АНАЛОГИЧНЫЙ МИР – 2 - Зубачева Татьяна

— Я последую вашему совету, — очень вежливо ответил Фредди.

Золотарёв с минуту, не меньше, рассматривал его. Фредди демонстрировал полную безмятежность.

— После расчёта куда вы их отвезли? Молчишь? Глупо, Трейси. Вы же сами ехали в Джексонвилль. Там они. Оба. Где они живут? Адрес?

— Не знаю.

— Ну да, конечно. А куда же вы их привезли?

Фредди незаметно перевёл дыхание: хорошо подставился погонник.

— Не помню. Где-то высадили.

— Так, — кивнул Золотарёв. — Значит, они в Джексонвилле. Где один, там и второй. Почему вы их не оставили в имении?

— Незачем, — Фредди смотрел спокойно с тщательно скрываемой насмешкой.

— Так, а в Джексонвилле? Там они вам зачем? Ну?

— В хозяйстве всё пригодится.

"Ничего у тебя нет, и Джонни тебе ничего сверх не сказал — уже ясно. Блефуешь? Не смею мешать".

— Понятно. А что ещё в вашем хозяйстве в Джексонвилле? И кто? Кому вы их передали?

Фредди с нескрываемым интересом рассматривал нашивки и награды Золотарёва, явно не собираясь отвечать.

— Слушай, Трейси, — Золотарёв встал из-за стола и подошёл к нему, заставив смотреть на себя снизу вверх. — Парни на себя много трупов повесили. На одном спальнике больше десятка. Если мы не найдём их тамошнего хозяина, организаторами пойдёте вы. Ты понимаешь это? Кому вы продали парней?

— Торговля людьми запрещена.

— Не вздумай убеждать меня в своей законопослушности. Продали, сдали в аренду, подарили… хотя Бредли самому себе бесплатно ничего не сделает. Согласен отвечать за эти трупы? Нет. Тогда, где они? Спальник и лагерник.

— Я не знаю никакого лагерника.

— А спальника? Только не ври, Трейси, противно.

— Я говорю правду. Не знаю ни лагерника, ни спальника.

"Умница Эркин. Чего не сказано, того не знаешь. Чего не знаешь, о том не проболтаешься".

— И у костра с ними не спал, количества одеял не уточняю, ваше дело, как вы спальника трахали, совместно или по очереди. И кашу ты с ними из одного котелка не ел? А за это что положено, знаешь?

"Ага. Ну-ну, поучи меня седлать".

— С лагерником и спальником? Нет.

— И что, подпишешься под этим?

— Подпишусь.

Золотарёв отошёл к своему столу и тут же вернулся с чистым листом бумаги и ручкой. Положил их перед Фредди.

— Пиши. Так и пиши. Что заявляешь и так далее. Ты ведь опытный и сам знаешь форму. Пиши.

Фредди взял ручку, разгладил ладонью лист. Это-то зачем? Собственноручное признание — штука опасная. Тут любой подвох возможен. Хотя… Эркин неграмотен, Эндрю, правда, читает, но сам признавался, что с трудом. Так что это не для них. А для кого? И о каких трупах чмырь трепал? Что там парни натворили? Эндрю, конечно, горяч, но его Эркин должен был удержать. Если парни сильно наследили и взяты на горячем… здесь выкуп побольше придётся. По убийствам раньше Робинс работал. С ним столковаться трудно. Очень трудно. Умён и честен.

Фредди перечитал написанное, подписался так, чтобы между текстом и его подписью больше ничего не вставили, и протянул лист и ручку молча ждущему Золотарёву. Тот быстро пробежал глазами текст и довольно улыбнулся.

— Запомни это, Трейси. Всё. Больше ты мне не нужен. Иди, — и когда Фредди был уже у двери, и она открывалась навстречу ему, бросил в спину: — До встречи, ковбой.

Фредди не обернулся. Это он уже слышал. От Крысы. Тот тоже угрожал встречей.

На этот раз его отвели в камеру.

Под безмолвно вопрошающими взглядами сокамерников Фредди прошёл к своей койке и лёг. Никто ни подойти, ни о чём-то спросить не рискнул: таким было его лицо.

И когда лязгнула дверь, он не повернул головы. Джонатан прошёл к своей койке и лёг, глядя перед собой застывшим бешеным взглядом. Больше никого не вызывали, и обитатели камеры занялись своими делами. Потянулось нудное тюремное время.

Джонатан выдохнул сквозь стиснутые зубы. Фредди покосился на его бешено спокойное лицо, на след от зубов на нижней губе.

— Ну, Джонни, и с кем ты удовлетворяешь свои сексуальные потребности?

— С тобой, — буркнул, не поворачивая головы, Джонатан.

— Скажи, пожалуйста, — удивился Фредди, — какие у тебя вкусы… неразвитые. Мне всё-таки Эркина определили.

Джонатан резко повернулся к нему и даже на локте приподнялся.

— Фуфло, Джонни, — спокойно сказал Фредди, встал, потянулся, упираясь кулаками в поясницу, и снова лёг. — Не трепыхайся.

— Штурм был, — сказал Джонатан, ложась обратно на спину.

— Я понял. Но одни слова. Мозаика без основы. Держаться не будет.

Джонатан кивнул. Глубоко вдохнул и выдохнул.

— Ты парней не назвал?

— Не держи меня за фраера, Джонни. Про трупы было?

— Да. Цифру назвал, но не сказал, за какой срок.

Фредди тихонько присвистнул.

— По-нят-но. Если за эти сутки… Но где они столько нашли в таком захолустье?

— Могло накопиться. Парни компанейские.

Джонатан сел, посмотрел на Фредди, по сторонам, нашёл взглядом Ночного Ездока. Тот не спеша подошёл к ним, облокотился о спинку кровати Джонатана.

— С возвращением.

— Мы одни ездили?

Ночной Ездок кивнул, вопрошающе глядя на них.

— Блеф и понт, — спокойно сказал Фредди. — Связь не пощупал?

— Стены глухие, не перемигнёшься, — так же спокойно ответил Ночной Ездок. — Парой идёте?

— Парой взяли, — объяснил Джонатан.

Сел и Фредди. Ночной Ездок сел на койку к Джонатану.

— Кто здесь в Дарроуби? — спросил Джонатан.

— Клайд взял город весной.

— А Викинг куда делся?

— В заваруху спёкся.

— Ясно, — кивнул Джонатан. — Туда и дорога.

— Клайд — мужик спокойный, — сказал Фредди.

— На стыках если не шуметь, то на одной перевалке можно хорошо иметь, — согласился Ночной Ездок.

— Ясно, — повторил Джонатан. — На той стороне подвижки были?

— По мелочи. Верхушка вся ещё зимой улетела.

— Помню. Низовка до мая ошалелыми мухами ползала, — усмехнулся Фредди.

— Русские подбодрили, — ответно усмехнулся Ночной Ездок.

— Месяц лежали, — объяснил их расспросы Джонатан.

— Робинс на месте? — спросил Фредди.

Ночной Ездок быстро поглядел им в глаза и кивнул.

— Он не меняется.

Фредди прислушался.

— Вроде звякает.

— Точно, — встал Ночной Ездок. — Обед везут.

Распахнулось окошечко в двери.

— Обед. Подходи по одному.

Обитатели камеры без спешки, суеты, толкотни и прочего подходили к двери.

— Однообразие меню утомительнее качества, — улыбнулся Айртон, отходя от окошечка с миской и кружкой, накрытой двумя ломтями хлеба, в руках.