка освещает ее лицо. Джек думает, как приятно поцеловать ее губы, и у него подгибаются колени. Внезапно ему четырнадцать лет, и он гадает, посмеет ли поцеловать свою девушку при расставании, когда проводит ее до дому.

— Да-да-да, — отвечает она, и улыбка гаснет. — Ты понимаешь? Ты понимаешь, что уже здесь и как сюда попал?

Над головой и вокруг полощится и как бы вздыхает белая ткань. Полдюжины ветерков обдувают его со всех сторон, и до него доходит, что из другого мира он принес пленку пота на коже и от него может плохо пахнуть. Быстрым движением руки он стирает пот со лба и щек, не желая даже на мгновение упускать Софи из виду.

Они в каком-то шатре. Он огромный… состоит из многих помещений… и Джек думает о павильоне, в котором умирала королева Долин, Двойник его матери. Но там стены были из дорогих, многоцветных тканей, пахло благовониями и печалью (смерть королевы казалась неизбежной). Этот шатер ветхий и рваный. В стенах и потолке полно дыр, а там, где материал остается целым, он такой тонкий, что Джек видит сквозь него и землю, и растущие на ней деревья. При порывах ветра некоторые из дыр расползаются на глазах. Прямо над головой Джек видит муаровый силуэт. Вроде бы крест.

— Джек, ты понимаешь, как ты…

— Да. Я перескочил. — Хотя с его губ срывается совсем другое слово. Литературное значение этого слова — горизонтальная дорога. — И захватил многое из кабинета Спайлгмана. — Он наклоняется, поднимает плоскую каменную пластину с высеченным на ней цветком. — Как я понимаю, в моем мире это была репродукция картины Джорджии О'Киф. А это… — Он указывает на почерневший, потухший факел, прислоненный к белой стене. — Я думаю, это… галогеновая лампа.

Софи хмурится:

— Га-ло-хеновая…

Он чувствует, как его онемевшие губы раздвигаются в улыбке.

— Не важно.

— Но ты в полном порядке.

Он понимает: ей нужно, чтобы он был в полном порядке, и отвечает, что да, конечно, хотя до полного порядка далеко. Он болен, и рад этому. Его болезнь называется любовью, и от нее ему никогда не излечиться. Если не считать его чувств к матери, а это совсем другая любовь, что бы там ни говорили фрейдисты, у него такое впервые. Да, конечно, он и раньше думал, что влюблялся, но только сейчас понял, что все было не то. В этом его убеждают голубизна ее глаз, улыбка, даже тени, отбрасываемые на лицо рваным шатром. В этот момент, — если б она попросила, он бы попытался сдвинуть гору, пройти сквозь горящий лес или принести с полюса лед, чтобы охладить чашку чая, и, учитывая все это, он, конечно же, не в полном порядке.

Но ей нужно, чтобы он был в полном порядке.

Это нужно и Тайлеру.

«Я — копписмен», — думает он. Сначала идея кажется ничтожной в сравнении с красотой Софи, в сравнении с тем, что она есть, но потом она начинает набирать силу. Как всегда. В конце концов, что, собственно, привело его сюда? Привело против воли, против желания.

— Джек?

— Да, я в порядке. Мне уже приходилось перескакивать… переноситься из одного мира в другой.

«Но никогда в присутствии такой ослепительной красавицы, — думает он. — В этом проблема. Вы — проблема, моя милая леди».

— Да. Приходить и уходить — твой талант. Один из твоих талантов. Так мне сказали.

— Кто?

— Скоро узнаешь, — отвечает она. — Скоро. Нам многое надо успеть, но, думаю, мне нужна короткая передышка. Ты… при виде тебя у меня аж перехватило дыхание.

Джек страшно этому рад. Он замечает, что по-прежнему держит руку Софи и целует ее, как Джуди целовала его руки в мире, расположенном по другую сторону стены, разделяющей тот мир и этот. При этом видит аккуратные повязки на кончиках трех пальцев. Ему очень хочется обнять Софи, он не решается: на такую красоту можно только молиться. Она чуть выше Джуди, и волосы у нее чуть светлее, цвета меда, вытекающего из разломанных сотов. На ней простенькое белое платье из хлопчатобумажной ткани, отделанное синей тесьмой, под цвет глаз. С воротником-стойкой и маленьким V-образным вырезом на шее.