В тени пророчества - Сергей Кусков

Потом вспомнила его поцелуи… Да, она оттолкнула, было стыдно, но…

Вспомнила, с какой неохотой отталкивала. Уж перед совестью-то надо быть честной? И она, совесть, говорила, что то, что Вика думала о Мишке, наглое вранье самой себе.

— Дура! Набитая дура! — обозвала она свое отражение в зеркале.

И где теперь рыцарь на белом коне? А где подлец и негодяй?

Да, он был не прав. Поступил нехорошо. Но это человек немыслимой энергии, трудно ждать от такого нормального адекватного поведения. Для него важнее поступить «по мужски», даже если это не вписывается ни в какие нормы приличия. Короче, ни в какие ворота не вписывается, но по мужски!

Она вновь присела на край ванной, уже с этой стороны. Мальчишка! Он просто мальчишка! Не видавший жизни, не нюхавший пороху, и оттого воспринимающий все со своей колокольни. Воспитывать его и воспитывать!

И снова покраснела. А еще поняла, что будь с ней рядом такой вот «негодяй» и «подлец» — она была бы на сто процентов защищена ото всех бед и невзгод этого мира. Как за каменной стеной.

Может, стоит простить и дать второй шанс? И посмотреть, что из всего этого получится? Потому что он ей нравится. Да, да, вот такой вот подлец, негодяй и бабник! Такой и нравится!

«Хочешь ты этого подруга, нет, это так! Тебе тоже пора взрослеть и не быть максималисткой!»

Вика покачала головой и вышла из ванной. В своей комнате остановилась и бросила беглый взгляд на стоящий на столе «Пентиум». И тут новая волна ярости захлестнула ее.

— Да что ты как маленькая, честное слово! Оправдываешь его тут! Хороший-разтакой-разэдакий! Если он подонок, он и есть подонок! И будет подонком! Говнюком! Уродом! Кретином! Один раз сделал гадость — сделает еще раз! И плевать он на тебя хотел! Мачо хренов! А все твои копания — это очковтирательства самой себе! Дура! Тупица!

Она схватила подушку и принялась ее остервенело месить.

— Дура! Дура! Дура!..

Мало. Не помогло. Все новые и новые приступы необузданного гнева охватывали ее существо. Глаза застилала влажная пелена, скатывающаяся затем по щеке в виде капелек. Схватила несчастную подушку и запустила ею о стену.

Мало. Ярость туманной пеленой застелила глаза. Она схватила со стола фарфоровую вазу для цветов и развернулась, чтобы запустить ею по жидкокристаллическому монитору… И застыла как вкопанная.

Она была в комнате не одна. В кресле сидел высокий черноволосый мужчина в модном костюме с дурацким галстуком.

— Кхм. Я не думаю, Виктория Игоревна, что это хорошая идея. Вещи не виноваты в негативных эмоциях хозяев. Тем более что разозливший Вас человек имеет к этому компьютеру весьма посредственное отношение.

Вика так и застыла, с раскрытым от удивления ртом и поднятой вверх рукой.

— Вы кто? Как сюда забрались? — гневно спросила она немного придя в себя И еще более грозно подняла вазу над головой. Какое б ни было «оружие», а все лучше, чем ничего. Это невероятно, она же только что смотрела на кресло, там никого не было! В комнате вообще никого не было! Откуда взялся этот грабитель? Да и что брать-то в их нищей квартире? Разве что компьютер? И тот не суперский.

Впрочем, а грабитель ли? На незнакомце был черный пиджак от «Кордена». Галстук хоть и дурацкий, весь в каких-то слониках, но стоимостью примерно с годовой бюджет их семьи. На глазах черные очки от «Армани». Остальное под стать этому. Она модные журналы все просматривает, разбирается. Нет, это точно не грабитель.

Тогда что ему здесь нужно?

— Кто вы, и как здесь оказались?! — ваза грозно покачивалась в ее руке. Незнакомец медленно снял очки и посмотрел на нее спокойными черными глазами.

— Как вы уже догадались, Виктория Игоревна, я не грабитель. То, как я здесь оказался, опустим, вы скоро и так поймете. Можете поставить любимую вазу своей мамы, дражайшей Ирины Евгеньевны, а то ненароком разобьете. Поверьте, она будет этим фактом крайне огорчена. Позвольте представиться, — незнакомец привстал. — Воланд.

Вика опасно прищурилась, не опуская вазу. Булгакова она читала, и дурацкие шутки были ей не интересны.

— Конечно, как вы уже правильно догадались, это имя не настоящее. Это один из рабочих псевдонимов, под которым меня знают в ваших краях. Также я известен, как Мефистофель, Люцифер, Дьявол, Мессир, Хозяин, Царь Лжи, Князь Тьмы и даже, как ни странно, Повелитель Мух. Дело в том, что мое имя очень древнее, ему несколько тысяч лет, поэтому в наше время трудно найти человека, который не удивится, услышав имя Сатанаил. Однако, вам хорошо известна сокращенная его форма. Итак, позвольте еще раз представиться, Сатана.

И кто сказал, что Южное Бутово — плохой район? Да, на отшибе. Да, до центра далеко и с кучей пересадок. Да, метро по улице идет, как трамвайчик. Но дома высокие, красивые и благоустроенные. И лифты работают не до 23:00, как у нас, а круглосуточно. И даже мусоропроводы работают. Правда, лифтом, как и у нас, вместо туалета пользуются, и запах соответствующий, жутко стойкий, но в остальном мне тут понравилось.

Попетляв несколько часов по городу, стрельнул на улице телефон (свой на всякий случай не включал), я позвонил по номеру, данном Максом. У меня только лишь спросили Максову фамилию и сказали куда подъехать за ключами. И все, на ночь я устроен.

Правда, энтузиазм мой по этому поводу окончился довольно быстро, стоило войти в квартиру.

Это оказалась СОВЕРШЕННО ПУСТАЯ двушка. Из мебели в ней была лишь печка, причем электрическая. И ржавый чайник. Посуды, кроме чайника, также больше не было. И в одной из комнат на полу лежал старый матрац, заставший еще дедушку Ленина на своем веку. Чистота его была соответствующая возрасту, но клопов (как я опасался) не было. Не имея выбора, спать решил ложиться одетый.

Я весело плескался под душем, смывая дневную и поездную грязь, когда вернулась Эльвира. Материализовалась на краешке ванной, свесив ноги на пол. Она была все также привлекательна, огненная бестия в жесткой розовой мини-юбке и сиреневом невесомом топике, но что-то в ее облике неуловимо изменилось. Я присмотрелся, пытаясь уловить, что.

Конечно! Не было привычной ядовито-слащавой улыбки! А еще была злость в глазах и неуловимая резкость в движениях.

Короче, она на меня дулась. Причем не в шутку, а серьезно.

— Подглядываешь? — усмехнулся я.

Она скривилась.

— Чего я там не видела? Я с тобой с самых пеленок, что можешь экстраординарного показать?.

Сказала сухо, с издевкой, а не в привычной гламурно-совратительской манере. Я направил на нее струю воды, но та прошла насквозь, разлившись по полу.