Лекарство от одиночества (СИ) - Юлия Резник

Размеренно шумит мотор. Мужчины рыбачат. Дымит старенькая, совершенно не вписывающаяся в шикарный яхтенный интерьер коптильня… Ревут сивучи, полируя боками скалы. И высоко-высоко в небе кричат бакланы.

Отличная выходит прогулка. И Юре, кажется, тоже нравится. Он выглядит расслабленным и успокоенным, несмотря на весь бардак, происходящий в нашей жизни. Закрываю глаза, укачивает, от выпитого хочется спать… Сквозь сон чувствую, как меня накрывают пледом.

— Спасибо, Юр, — мурчу я.

— Юра Мишке показывает какую-то страшную рыбу, — улыбается Бутенко, тяжело опускаясь рядом со мной на диван.

— А ты так ни разу удочку и не закинул? — смеюсь я.

— Пытался. Все мимо. Даже на ужин себе не заработал.

— Мишка! — кричит еще один гость. — Япончик… Иди к дяде Славе, у меня пострашнее чудище!

Я вздрагиваю. Сцепив зубы, чтобы ничего не сказать, ловлю Юркин взгляд. Тот тоже здорово спал с лица.

— Моего сына зовут Михаил, Слава, окей? Давай без прозвищ.

Славка отмахивается, ему не до этого. Он тычет Мише под нос очередное выловленное чудо-юдо. Всё сплошь в колючках и с торчащими в три ряда зубами. В этих водах полно вот таких уродцев. Мишка, естественно, в полном восторге. Ему чем мерзопакостней тварь — тем интереснее. Бр-р-р.

— Смотрю, Юра еще не остыл, — тихо замечает Бутенко.

— М-м-м, — неопределенно пожимаю плечами.

— Эль…

— Да?

— У тебя все хорошо?

Открываю глаза. Ловлю на себе внимательный взгляд Георгия Борисыча. Как-то так вышло, что за столом мы с ним остались одни.

— Конечно. Почему ты спрашиваешь?

— Да так. Не бери в голову. Юра говорил, ты на работу планируешь возвращаться?

— Ага.

— Жаль. Я все надеялся, что ты восстановишься в универе.

— Да ты что, Борисович, поздно. Мне сколько лет?

— Сколько? — смеется Бутенко. — Девчонка еще совсем. Тридцати нет.

— Девчонкой я к тебе на практику пришла. С тех пор утекло море воды.

Судно качается, время лениво ползет вперед. Кто-то возвращается к столу, кто-то уходит. Льется неспешный разговор. То о рыбалке, о чем же еще? То о яхте. Мужчинам жуть как интересно, что тут да как устроено, но лично мне эти все параметры и прочие характеристики ни о чем не говорят. Да и другим девочкам тоже. У нас завязывается своя беседа. О высоком. Об уникальности этих мест, их непростой истории…

— Намешалось тут всего — будь здоров, — кивает Слава. — Генетическая Санта Барбара! Мы ж как? Дай бог, если своих прабабок знаем, а кто там дальше — неведомо.

— Ну а на кой тебе это знать, Слав?

— Как это? А вдруг у меня в предках — короли?

— Семейные деревья всех ныне живущих со всеми ранее жившими сплетаются в непроходимые заросли уже поколений через тридцать.

— И что это означает?

— То, что все мы друг другу братья, — усмехается Юра.

— Все равно ничего не понятно. Вот допустим, ты выглядишь как среднестатистический европеец, так?

— Слав, заканчивай базар, — вмешивается Бутенко.

— А что я такого говорю? Европеец же? Ну! А Мишка — япошка. И как так получается? Ну, если отбросить вариант, что он от соседа… — гогочет Славка. Гогочет не со зла, не понимая, что этот смех нам с Юрой — на раны солью.

— Ты сейчас на что намекаешь? — вскипает Валов и медленно так, бочком, выходит из-за стола.

— Юра! — взвиваюсь я. — Юр, успокойся…

— Какой, на хер, сосед?! Ты сейчас на что, блядь, намекаешь? — повторяет Валов.

— Да ни на что. Ты какого фига закусил удила, Юр? — вроде как идет на попятный Слава. — Не знай я, что Элька в тебя влюблена, как кошка, подумал бы, что тебе правда глаза колет…

Вот тут Юра на него и бросается. А дальше — все как во сне. Драка, крики, и будто в слоумо — мой сын, летящий за борт.

От автора: Вера и Семен — герои книги "А я тебя да" — на этом сайте данная история не представлена.

Олигарх Вершинин — герой книги "Девочка. Девушка. Женщина"

ГЛАВА 8

Минуты, которые уходят на то, чтобы достать Мишку из воды, в моей вселенной растягиваются на триллионы лет. За это время происходит столько, что все и не упомнить. Я, кажется, тоже бросаюсь к борту, между двух металлических планок которого Мишка так легко проскочил, но кто-то оттаскивает меня прочь, крича в ухо:

— Нет, Эля, нет! Юра прыгнул за ним, Стас, и еще два парня… Они его достанут. Не надо, Эля. Слышишь?

А я брыкаюсь. И тогда этот кто-то вяжет меня по рукам и ногам теплым пледом, наваливается сверху, прижимая к остывающему дереву палубы, и негромко командует:

— Тихо! Только прислушайся! Они уже поднимаются.

И так уверенно, так спокойно звучит этот голос, что я, будто сама вынырнув из бездны, делаю жадный вдох.

— Жор, мы можем чем-нибудь помочь? — беспокоится Вера.

— Где-то был термос. Налей ей чая погорячей и послаже.

Кажется, это Бутенко? Плевать. Отдышавшись, я вновь начинаю вырываться. Меня топит паника. С каждой секундой небо становится все темней, последние отблески солнца тают в сиреневой дымке. В воде уже ничего не разглядеть. А в ней мой сын. Мой маленький мальчик… Сколько времени у него есть? Пять минут? Десять?

— Эля, смотри. Смотри, Мишку достали! Он даже не нахлебался.

Я приподнимаюсь, опираясь на руку, в момент, когда Мишку как раз затаскивают на палубу. На четвереньках подползаю к своему малышу. Растолкав всех помощников, не видя их лиц, принимаюсь сдирать с сына спасательный жилет и мокрую одежду.

— Давай в каюту его.

— Тащите чай!

— А лучше в горячий душ. Эля, сюда пройдите.

Голоса удаляются и приближаются на волнах приливающей к ушам крови. Я слышу… И Юру, и олигарха, и Шведова. В спасательной операции участвуют, кажется, все присутствующие на яхте.

«Надо будет их поблагодарить. Когда-нибудь потом. Когда я найду в себе силы отлепиться от Мишки», — мелькает в голове здравая мысль, и все вокруг снова меркнет.

В следующий раз я себя осознаю уже в каюте. Мишка теплый, переодетый в сухое и завернутый в одеяло. Сидит у меня на руках. Я покачиваю его и что-то напеваю… Юра с нами, рядом. Он тоже уже в сухом. В отличие от сына, Юре мы не брали одежду на смену. И где он откопал свой наряд — спортивные штаны и худи, остается только догадываться.

Остаток вечера в памяти откладывается вспышками. Вот мы сходим с яхты, вот опять откуда-то слышатся голоса…

— Эля, давай я его понесу.

— Нет! — рявкаю я, осторожно, с сыном наперевес перебираясь с покачивающейся палубы на понтон.

Машина, дорога,